День крысы

 Однако в следующее же мгновение она одернула себя. Вообще-то, мир вокруг рушится, а она, получается, на мужиков заглядывается.

 Офицер словно перехватил ее взгляд (а, может, так на самом деле и было) и улыбнулся уставшей, ободряющей улыбкой.

 Вместе с толпой женщин и детей Лиза направилась к спуску в здание. Напоследок все-таки оглянулась.

 Стальная стрекоза, рокоча моторами, оторвалась от поверхности крыши и взмыла в воздух, словно подпрыгнув.

 Против ожидания, внутри строения-бойлерной оказалась вовсе не лестница, а длинный полутемный коридор, который шел не прямо, а по дуге, словно обвиваясь вокруг чего-то большого. По сторонам коридора располагались белые, пластиковые, наглухо закрытые двери.

 Эмчеэсники провели беглецов в одну из дверей, с изображением-петроглифом бегущего человечка. За ней действительно оказалась лестница - на редкость непритязательная для такого помпезного и огромного здания. На одной из площадок стояла цилиндрическая урна-пепельница.

 Лестница вывела в просторное фойе, отделанное белым пластиком. У стен стояли кресла, несколько столиков и кадки с пальмами. Одно из кресел тут же заняла молоденькая испуганная женщина с грудным ребенком. В другом затеяли какую-то возню детишки.

 - Иди к ним, - сказала Лиза Димке.

 - Да ну, малышня…

 Лиза, как ни была испугана, все-таки улыбнулась. В присутствии «малышни» ее сын обычно начинал важничать.

 Но дело, как неожиданно поняла Лиза, было не только в возрастных различиях.

 - Что-то случилось, Димк?..

 - Да нет…

 - Димочка, не темни. Говори, что не так?

 Она могла бы соврать, сказать, что они скоро вернутся домой. Но врать ребенку? Даже во благо? Лиза никогда не была сторонницей такого подхода к общению с детьми.

 - Мам, мне здесь не нравится… Здесь плохо…

 - Ну, потерпи уж. Что как маленький себя ведешь?

 - Я не маленький. Просто здесь будет плохо, мам.

 - Так, Дима, прекращай, - строго сказала Лиза. - Развел тут нюни…

 - Это не нюни…

 А между тем в холле начинало что-то происходить. Из больших - стекло и пластик - дверей в дальнем конце холла вышли трое мужчин. Двое - в светло-зеленом камуфляже, и один - видимо, самый главный - в черном костюме, криво и угловато сидевшем на могучих плечах.

 Здоровяк в костюме направился к седоватому эмчеэснику.

 - Так, это что здесь? - спросил человек в костюме.

 - Эвакуированные, - ответил эмчеэсник. - Женщины. Дети… Бедствие в городе.

 Лиза вспомнила, что когда она выходила из вертолета, седоватый показался ей крупным мужчиной. Но тип в черном костюме был выше, наверное, на целую голову.

 - Я понимаю, - кивнул мощным подбородком тип в костюме. - Но мы тут при чем?

 - То есть как? - удивился эмчеэсник. - Беда всех касается…

 - Слушайте, не надо мне вот этой вашей патетики, - поморщился мужик в костюме. - Здесь - закрытая территория, частная фирма. Если вы приглашены, покажите ваши пропуска. Если нет, покиньте территорию…

 - Давайте без формальностей, - ответил седоватый. - В городе катастрофа. Эти люди нуждаются в убежище…

 - И при чем тут мы? - парировал здоровяк в костюме. - Вам назначено? Нет? До свидания…

 - Ладно, что я с вами разговариваю. Как увидеть вашего босса? - спросил эмчеэсник.

 - Его нет - это первое. Ну, и второе - он вас не ждет.

 Среди женщин поднялся ропот. Заплакал какой-то ребенок. Несколько мамаш обступили громил, кричали. До Лизы доносились слова: «Совсем ни стыда, ни совести!», «Вот мать свою ты бы тоже так выставил?»

 Тип в костюме немного смягчился.

 - Я все понимаю, - сказал он. - Да, в городе беда. Вам негде укрыться. Но и вы меня поймите. Я здесь работаю. Никаких директив от руководства я не получал. Будут директивы - входите. А сейчас - будьте добры, на выход.

 - Никуда мы отсюда не уйдем! - закричала какая-то женщина. - И только попробуй руку на меня поднять! Я тебе глаза твои бесстыжие выцарапаю…

 - Да поймите же, - горько усмехнулся эмчеэсник, - катастрофа в Москве, во всем мире беда… А вы всё какие-то предписания исполняете.

