Это! Моя! Земля! (часть 1)

— А Филипочкин? А девчонки его?

— Все там остались, — после недолгого молчания ответил Гаркуша. — Выскочить не успел практически никто, а капитан твой, говорят, до последнего людей вытаскивал. Не повезло ему… Короче, в здании теперь такое творится, что просто так это бросить мы не имеем права. Решили, по вашему ивантеевскому опыту все к едрене матери сжечь… Да, и вот еще, продолжение спасательной операции в центре города признано нецелесообразным. Принято решение из Москвы уходить. На Маяковке останется опорный пункт, рулить на нем будут ваши и МЧС, но это все. Так что — возвращайтесь на базу в Посад, парни. Вас уже ваше командование заждалось.

— А вы куда?

— Мы на территории Спецакадемии забазируемся. Знаешь, где это?

— Примерно. Где-то недалеко от Кутузовского?

— Ну, почти. Ладно, будешь в тех краях — заезжай в гости. Все, Грошев, отбой. Удачи тебе и парням твоим. Будь жив!

— Спасибо, вам того же, — машинально отвечаю я.

Новости меня буквально раздавили и вмяли в грунт. Эвакоцентра больше нет, потешный усатый "колобок" Филипочкин и его "девичья команда" — погибли. Большая часть вытащенных нами вчера из общежития студентов — тоже…Что я там говорил? Мы начинаем "сливаться"? Да нет, господа хорошие, мы окончательно "слились"! Мы сдали ожившей мертвечине многомиллионный мегаполис и бежим, бросив на съедение всех, кто в нем до сих пор жив и ждет нашей помощи. Мы проиграли.

Интермедия третья. Юра Пак.

Так, это сюда, это — во сюда… А эту фиговинку как на место поставить? Вот блин! Нет, товарищ Токарев, усложнили вы свой дыродел, ей богу. Ну, к чему столько сложностей? Неужто нельзя было как-то попроще? Как у того же Макарова? Хотя, у Макарова, если быть честным, проблем только при неполной разборке не возникает. А вот если без серьезного опыта ударно-спусковой разбирать — все, кирдык, рискуешь наедине с кучкой маленьких, непонятно как друг за друга цепляющихся деталек на руках остаться. Один только "калаш", надежный как лом и такой же простой в устройстве, не подвел. Юра шумно выдохнул и снова взялся за разобранный пистолет, только что извлеченный из тазика с бензином и аккуратно очищенный от остатков консервационной смазки. Знать бы, кто их перед тем, как под ламинат в тайник убрать, консервировал и чем. Убил бы гада собственноручно, путем заталкивания этой самой, похожей на грязно-коричневое топленое сало, дряни во все доступные отверстия в организме. Это ж нужно было додуматься, такое отчебучить! Если коротко — застыла эта мерзость, застыла намертво, почти закаменела. Когда двое суток назад взмокший напряжения и нервов Пак небольшой монтировкой поднял в спальне на "конспиративной квартире" изрядный кусок паркета и обнаружил, во что превратился упакованный в черную дерматиновую сумку арсенал… Словом, только присутствие заплаканной и еще больше чем он сам испуганной Светы удержало корейца от безобразной злой истерики. Пришлось изображать хорошую мину при очень плохой игре и делать вид, что так оно и было задумано с самого начала.

— Ну, Светик, вот видишь, как все у нас удачно складывается, — преувеличенно бодрым голосом заявил тогда он. — Оружие на месте, осталось только до моего дома в "Полянке" добраться, немножко его почистить, и — все, ни одна тварь нам не страшна!

— А пока не почистим как же? — задала очень неудобный вопрос медсестра.

М-да, нужно как-то выкручиваться. Прав был Реваз, она — девушка, ей в подобной ситуации слабость проявить — простительно. А вот он — мужчина, причем, за эту девушку несущий ответственность. Ему раскисать нельзя ни в коем случае. Попытавшись изобразить на лице уверенность, которой он на самом деле совсем не ощущал, Юра технично, словно тренировочный меч-боккен, крутанул в руке монтировку.

— А это на что? Чем я хуже этого?.. Как его? Моргана Фримана!

— Гордона, — внезапно улыбнулась Света. — Морган — это актер такой, пожилой и черный. А который с монтировкой — это Гордон. У меня братишка в эту игру играл — все уши прожужжал.

— Ну, раз так, тебе виднее, — покладисто согласился Юра. — В любом случае, чем я хуже этого бородатого очкарика?

Света только плечами пожала. Мол, почем я знаю, ничем, наверное.

— И я о том же, — все тем же бодрым голосом подытожил Пак. — Вот только выбираться нам отсюда нужно, все-таки, поскорее. А то если эта стая из "травмы" выберется — тяжко мне придется. В "Полянке" лучше — она на отшибе, да и забор, опять же. И вокруг всего поселка, и вокруг дома. Так что, давай, времени терять не будем. Я, конечно, крутой, как вареное яйцо, но не стоит судьбу дро… испытывать.

