Война миров Z

На девяноста метрах включили буксируемую гидролокационную станцию и тут же услышали щелчки другой подлодки, которая меняла глубину. Не тягучие «шлеп-гуууул-шлеп» стали, а быстрый «шлеп-шлеп-шлеп» титана. Только в двух странах мира боевые подлодки имели титановые корпуса: в России и у нас. Судя по количеству лопастей, это была наша, новый охотник-убийца «тип 95». Когда мы покидали Китай, подобных субмарин было две. Мы не могли определить, какая из них на нас напала.

— Это так важно?

(И снова он не отвечает).

— Вначале командир не хотел вступать в бой. Он решил лечь на дно на предельной для нашей субмарины глубине. «Тип 95» пытался обнаружить нас, используя свой активный гидролокатор. Импульсы эхом отдавались в воде, но противник не мог нас найти. «95-й» перешел на пассивный поиск, начал ловить своим мощным гидрофоном любые звуки. Мы приглушили реактор до минимального уровня, выключили всю ненужную аппаратуру и прекратили движение внутри лодки. Пассивный сонар не посылает никаких сигналов, поэтому мы не могли знать, где находится «95-й», не ушел ли вообще. Противник затаился, шум гребных винтов отсутствовал. Мы выждали полчаса, не двигаясь, едва дыша.

Я стоял возле акустиков, когда лейтенант Лю дотронулся до моего плеча. Система засекла что-то неподалеку, не подлодку, а ближе, буквально рядом. Я надел наушники и услышал скрежет, как будто скреблись крысы. Жестами позвали командира послушать. Мы ничего не могли понять. Дело было не в придонном течении, оно слишком слабое. Морская живность, крабы или другие твари? Их не могло быть настолько много — сотни, тысячи… Я начал кое-что подозревать. Запросил внешний обзор, зная, что малейший шум может привлечь охотника. Капитан одобрил. Мы сжали зубы, когда со скрипом выехал перископ. Потом — картинка.

Зомби, сотни мертвяков облепили подлодку. С каждой секундой их становилось больше, они спотыкались, бредя по песку, лезли друг на друга, чтобы вцепиться, поскрести, даже укусить стальную обшивку «Чженга».

— Они могли попасть внутрь? Открыть люк или…

— Нет, невозможно. Все люки задраены, а торпедные отсеки защищены внешними колпаками. Нас заботил реактор. Он охлаждался морской водой. Во внешние отверстия человек не пролезет, но застрять там очень даже сможет. И тут как раз беззвучно замигала лампочка четвертого клапана. Какой-то зомби сорвал защитное покрытие и основательно закупорил трубу. Температура реактора начала повышаться. Выключив его, мы оставались беззащитными. Кэптен Чен решил сниматься с места.

Лодка поднималась со дна как можно медленнее и тише. Как оказалось, недостаточно бесшумно. Послышался звук гребного винта «типа 95». Нас обнаружили и собирались атаковать. Мы услышали, как противник затапливает и открывает торпедные отсеки. Кэптен Чен приказал активизировать сонар — мы выдавали свое точное месторасположение, зато получали превосходную мишень в виде «95-го».

Субмарины выстрелили одновременно. Торпеды пролетели друг мимо друга, пока лодки пытались увернуться. «95-й» был чуть быстрее, чуть маневреннее, но у них не было нашего капитана. Чен точно знал, как избежать столкновения с несущейся «рыбой», мы с легкостью разминулись как раз, когда наши торпеды нашли свою цель.

Мы услышали, как «тип 95» хрипит, словно умирающий кит, переборки рушились, отсеки взрывались один за другим. Говорят, все происходит слишком быстро, чтобы экипаж успел что-либо почувствовать, люди теряют сознание от перепада давления или от взрыва загорается воздух. Экипаж гибнет быстро и безболезненно — по крайней мере мы на это надеялись. Но наблюдать, как в глазах капитана вместе с обреченной подлодкой умирает свет, было тяжело.

(Он предупреждает мой следующий вопрос, сжав кулаки и тяжело дыша).

— Кэптен Чен один растил сына, воспитал его хорошим моряком, который любит свою страну, служит ей и никогда не обсуждает приказы. Лучший офицер за всю историю китайского флота. Счастливейшим днем жизни Старика был тот, когда коммандер Чен Чжицяо получил свое первое назначение — на новенький охотник-убийцу «тип 95».

— Как тот, что на вас напал?

