Огонь и сера

– Спасибо, сэр.

Крис одной затяжкой докурил сигарету и, бросив окурок на пол, придавил его мыском ботинка. Гарриман насчитал двадцать один аккуратно приплюснутый бычок.

Редактор с присвистом выдохнул дым и закурил новую сигарету, оглядывая сотрудника с головы до пят.

Гарриман снова поерзал. Что-то не так с его внешним видом? Быть не может: университет с первых дней научил его выглядеть должным образом. И уж не Крису судить о его внешнем виде.

– Этой историей занялись «Нэшнл инкуайрер», «Ю-Эс-Эй тудэй», «Реджис» и «Гуд дэй, Нью-Йорк». Ты хорошо поработал. По сути, так хорошо, что тебя следует перевести спецкором в отдел криминальных новостей.

Не ожидавший подобного, Гарриман еле совладал с лицевыми мускулами: не хватало только сидеть и улыбаться, как идиот.

– Спасибо большое, мистер Крис, – кивнул он. – Правда, сэр, большое спасибо.

– И еще: репортер, сумевший поднять продажи на восемь процентов, достоин поощрения. А поощрение означает прибавку в десять тысяч долларов – немедленно.

– Еще раз спасибо.

С плохо скрываемой забавой главный редактор оглядывал Гарримана с ног до головы, задерживая взгляд на галстуке, рубашке в полоску, на туфлях.

– Я уже сказал, что твоя история зацепила читателя. Благодаря тебе кучка нью-эйджеров и повернутых на Судном дне психов тусуется в парке напротив дома, где жил Катфорт.

Гарриман кивнул.

– Но этого мало. Пока. Они жгут свечи, поют свои песенки... только сопливых эльфов с крылышками не хватает. Теперь нам нужно написать продолжение. Во-первых, историю об этих ребятах. Серьезную статью, заслуживающую доверия. Статью, прочитав которую остальные придурки захотят присоединиться к их ежедневным встречам. Если все правильно подать, накапает приличная толпень. Можно даже имитировать телесъемку. А что, вдруг да соберем целую демонстрацию?! Понимаешь, к чему я? У нас в «Пост» правило, я уже говорил: не сидеть и не ждать чего-то, а взять это что-то и сделать.

– Да, мистер Крис.

Босс посмотрел на Гарримана сквозь свежее облачко дыма.

– Позволь дружеский совет? Между нами...

– Конечно.

– Выбрось ты свой паршивый галстук и дешевые мокасины. Смотришься, как чертов таймсовский репортер. Ты – в «Пост». Я на все сто уверен, что ты не хочешь назад, к этим тупицам, у которых очко играет, правда? Теперь иди и возьми интервью у каждого психа с Библией в руках. Нащупал нерв – дави на него, не дай истории рассосаться. И добавь персонажей поколоритнее. Найди мне лидера этого сброда.

– А если его нет?

– Создай сам, возведи на пьедестал, повесь медаль на грудь. Чую, заварилось нечто крупное. И знаешь что? За тридцать лет нюх не подвел меня ни разу.

– Да, сэр. Спасибо, мистер Крис. – Гарриман постарался, чтобы в голосе не проскользнуло презрение.

Он даст Крису то, чего тот просит, но сделает это по-своему.

Крис глубоко затянулся, и сигарета, зашипев, засвистела. Оставшийся бычок начальник бросил на пол и затоптал. Откашлявшись, он улыбнулся, обнажив ряд неровных зубов – желтых, как спелые кукурузные зерна.

– Порви их всех! – загоготал Крис.

Глава 42

Васкез задумчиво прожевал кусок вяленой говядины с зеленым перцем чили и запил водой. Вернувшись к кроссворду в лондонской «Таймс», поразмыслил, затем стер одно слово и отложил газету.

Им завладела легкая ностальгия – как всегда перед концом операции. Скоро все, что он придумал и приготовил в этом маленьком уютном мирке, станет достоянием истории, и его приберут к рукам полиция и фотографы. В то же время Васкез смотрел вперед, туда, где ждали солнце, свежий воздух и шум прибоя. Как ни странно, даже снаружи киллер не чувствовал той свободы, той жизни, которые ощущал здесь, в каморке, согнувшись в три погибели – на грани убийства.

Васкез перепроверил оборудование: глянув в прицел, чуть подрегулировал его с учетом ветра, поправил пламегаситель. Осталось всего несколько минут. В магазине – четыре патрона, в патроннике – пятый, но потребуется только два. Васкез снова переоделся в рвань.