Судьба, которую Юра так не желал… испытывать, наконец-то решила ненадолго повернуться в корейцу и его спутнице лицом. Со стороны горбольницы грохотало уже как при вполне серьезном боестолкновении, но из травмпункта пока никто не выбрался. У Юры даже мелькнула мысль подъехать, подпереть двери чем-нибудь, да предостерегающую надпись на них нацарапать. Но — смалодушничал. Оружия нормального нет, а монтировка… Одно дело Свету успокаивать, совсем другое — на самом деле с этой гнутой железкой на мертвеца в атаку идти. Нет, пускай с этим менты разбираются! Вон, у больницы они воюют? Значит, и сюда доберутся. Они же в курсе, куда пассажиров покусанных из того автобуса отправили? "Буханка" тоже капризничать не стала, завелась с полуоборота и бодро покатила по непривычно пустым улицам Ивантеевки в сторону "Полянки".

Первым, что Юра сделал после того, как закрыл за Светой входную дверь своего коттеджа — это бегом рванул сначала в гараж, где залил бензином первый попавшийся под руку тазик и буквально утопил в нем оба пистолета. С "окурком" было сложнее — не влез, даже со сложенным прикладом, пришлось импровизировать — вложил один в другой сразу шесть больших мусорных пакетов из толстого черного полиэтилена, в них уложил АКСУ, и, щедрой рукой плеснув туда все того же бензина, оставил откисать. Потом, так же бегом — в спальню. Там достал из оружейного шкафа и зарядил "Моссберг" и тут же набил оба свои патронташа, которые крест-накрест нацепил на себя. Получившийся гибрид Панчо Вильи и революционного матроса Железняка со стороны, наверняка, выглядел весьма комично, но Юре было плевать, как он выглядит. Главное — как себя при этом чувствует. Тяжелый помповый дробовик, в подствольный магазин которого он натолкал через один пулевые и картечные патроны, придал Паку уверенности. "Помпа" двенадцатого калибра — это вам не монтировка и не топор с пожарного щита. Это, блин, пятисотый "Моссберг Маринер" с магазином на восемь патронов! Есть желающие проверить, каков он в деле? Ну, тогда — милости прошу! Как говорится: "Подходи — не бойся, уходи — не плачь".

Сейчас, когда забившая пистолеты и "ксюху" темно-коричневая масса, которую Юра про себя окрестил "серидолом", наконец размякла и почти вся вытекла, Пак принялся за чистку оружия. С "калашниковым" разобрался быстро, а вот на сборке ТТ что-то затупил… А, вот оно как! Точно! Помнят руки! Юра с довольным видом крутанул на пальце собранный наконец пистолет, передернул затвор, вхолостую щелкнул курком, направив ствол в угол, и только потом аккуратно, почти нежно дослал в рукоять снаряженный восьмью яркими, словно новые медные монеты, патронами… Все же не прошли даром уроки Лёхи Лохматого, одного из бойцов "бригады" Жмыха, отслужившего в армии, причем не где-нибудь, а в десантно-штурмовом батальоне ВДВ и успевшего повоевать где-то на югах еще до начала заварухи в Чечне. Он, помнится, поначалу пытался какое-никакое обучение наладить, тактике "коллег" поучить и стрельбе. Но остальным "быкам" подобная "муштра" пришлась не по вкусу, и они начали всей толпой дружно капать на мозги Жмыхову. Тот, с одной стороны, пользу обучения понимал, но, с другой, прекрасно осознавал, что навести в "бригаде" армейские порядки не выйдет. В общем, получивший от начальства внушение Лохматый сначала занимался только с теми, кому, как тому же Паку, это было интересно, а потом и вовсе махнул на все рукой и сказав Юре на прощанье: "Бывай, кореец, с вами, конечно, весело и денежно, но, боюсь, очень не долго", уехал домой, куда-то под Екатеринбург. И, нужно сказать, как в воду глядел: меньше чем через год почти вся жмыховская братва чуть не в полном составе полегла на одной крупной "стреле" с азербайджанцами, которые, может и не так круто выглядели, зато имели реальный опыт боев в Карабахе. Тогда Петю Жмыха, ну, и Юру заодно, спасло только то, что уже наступали новые времена, когда самых зарвавшихся и отмороженных без особых затей и сантиментов давили заматеревшие "гоблины" из СОБРа и ОМОНа, а конкурентов начали заказывать не киллерам, а налоговой и прокуратуре. Словом, смог Петя Жмых подняться на более высокий уровень, на котором принято было носить не китайский "Адидас" или турецкий малиновый "пинжнак с карманАми", а настоящий итальянский "Армани". На котором статус определялся не количеством "быков" и "волын" в "бригаде", а наличием знакомств и связей. И стал понемногу превращаться в успешного бизнесмена Петра Жмыхова, которому, в отличие от бандитского "бригадира" Пети Жмыха до оружия вообще никакого дела не было. Какое оружие, о чем вы? Это же незаконно! Правда, к совету Пака Петр Сергеевич все-таки прислушался, и в Ивантеевке появилось несколько "явок" с небольшими оружейными "закладками". Просто так, исключительно на всякий случай. Мало ли что? Ну, вот, похоже, этот самый "всякий случай" и настал.