G.O.G.R. (СИ)

- Ганчірочка у Їжачка була одна. І він щодня прав її… – добрым, чуть грустным голосом сообщил динамик.

Дальнейшее повествование заглушило противное шипение, и снова заплясали весёлые помехи. Наконец-то появилось то, что надо. Показался Сумчатый. Запись была не очень качественная: слегка тряслась и сверху лениво опускалась жирная чёрная полоска. Сумчатый и какой-то лысый тип сидели где-то за полным разных яств столиком, и договаривались о встрече. Встретиться они должны были в парке Ленинского комсомола, на Поляне Сказок во вторник в девять утра. Там Сумчатый подпишет последние бумаги, а лысый пришлёт через три дня в цистерне «Молоко» первую партию «левого» бензина, ещё через три дня – вторую, и так – одиннадцать раз.

Когда Сумчатый встал и вышел из кадра, запись прервалась на помехи, а дальше пошёл клип на песню «Танцы с волками». Последний был сразу же выключен, и Пётр Иванович с Сидоровым перешли к обсуждению просмотренного «кино».

- Помнишь, Муравьёв говорил, что его информатор рассказал ему про Поляну Сказок? Вот она и всплыла, – заметил Пётр Иванович.

- Мне, вообще, кажется, что это – ловушка, – сказал Сидоров. – Заманят нас в этот дурацкий парк и – всё, утопят в озере.

- Не исключено, – согласился Пётр Иванович. – Надо кассету на экспертизу сдать: а вдруг – подделка? Может, Сумчатый специально клип снял, чтобы нас заманить!

- Может, не поедем? – с опаской спросил Сидоров.

- Нет, поедем, и ещё как! – возразил Серёгин. – Только возьмём с собой группу Самохвалова в полной экипировке! Пускай попробуют в озере утопить!

- Слабо́ им, – сказал Сидоров. – Схватим Сумчатого.

- Да и этих Утюга с Чесноком тоже не мешало бы! – перебил Серёгин. – И в этот твой «Дом кофе» наведаемся. Только замаскироваться надо хорошо. Не нравятся мне эти «Короли» и эти «Динозавры». Если они и правда воевать надумают – погано выйдет.

- А может, схватим их прямо там, в «Кофе», а? – предложил Сидоров. – Обоих?

- Нет, – сказал Серёгин. – Сейчас ты их ни в чём не обвинишь. Если о Кашалоте нам уже рассказывал Додик, то кто такой этот Тень, мы, вообще, понятия не имеем!

- Гангстер, – лаконично сообщил Сидоров.

- Эх! – вздохнул Серёгин. – Аль Капоне тоже был – гангстер! И на свободе гарцевал до последнего, потому что у полиции не было против него ни единой улики.

- А может, та рыжеусая ехидна знает! – выпалил Сидоров.

- Точно. А я совсем про него забыл, – признался Серёгин.

====== Глава 51. История Ужа. ======

Рыжеусый крутил в руках пуговицу от своего тулупчика и по-прежнему молчал.

- Значит, не будем говорить? – спросил Пётр Иванович.

- А что мне говорить? – неожиданно громко и скрипуче выкрикнул бандит. – Он подсунул мне пистолет.

- Подсунул?! – возмутился Сидоров. – Я – подсунул?!

- Ага, – кивнул Уж.

- У, ехидна! – проворчал сержант.

- Тихо, Саня, – сказал Серёгин Сидорову, а потом обратился к задержанному:

- А почему на нём ваши отпечатки пальцев?

- Не знаю, – буркнул рыжеусый.

- А это что? – Сидоров сунул задержанному свой простреленный бронежилет с застрявшими в нём пулями. – Разве, не твоя работа?

Уж только покачал головой и понуро уставился в пол.

- Моё дело – сторона! – фальцетом пискнул он, и опять умолк.

Серёгин надписывал новый бланк протокола допроса – для Ужа.

- И что это вы там пишете? – недоверчиво спросил тот, покосившись на следователя.

- Вот нахал, – покачал головой Пётр Иванович. – Вы, между прочим, в милиции! Мы должны спрашивать, а вы – отвечать.

- Желательно, правду, – вставил Сидоров.

Уж сначала фыркнул, потом цыкнул. Помусолил ещё свою пуговицу.

- Закурить есть? – спросил он.

Сидоров молча протянул сигарету и спички. Уж прикурил. Противно понесло табачным дымом. Потом бандит посмотрел в окно, из которого виднелся пожелтевший каштан с тремя пухлыми, нахохлившимися воронами, ютящимися на одной ветке.