Без пяти час. Киллер с тоской оглядел «гнездышко», все, что ему предстояло бросить. Кроссворд закончить уже не удастся.

Убийца прильнул к прицелу. Минуты шли.

И снова открылась дверь на крыльце. Васкез замедлил дыхание, замедлил ритм сердца. В перекрестии появились голова и плечи Пендергаста. Дворецкого не видно – тот, наверное, остался в прихожей. Однако Пендергаст с кем-то говорил, глядя на дверь, значит, слуга на месте. Тем лучше: нестандартный выстрел в затылок только спутает карты экспертам.

Васкез задержал дыхание, поймал момент между ударами сердца, прижавшись к бугристому прикладу щекой, и медленно спустил курок. Винтовка дернулась; вспышка, в которой ушла первая пуля, еще не погасла, а Васкез прицелился и выстрелил снова.

Первый выстрел он положил безупречно. Пуля развернула жертву, как и было задумано, а долей секунды позже вторая пуля, войдя прямо над ухом, взорвала голову. Пендергаста отбросило в тень дверного проема, и Васкез его больше не видел.

С плавностью, выработанной годами, киллер собрался: не выключая света, забросил винтовку и лэптоп в спортивную сумку, перекинул ее через плечо и аккуратно нацепил прибор ночного видения, чтобы найти дорогу в темноте здания. Вернув на окно заслонку, он подошел к двери и винтовертом вывернул четыре шурупа. Отодрав скотч, тихо открыл дверь и скользнул в коридор.

Вспышка света ослепила Васкеза. Он сдернул прибор со лба и уже потянулся за пистолетом в наплечной кобуре, однако фигура в коридоре двигалась слишком быстро. Страшный удар вдавил еще не прозревшего Васкеза в стену, пистолет отлетел в сторону.

Васкез дико взмахнул руками, но едва коснулся противника, и тот ошеломил убийцу, врезав ему по ребрам. Киллер ударил снова и на этот раз крепко задел нападавшего. Это был саутгемптонский коп. Взбешенный Васкез выхватил нож и прыгнул на противника, целясь в сердце. Внезапно в предплечье ударили ногой, и послышался треск. Васкез упал. Его тут же прижали.

Коп сел на киллера сверху. А за слепящим светом фонаря стоял он. Пендергаст. Человек, которого Васкез убил.

Васкез уставился на фэбээровца, перебирая в памяти факты.

Ловушка. Они знали, что происходит. С самого начала. Васкез подстрелил искусный муляж. Матерь Божья.

Он провалился. Провалился.

Пендергаст, хмурясь, низко склонился над Васкезом. Глаза федерала вдруг расширились, будто он что-то понял.

– Во рту! – выкрикнул Пендергаст.

Д'Агоста сунул Васкезу меж зубов деревянный предмет, будто собаке или эпилептику. Поздно, подумал Васкез, а в сломанном предплечье уже росла боль. В руке он и хранил цианид. В мизинец, отстреленный много лет назад, киллер зашил иглу. Он плотно вжал искусственный кончик пальца в ладонь. Ампула треснула, и наемник ввел иглу под кожу. Боль умерла. Вверх по руке поползло онемение.

«Я провалюсь только в день своей смерти...»

Глава 43

Такси остановилось у «Хелмсли-палас».

Д'Агоста обежал автомобиль, чтобы открыть дверцу для Хейворд, которая, выбравшись, оглянулась на восхитительные фигурно подстриженные деревья, украшенные светом, и на барочный фасад самого «Хелмсли-палас».

– Так мы ужинаем здесь?

– «Ле-Сек», – кивнул д'Агоста.

– Бог мой, когда я сказала «хороший ресторан», я имела в виду вовсе не это.

Взяв капитана под руку, д'Агоста повел ее к двери.

– Почему бы и нет? Серьезные отношения и начинать надо серьезно.

«Ле-Сек» был, возможно, самым дорогим рестораном в Нью-Йорке, а Хейворд начинала чувствовать себя неуютно, если мужчина тратил на нее кучу денег. Словно бы ее покупали. Впрочем, сейчас все было иначе. Винни д'Агоста лишь показывал, что для него значат их отношения. Выходит, для него это всерьез и надолго.

«Всерьез и надолго...» Смешно, право слово, ведь это их первое с д'Агостой свидание. Он еще не развелся, у него в Канаде жена и сын. Правда, мужчина он интересный и, черт возьми, отличный коп. «Расслабься, – подумала Хейворд, – и пусть все идет как идет».