Демоны Антарктоса

На тронах посередине зала восседали четверо гигантов, другой мебели здесь не было. Они облачились в длинные свободные одеяния, лица скрывали маски. Меррилл сразу их узнал.

Первая изображала черную жутковатую морду шакала и соответствовала Анубису, египетскому богу подземного мира. Рядом с ним сидел высокий исполин в маске ибиса с длинным кривым клювом, Тот, бог письменности и знания, которого греки называли Гермесом; Меррилл знал, что его настоящее имя — Нингиззида, он приходился сыном шумерскому богу Энки, который устроился правее. Самый крупный из четверки, он носил высокую корону, закрывавшую большую часть лица, сквозь отверстия в маске посверкивали желтые глаза. В центре короны переплелись две змеи, современный символ медицины. А рядом с Энки… Сначала Меррилл не мог определить, кто это. Рыжие волосы гиганта были заплетены в свисавшие на плечи косы. Его лицо закрывал шлем с двумя изогнутыми рогами. Знак на нем напоминал молнию. Но только после того, как доктор рассмотрел огромный молот с гравировкой, он понял: перед ним Тор, норвежский бог грома. Его молот имел собственное имя: Мьёльнир. Меррилл смотрел на самых древних и могущественных языческих богов.

Он встал на ноги и помог подняться Мире. Четверо гигантов молча наблюдали за ним, они ждали, какой будет реакция людей. Меррилла охватил ужас, но монстры являли собой такое страшное зло, что он не сомневался — Бог на его стороне.

Мирабель повернулась к отцу:

— Расскажи им все, что они хотят знать.

Меррилл наморщил лоб.

— Зачем?

— Просто верь мне, папа. — Она умоляюще посмотрела на него. — И не спрашивай меня ни о чем.

— Я сделаю даже больше, — прошептал в ответ Меррилл. — Я расскажу им то, чего я, как они считают, знать не должен. — Он начал по очереди показывать на каждого и называть их по именам: — Анубис. Нингиззида. Энки. Тор.

Исполины зашевелились и начали переглядываться. Доктор сумел их поразить. Они медленно сняли маски и шлемы. У каждого на голове сиял широкий металлический обруч. Похоже, они не расставались с этим головным убором.

— Очень хорошо, сын Ноя, — сказал Энки, голос которого рокотал, точно водопад. — Но мы пока не знаем ваших имен.

— Я доктор Меррилл Кларк, — сказал он, шагнув вперед, и открыл рот, чтобы представить Миру, но она встала рядом с ним и быстро сказала:

— Мирабель Уитни.

— Расскажите, что вам известно об исполинах?

— Все, — ответил Меррилл.

— Быть может, ты поделишься с нами своими познаниями? — раздраженно рявкнул Энки.

Меррилл описал двойственное происхождение нефилимов, их попытки помешать будущему спасению человеческой расы и причину, которая их к этому побуждала: зависть к истинному бессмертию. Он продолжал складывать фрагменты головоломки, которые сам сумел увидеть и понять сравнительно недавно. Он поведал им о потопе и о том, как Ной спасся в ковчеге и как исполины перебрались в Антарктос. Сюда же вошла часть рассказа, ставшая известной доктору только сейчас: исполины снова пришли, хотя их стало гораздо меньше, не только в Ханаан, но и в другие места. Они создали древние мифы и религии. По мере того как этносы развивались и отказывались от прежних верований, многие гиганты, распространившиеся по всему миру, стали возвращаться в Антарктиду, чтобы дождаться подходящего момента для окончательного развращения человечества.

Однако те, что поменьше ростом, смешались с населением Земли и живут среди людей… дожидаясь своего часа. Они стали влиятельными людьми, славными воинами, вождями. И когда исполины царской крови, правители Антарктоса, нанесут удар, их поддержат полукровки и их потомки, рассеянные по всему свету. О том, каково их число, можно только гадать, но не вызывает сомнений, что это будет мощная армия. Заговор существует не одно столетие, и развязка близка.

Когда Энки согласно кивнул, Меррилл прикусил губу. Если он прав, то человеческой расе угрожает очень серьезная опасность. И тут доктора озарило — он вдруг понял, с кем имеет дело… и чего они хотят. И произнес нужные строки громко, медленно и четко, по мере того как они всплывали в его феноменальной памяти.