- Три штуки, – задумчиво проговорил он.

Пётр Иванович и Сидоров терпеливо ждали, когда Уж закончит заниматься ерундой и начнёт говорить. Спустя несколько минут Уж всё-таки заговорил и рассказал свою историю.

А история Ужа была не совсем обычной. Даже немного фантастической. Вообще-то, раньше Уж был самым обычным электриком. И звали его просто: Анатолий Кондратьевич Федотов, а ни какой не Уж. У Анатолия Кондратьевича был старенький «Запорожец», доставшийся в наследство от дяди. Анатолий Кондратьевич прилежно ухаживал за своим «коньком-горбунком», и он был в отличной форме. И вот однажды, светлым, но прохладным апрельским утром Федотов на своём «Запорожце» ехал на работу. Было всего полседьмого утра, и дорога была свободна. Однако Анатолий Кондратьевич опаздывал. Впереди показался перекрёсток. Электрик хотел было его миновать, но на светофоре предательски загорелся красный свет. Убедившись, что других машин нет, Анатолий Кондратьевич не стал останавливаться, а продолжил свой путь. И на пролетарской своей машине аккуратненько так впечатался прямо в шедший ему навстречу новенький, сверкающий «Кадиллак». Сердце у Анатолия Кондратьевича, прямо, провалилось в желудок. Противные мурашки так и посыпались бедняге за шиворот. Дрожа всем телом, электрик выполз из «Запорожца». Мурашки превратились в холодный пот, когда из «Кадиллака» не спеша вылезли два высоченных-широченных богатыря с дубовыми, квадратными подбородками. Скрестив на необъятной груди огромные ручищи, Илья-Муромец и Добрыня Никитич сверху вниз глядели на всё больше съёживающегося электрика. Тот покосился на свои цыплячьи мышцы. Маловато… Перед глазами Анатолия Кондратьевича пронеслась вся его жизнь и трёхкомнатная «сталинка». Федотов пытался что-то сказать, но от страха слова застряли. Изо рта вылетало только:

- Мммм…

Даже не «Мммм…», а «М. М. М. М.» – Анатолий Кондратьевич слегка заикался. По природе своей он был не из трусливого десятка, однако по разным, модным ныне злобным анекдотам прекрасно знал, чем заканчиваются подобные встречи. Но вот, из «Кадиллака» вышел третий. Он оказался поменьше двоих первых, но не менее страшным, так как являлся их начальником. Этот третий, лет на десять моложе Анатолия Кондратьевича, внешностью напоминал жителя Западной Европы. И вот, он с широкою открытою русскою улыбкою любезно предложил Федотову работу.

- Придётся отработать, – сказал третий, глядя на вмятину на крыле «Кадиллака». – Или пеняйте на себя. Вопросы есть?

Федотов лишь молчал и пытался унять противную дрожь в коленках.

- Вопросов нет! – довольно ухмыльнулся третий и гостеприимно усадил перепуганного, окончательно растерявшегося Федотова в «Кадиллак».

Так примерный и стеснительный электрик превратился в хитрющего и подлого Ужа.

- И я согласился на него работать, – закончил Анатолий Кондратьевич. – Делал, что приказывали.

- И что приказывали? – поинтересовался Серёгин.

- А то и приказывали, – ответил Федотов. – Наблюдать, разузнавать и мешать.

- И убивать, да? – съехидничал Сидоров.

- Не-а, – замотал головой Анатолий Кондратьевич Уж. – Убивать не доводилось.

- А меня чего надумали? – спросил Сидоров.

- А мне сказали, если случиться что-то «форс-мажорное», как они выразились, действовать решительно, – отозвался Федотов. – А я перепугался. Я слышал, о чём вам говорил тот Щелкунчик. А стрелял я раньше только в тире по зверюшкам деревянным.

- По вам не скажешь! – нахмурился Серёгин, разглядывая лежащий на столе бронежилет Сидорова.

- А драться я вообще, не умею, – заключил Уж.

- И кто же такой ваш работодатель? – спросил Пётр Иванович.

- Шеф, – ответил Анатолий Кондратьевич. – Сказал называть себя шефом.

- А имя, фамилия?

- Понятия не имею. Там у этих субчиков даже имена не приняты – только клички. Они друг друга кличками называют.

- И как они называют вашего шефа? – осведомился Серёгин.

- Э-э…

- Что, «э»? Не знаешь, или врёшь? – надвинулся на Федотова Сидоров.