— (Кивает). Вот почему кэптен Чен всеми силами избегал встречи с нашим флотом. Вот почему нам было так важно знать, какая из двух подлодок нас атаковала. Знать всегда лучше, каков бы ни был ответ. Старик уже изменил клятве, предал родину, а теперь считал, что предательство, вероятно, привело его к убийству сына…

На следующее утро, когда кэптен Чен не явился на вахту, я зашел к нему в каюту. Там царил полумрак. Я позвал Старика по имени. К моему облегчению, он ответил, но когда командир вышел на свет… Он весь поседел, волосы стали белее довоенного снега. Лицо осунулось, глаза ввалились. Теперь он впрямь походил на старика, сломанного, высохшего. Чудовища, восстающие из мертвых, не сравнимы с теми, что живут в наших душах.

С того дня мы оборвали всякий контакт с внешним миром. Отправились в арктические льды, в самую далекую и темную глушь, какую смогли отыскать. Мы пытались жить так, словно ничего не произошло: следили за состоянием лодки, выращивали еду, обучали, воспитывали и утешали детей. С волей капитана была сломлена и воля экипажа субмарины. В те дни Старика видел только я. Приносил еду, забирал грязное белье, коротко доклады вал о состоянии лодки, потом передавал приказы командира остальным. Все одно и то же, день за днем.

Но однажды монотонный ход событий нарушила еще одна лодка класса «тип 95», которую засек наш сонар. Мы заняли боевую позицию, и кэптен Чен в первый раз за долгое время вышел из своей каюты. Он занял свое место, приказал заряжать первый и второй торпедные аппараты. Если верить показаниям сонара, противник подобных действий не предпринимал. Кэптен Чен увидел в этом наше преимущество. На этот раз его не терзали сомнения. Враг погибнет прежде, чем успеет выстрелить. Но едва он собрался отдать приказ, как мы засекли сигнал по «гертруде», как американцы называют подводный телефон. На связи был коммандер Чен, сын кэптена, он заявил о своих мирных намерениях и попросил снять боевую тревогу. Он рассказал нам о дамбе «Три ущелья», источнике слухов о «стихийном бедствии», которые мы слышали на Манихи. Коммандер объяснил, что наш поединок с другим «95-м» был эпизодом гражданской войны, которая разгорелась после разрушения дамбы. Атаковавшая нас субмарина принадлежала силам сторонников правительства. Коммандер Чен присоединился к повстанцам. Его задачей было отыскать нас и сопроводить домой. Казалось, нас выбросит на поверхность от радостных криков членов экипажа. Когда мы вспороли лед, и две команды помчались друг навстречу другу в арктических сумерках, я думал: наконец-то можно вернуться домой, восстановить страну и выгнать мертвяков. Наконец-то все кончено.

— Но вы ошибались…

— Надо было выполнить еще один, последний долг. Политбюро, эти ненавистные старикашки, которые уже причинили столько страданий народу, до сих пор отсиживались в командном бункере в Цзилине, до сих пор контролировали минимум половину армейских подразделений нашей страны. Они бы ни за что не сдались, это понимали все. Правители продолжали бы как сумасшедшие держаться за власть, расточая остатки армии. Если гражданская война затянулась бы еще хоть ненадолго, в Китае могли остаться одни живые мертвецы.

— И вы решили действовать.

— У нас одних была такая возможность. Наземные пусковые шахты захвачены, ВВС парализованы, два других подводных ракетоносца стоят у причала в ожидании приказа, пока мертвяки лезут в люки. Коммандер Чен сказал, что мы — единственные, кто обладает атомным оружием. С каждой секундой промедления мы теряли сотню жизней, сотню пуль, которую можно выпустить в мертвяков.

— И вы дали залп по собственной родине, чтобы спасти ее.

— Последний груз на наши плечи. Кэптен Чен, вероятно, увидел, что я колеблюсь.

«Мой приказ, — заявил он. — Моя ответственность».

Ракета несла единственную мощную многомегатонную боевую головку. Прототип, созданный для уничтожения укрепленного бункера Объединённого командования ПВО североамериканского континента в Шайенн-Маунтин, штат Колорадо. Забавно, что бункер Политбюро почти в точности повторяет тот, что в Шайенн-Маунтин. Когда мы готовились к отплытию, коммандер Чен сообщил о прямом попадании ракеты по Цзилиню. Уходя на глубину, мы слушали радио, там говорили о капитуляции правительственных войск и их объединении с силами повстанцев против реального врага.