 - Вы меня тоже поймите, их никто не отменял, - Тип в костюме вроде бы бесстрастно смотрел в глаза эмчеэснику.

 - Если с этими людьми что-то случится, это будет на вашей совести, - вмешался какой-то врач.

 Словно подтверждая его слова, стала кричать молоденькая девочка, стоявшая около кадки. Сейчас она ухватилась за мохнатый ствол пальмы и стонала. За другую руку цеплялась девочка - лет трех. Только сейчас Лиза, обычно внимательная к деталям, заметила, что у молодой мамочки выпирает живот, выдававший немалый срок беременности.

 - Вы мне на совесть не давите. Я по-человечески вас понимаю. Но, как лицо, исполняющее свои должностные обя…

 - Ну, и козел же ты, братишка, - перебил его эмчеэсник.

 Жлобы в камуфляже синхронно положили руки на кобуры. Тип в костюме успокаивающе поднял руки.

 - Спокойно, - сказал он. - Давайте сохранять спокойствие. Впустить я вас не могу, не в моих полномочиях. Давайте разойдемся на этом.

 - Чертям в аду будешь говорить «Давайте разойдемся!» - закричала еще одна женщина. - Девочка рожает… Хоть ее впустите.

 - Не могу, - говорил тип, пятясь в сопровождении камуфляжных. - В конце концов, в здании много организаций. Почему именно наша…

 Его слова тонули в гуле возмущения. Атмосфера в холле стремительно накалялась. Крики доносились уже отовюду.

 - Мама, - дергал Димка Лизу за руку. - Давай пойдем отсюда. А, мама? Здесь плохо, плохо…

 «А ведь он прав, - подумала Лиза. - Действительно, какого черта мы тут делаем?»

 Она вспомнила, что с самого утра ни у нее, ни у Димки еще маковой росинки во рту не было. А ведь скоро обед. Здание-то огромное. Должна же здесь быть какая-нибудь кафушка? Может быть, им даже повезет, и она окажется рабочей? Все лучше, чем стоять на месте…

 - Пошли, - решилась она. - Пошли отсюда, на самом деле…

 Когда Лиза вместе с Димой направились к лестнице, к ним бросился тот самый, седоватый эмчеэсовец.

 - Подождите, куда вы уходите?

 - Вы хотите запретить нам? - усмехнулась Лиза. - Как интересно…

 - Но вы же слышали… Вы же слышали, что сказал капитан…

 «Значит, все-таки капитан», - отметила про себя Лиза, вспомнив симпатичного милиционера.

 - Ну, слышала. И что теперь?

 - Нельзя расходиться, как вы не понимаете…

 Эмчеэсовец выглядел просто жалобно.

 - Я все понимаю, - отрезала Лиза. - Но… Кстати, как вас зовут?

 - Валерий Петрович…

 - Очень приятно. Я - Елизавета. Так вот, Валерий Петрович… У меня и моего ребенка с самого утра маковой росинки с утра не было. Мы хотим поискать, где нам поесть, только и всего. А потом мы вернемся. Если вы так этого хотите…

 - Один из следующих рейсов доставит припасы…

 - Вы сами в это верите? - перебила Лиза и вдруг подумала, что она, пожалуй, слишком жестока к этому человеку, судя по всему, неплохому, и тут же поправилась: - Ну, хорошо. Допустим, доставят. Но когда это случится?

 - Елизавета, послушайте. Обстановка нестабильная. Нельзя расходиться, создавать сложности…

 - И что? Мне теперь считать себя военнопленной? Пойдем, Дима…

 У двери на лестницу она обернулась. Валерий Петрович провожал их взглядом, в котором читалось что-то вроде сожаления.

 Уже сходя по ступеням, она подумала, что, может, стоило воспользоваться лифтом? Однако делать это было, пожалуй, опасно. Особенно в условиях всеобщей катастрофы. Могут отключить электричество. К тому же Лиза помнила того, искалеченного крысами, мужчину в лифте дома, где она жила.

 Вряд ли она скоро решится на поездку в лифте.

 Этажом ниже она увидела металлические двери с мигающим красным огоньком индикатором. За дверью раздавался какой-то шум. Глухо матерились мужские голоса.

 «Баррикады, что ли, строят? - подумала Лиза. - А почему бы и нет, в самом деле?»