— «По виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну; и на головах у ней как бы венцы, похожие на золотые, лица же ее — как лица человеческие; и волосы у ней — как волосы у женщин, а зубы у ней были как у львов. На ней были брони, как бы брони железные, а шум от крыльев ее — как стук от колесниц, когда множество коней бежит на войну; у ней были хвосты, как у скорпионов, и в хвостах ее были жала; власть же ее была — вредить людям пять месяцев. Царем над собою она имела ангела бездны; имя ему по-еврейски Аваддон, а по-гречески Аполлион» [16]. — Меррилл наклонился к Уитни и тихо сказал: — Откровение Иоанна Богослова, глава девятая.

Она была потрясена. Строки из Библии с поразительной точностью описывали исполинов. И тут же получили подтверждение, когда Энки встал и шагнул к ним. Его широкая усмешка обнажила острые зубы, подобные львиным. Длинные рыжие волосы волнами спадали на плечи, а обруч на голове сверкал желтым золотом.

— Теперь ты знаешь все.

— Ты Аполлион? — ошеломленно спросил Меррилл.

— Нет, — ответил Энки. — Аполлион наш отец.

«Конечно, — подумал Меррилл, — сыновья демонов возвращаются, чтобы вести войну против человечества». Теперь все казалось таким прозрачным и очевидным. Однако Меррилл не мог принять такую реальность. Все это казалось слишком странным.

— Но у вас нет крыльев! И нет скорпионьих хвостов! Вы не можете быть…

Энки расхохотался, и его низкий голос эхом прокатился по огромной комнате. Меррилл прикрыл уши. Коротким движением исполин сорвал свои одеяния и остался в доспехах, его грудь прикрывал железный панцирь. За спиной взметнулись два крыла, черные и мясистые, подобные крыльям летучей мыши. Хвост, заканчивающийся пятидюймовым жалом, зазмеился позади.

Энки наклонился вперед.

— Дары нашего отца. — Из его рта пахнуло гниющей плотью, застрявшей между двойными рядами зубов.

Меррилл шагнул назад, чтобы прикрыть собой дочь. Ее пальцы вцепились в его плечи, и, охваченная ужасом, Мирабель прижалась к нему. Явился враг, о котором так давно предупреждала Библия. Ничего более страшного доктор Кларк и представить не мог. А ведь его считали пессимистом. Когда другие говорили: близится конец света, никогда еще не было так плохо, — он посмеивался: «Перед Армагеддоном будет гораздо хуже, вот увидите». Но любые предсказания бледнели перед действительностью.

— Уведите их, — сказал Энки стражникам, которые притащили Мирабель и Меррилла в тронный зал. Он не сводил огромных блистающих глаз с доктора. — Мы поговорим снова, когда ты своим скудным умом осознаешь безнадежность твоего положения. И тогда ты расскажешь все, что мы хотим знать о вашем мире, который собираемся уничтожить.

Глава 61

Виктор медленно приходил в себя, чувствуя, что на его тело что-то давит. Казалось, наступило холодное утро в Глендейле, он просыпается, чтобы идти в школу, но еще лежит, закутавшись в одеяло. Он попытался перекатиться на бок и не смог. Попробовал двинуть ногой. Никакого результата.

Затем он почувствовал тупую боль в плечах. Круз открыл глаза, и его обступил кромешный мрак. Он слегка повернул голову и ощутил затылком твердый камень.

Тут он вспомнил, что с ним произошло. Он все еще оставался в ловушке, замурованный в толще горы. Им овладела полнейшая безысходность, на глаза навернулись слезы, но когда подрывник окончательно упал духом, он услышал голос.

— Круз, ты меня слышишь?

Аль-Азиз вернулся! Он его не бросил! Впереди и чуть ниже замерцал свет.

— Я здесь, — отозвался латиноамериканец, стараясь произвести впечатление бесстрашного солдата. — А теперь, черт побери, вытащи меня отсюда.

— Сожалею, что я так долго отсутствовал, — сказал араб. — Рюкзак застрял в туннеле, и мне пришлось разобрать его.