Тихий Холм

– Пожалуйста… – с мольбой шептал я, впившись ухом в безмолвную мембрану. Хоть одну минуту… Хотя бы секунду… Молчание. Я ничем не смог помочь своей дочери.

Телефон разлетелся на куски, с силой ударившись о доску. На пол посыпались острые обломки пластмассы. Дырявый диск улетел куда-то в угол кабинета. Та же участь настигла и сородичей аппарата – они тоже были виноваты в том, что произошло. Поверхность стола опустела. Наверное, такой же пустой в тот момент была моя душа… Я остро почувствовал, как остался совсем один.

То есть не совсем. Со мной остались три короткие фразы, истекающие страданием, каждая из которых вонзалась в сердце, как заточенная пика.

«Папа…»

«Папа, помоги…»

– Чем я могу помочь? – спросил я, обращаясь к исписанной зелёной доске. – Разве… разве уже не поздно?

Доска не отвечала. Это обнадёживало. Стало быть, ещё не поздно.

«Папа… Где ты?»

– Я найду тебя, Шерил, – боль от сжатых кулаков простреливала до локтей. Я не уверен, что эти слова я произнёс вслух – скорее всего, просто подумал.

С тем я и покинул кабинет. О том, чтобы уйти через окно, теперь не могло быть и речи – Шерил была здесь, в этой странной школе, в каком-то её далёком уголке. Я намеревался перевернуть здание вверх дном, но найти её. И никакие злобные существа, завёрнутые в саван, не имели права мне мешать.

Знак по-прежнему висел на месте карты. Он совершенно расплылся, сползая с бумаги бурыми потёками. Я с ненавистью посмотрел на треугольник, наполовину залитый отвратительной красной жидкостью, сорвал бумагу со стены и кинул на грязный решетчатый пол рисунком вниз.

– Полежи, отдохни…

Холодно улыбнувшись, я удалился от кабинета.

Последующие блуждания сохранились в моей памяти недостаточно хорошо, чтобы я мог связно изложить их в своих записях. Помню только, что я метался по школе часами, обшаривая все кабинеты на трёх этажах – причём в некоторых местах точно бывал по несколько раз. Трущобы, в которые превратились строгие коридоры, не способствовали ориентации. Вся школа напоминала один громадный аттракцион наподобие «комнаты страха». Первые полчаса я искренне приходил в ужас, натыкаясь на очередные останки неведомого существа, исходящие вонью, но запасы заложенного во мне страха начали исчерпываться. Человек привыкает ко всему – и хорошему, и плохому. И меня в определённой мере перестали страшить мрачные клаустрофобические интерьеры, кровавые символы и прочая шизофреническая дребедень. Думаю, это защитные механизмы, вшитые в наш мозг. Боязнь крови склонен порождать страх за свою плоть… и в стремлении сохранить плоть наш разум заглушает боязнь крови и всего остального. Я, конечно, не психолог – просто мне так кажется.

Но я вовсе не хочу сказать, что я спокойно воспринимал это – нет, мне было очень плохо в этих стенах, настолько плохо, что я еле держался на ногах, опираясь на поросшие жёлтым мхом стены. Думаю, в иных условиях я бы полностью сошёл с ума после сорока минут прогулки. Но меня подпитывала изнутри желанием противостоять кошмару единственная батарейка – осознание, что я нужен Шерил. Я понимал – если со мной что-то случится, то у моей дочери не останется шансов на спасение. Я всё меньше надеялся на Сибил и полицейскую подмогу, которую она обещала с собой привести. Вряд ли копы найдут мою дочь в нескончаемых лабиринтах начальной школы Мидвич. Только я, и никто другой…

Но даже в этом калейдоскопе мне запомнилась страшная находка, которая ждала меня в одном из кабинетов. Я ступил за порог, не ожидая никакого подвоха. Что я мог там увидеть? Проржавевшие парты? Очередное кресло-каталку? Странные бурые потёки на стене в виде двойного круга с треугольником?.. Это всё было не ново. Ну разве что Шерил, спрятавшуюся где-нибудь за партой… Хм, это было бы очень хорошо, но вряд ли мне уготовано такое счастье. Так думал я, начиная обводить фонарём кабинет. Луч весело скакнул вперёд, открывая моему взору невообразимую картину.

