Мать Майи

Я оставил его в спальне, вышел в гараж, нашел веревку, завязал петлю, перекинул через балку и затянул узел.

В последнее мгновение он передумал. Многие передумывают. Это тяжкий способ уйти, болезненный и жестокий, в тот миг, когда он оттолкнулся от стула, он заскреб рукой по веревке и заболтался в воздухе.

Я хотел было ему помочь. Какая-то часть меня хотела ему помочь.

Но я не помог.

Я позволил ему трепыхаться, пока он не затих, глядел, как он умирает. Возможно, за это я пойду в ад, но угрызений совести я не испытываю. Я хотел бы сказать, что позволил ему умереть ради него самого, чтобы мать Майи не получила его душу. Но правда в том, что я желал его смерти. Я решил, что всем нам будет лучше без него.

- Это за Гектора, - произнес я негромко.

Я минуту постоял, глядя, как он поворачивается на веревке, и мне действительно стало не по себе. Такого никому не пожелаешь, я был рад, что он спасся, что ему не придется больше страдать.

Но еще я был рад, что с ним покончено.

Я вышел из спальни, прошел через холл, в кухне один из его людей ел крекеры.

- Звони копам, - сказал я ему. - Он мертв.

Холуй тупо уставился на меня. Он знал, что произошло, но, казалось, событие застало его врасплох.

- Что я им скажу?

Я потрепал его по щеке, проходя.

- Не переживай. Что-нибудь придумаешь.

Я вышел, сел в машину и как можно быстрее помчался прочь от этого дома. Воздух внутри автомобиля был спертый, но я не обращал внимания, у меня было такое чувство, будто меня только что выпустили из тюрьмы, я мчался по грязной дороге через пустыню, мимо крестов, мимо обломков куклы и пугал с черепами, к далекому белому смогу Финикса, дрожащему в жарком воздухе.