Кабинет был завален трупами. Человеческие тела, накрытые простынёй, лежали в огромных количествах и в самых разнообразных позах – прямо, скрючившись, подавшись в стороны… Наверное, нечто подобное можно было увидеть в застенках фашистских концлагерей. Кабинет был забит «труповозками», не поместившиеся на них тела попросту валялись на полу. А некоторые… некоторые висели на стенах, распятые точно так же, как в моём давешнем «сне». Насколько я тогда мог судить своим помутнённым сознанием, это были не люди… существа, похожие на людей, но на самом деле ими не являющиеся. Я попытался успокоить бьющиеся в конвульсиях нервы этой мыслью. Может, это были не люди… а может, это были люди, потерявшие человеческий облик. Меня затошнило, и я поспешил закрыть дверь, пока пучина безумия не поглотила меня полностью.

Тогда я впервые подумал об аде. То, во что превратилась школа и вообще весь город, капля в каплю походило на средневековые панорамы, изображающие обитель греховных. Такому не было места в нашем мире. Одно из двух: либо все образы только в моей голове, либо я умер и нахожусь в аду, получая наказание за свои земные деяния. Либо шизофреник, либо мертвец. Неизвестно ещё, что лучше.

Многое говорило в пользу второго варианта. Мертвецы… Кровь… Темнота… Все эти странные демонические знаки…

Но то я. А что с Шерил? Почему она тоже здесь?

Этим вопросом всё и должно было кончиться. Мне пришлось прервать свои размышления, сглотнуть большой неприятный комок в горле, отдающий терпко-кислым… и брести дальше.

Терзаясь в иррациональных страхах и обследуя каждый метр огромного здания, я почти забыл о реальных опасностях. Я забыл о птеродактиле, напавшем на меня в кафе, о собаке у калитки, и даже о существе, который столь ласково поприветствовал меня в холле школы. Думаю, он далеко не уходил и всё время следил за мной с почтительного расстояния. Потому что время для повторного нападения он выбрал едва ли не самое удачное.

Я обследовал первый и второй этажи и поднялся на третий. Заглядывал в кабинеты, обходил за два метра инвалидные кресла, которые попадались чаще, чем в специализированных магазинах. То и дело выкрикивал имя Шерил. Всё напрасно. Последний этаж рушил мою возродившуюся надежду. Больше этажей в школе не было, а произвести повторный обыск мне попросту не хватило бы сил – как физических, так и духовных. Вот сейчас, уверял я себя, я открою дверь и увижу мою дочь. Мы выберемся из школы и уйдём из города. Нас подберут полицейские. Мы вернёмся к себе домой, и я буду читать Шерил на ночь её любимую сказку. Но кабинеты были такими же пустыми и покинутыми, как на первых двух этажах.

Я дошёл до конца коридора и с замиранием сердца заглянул в последний кабинет. Ничего. Наверное, это был кабинет математики, потому что я увидел старинный механический арифмометр за стеклянной загородкой. Каким-то чудом метаморфозы, которым подверглась школа, не тронули устройство, и оно блистало чистотой серебра, как монета.

Это был финал. Я обошёл школу только для того, чтобы понять: Шерил здесь нет.

«Папа… Где ты?»

– Этого не может быть, – сказал я, зачарованно уставившись на арифмометр. – Она была здесь…

Топ-топ-топ… Шажки за спиной, медленно подкрадывающиеся ко мне… Шаги маленькой девочки. Я услышал их и всё понял. Шерил – она шла ко мне. Конечно, я был прав. Моя девочка здесь, она ждала меня, преодолевая панику и страх перед всеми ужасами школы. Мы искали друг друга в темноте, как бы нам трудно ни было… и нашли.

Я счастливо улыбнулся и развернулся. Свет залил ржавый коридор и Шерил, которая стояла совсем рядом. На ней было то же самое синее ситцевое платье, в которой она была, когда ушла в туман, и на спине улыбались два симпатичные котята.

Нет… Что-то было не так. Не котята. Не синие. И не платье. Просто белая ткань, на которой кое-где видны чёрные дырки.

Не она!

Существо приподняло голову, которая всё ещё скрывалась под капюшоном, и размахнулось ножом, на лезвии которого засохла кровь. Здравствуй, старина Гарри, давно не виделись. Здорово я тебя обманул.