Убийцы (СИ)

Но вот в конце туннеля забрезжил свет. Простой белый свет, соответствующий цели. Он притормозил и оказался в ночи. По внутреннему времени, после убийства милиционеров прошло всего пара часов, хотя когда он стрелял, за ментовозкой поднималось солнце. Сколько же он ехал? Барс завернул в какой-то проулок незнакомого города и остановил машину перед подъездом пятиэтажного дома. Достав мобильник, он взглянул на число. Шестое марта. Значит, от Осы до Саратова он добирался ровно шесть дней. Что-то долго. Хотя для него всего восемь часов прошло, но все равно, рождались вопросы. По какой дороге он ехал, кого встретил на пути, с кем беседовал, сколько жизней унес? Но вопросы отступили, когда он вышел из машины глотнуть свежего воздуха. Над ним сияли звезды, но тускло. В доме горели окна, но слабо. В городе жили люди, но не интересовали его. И только одно единственное окно на втором этаже, сияло. Оно именно сияло, да так ярко, что глаза не могли смотреть. Поначалу Барс даже подумал, будто там разгорелся пожар, а потом понял — сияет оно лишь для него. А еще понял — ему вовсе не хочется туда идти, хотя весь смысл жизни потеряется, если он не войдет в этот подъезд.

Барс осмотрелся. Неподалеку расположился круглосуточный ларек, ноги невольно понесли туда — у Барса закончились сигареты, да и выпить не помешало бы. Кроме даты мобильник показал еще и время — половина первого ночи — но даже, несмотря на такой поздний час, ларек не пустовал. Внутри собралась стайка девушек, явно в подпитии, и парочка парней, покупавших пиво. Барс зашел внутрь, над ним прозвенели колокольчики. Продавщица, складывающая пиво в пакеты, даже не обернулась на него, а вот девушки и парни кинули по взгляду, но и только. Парни зашарили по карманам, в поисках денег, а девушки снова начали переговариваться громким шепотом и похихикивать. Это странно, раньше на него реагировали более бурно. В прошлом в подобных ситуациях Барс часто различал из переговоров слово "красавчик", а порой, девчонки подходили знакомиться сами. И уж тем более, будучи навеселе. Но сейчас он не привлек даже самого захудалого интереса. Проходя мимо холодильника, и взглянув на свое отражение, Барс уяснил причину.

Со стекла на него смотрел уже далеко не прежний красавец, Семен Барсов, а простой парень, или даже молодой мужчина, с совершенно обычной внешностью. Барс лишь хмыкнул отражению, а оно подмигнуло ему, на секунду приобретя прежнюю привлекательность.

Подойдя к прилавку, Барс ощутил странное покалывание на шее, а потом по ноздрям ударил кисловатый запах. Он повел носом, пытаясь выяснить, откуда он исходит, и безошибочно определили — от двух парней, стоявших рядом. В отличие от девушек, они отвели взгляд не потому, что Барс их не заинтересовал, но потому, что почуяли опасность. Барс взглянул на их затылки, волосы там уже начинали вставать дыбом.

— Давайте я помогу, — сказал один из них продавщице высоким голосом, едва не срываясь на скулеж.

Второй тут же бросился на помощь; уже спустя полминуты они запаковали всю батарею бутылок по пакетам и протянули продавщице деньги.

— Сдачи не надо, — кинул тот, что предлагал помощь. — Девушки, пойдемте…

Все вместе они направились к входу, а продавщица с подозрением оглядела тысячную купюру. Накупили ребята максимум рублей на шестьсот, что-то тут нечистое. Поэтому, прежде чем обратиться к Барсу с вопросом, чего он хочет, продавщица просветила купюру и тщательно ее прощупала.

— Что вам, мужчина? — спросила она, все еще подозревая банкноту в фальшивости.

— Два Туборга и пачку Парламента, — отозвался Барс.

Получив пиво и сигареты, Барс вышел из ларька и увидел тех самых ребят с девушками. Они стояли метрах в пятидесяти и явно намеревались устроиться на лавочке, как раз напротив подъезда, где сияло окно. Позвякивая бутылками, Барс направился к ним. Даже в темноте он видел, как парень постарше кинул на него испуганный взгляд, а уши уловили его предложение остальным, пойти поискать другое место. На вопрос девушек, что ему здесь не нравится, парень ответил, дескать, тут мало освящения. Кучка студентов сдвинулась и пошла в противоположную от Барса сторону; а он занял нужную лавку.

Распаковав пачку, он закурил и сорвал кольцо с бутылки. Как же мало тут света… хотя нет, горящее окно освещает двор, будто на дворе день, а в небе сияет солнце. Поразительно, как никто этого не видит. А может просто сумасшествие, наконец, приперлось к нему с авоськами кошмаров и галлюцинаций. Три года провел он у Осы, а для него зима закончилась только сегодня. Хотя почему-то выскочил он не в осени, а летом. Только сейчас до Барса дошло, что в марте он не смог бы сидеть на лавочке в одной футболке. Рука потянулась за телефоном. Так и есть, дата: первое июня. Еще три месяца куда-то подевалось. Возможно, он все это время просидел тут, на этой самой лавке и ждал? Чего ждал? И ответ всплыл, как всплывает раздувшийся от газов труп в гнилом болоте — смердя, и показывая истинное лицо смерти. Но он еще жив. Легкие еще вдыхают дым сигареты, сердце ровно стучит, кожа ощущает тепло летней ночи. А может быть и нет ничего этого? Может он просто спит в спальне Осы, а когда проснется, начнется ритуал утреннего траха. Или еще хуже — что если он сейчас откроет глаза и обнаружит себя в Ставрополе на кровати в родительской квартире. Под матрацем на лопатки будет давить припрятанная винтовка, а он начнет собирать форму в сумку и пойдет на тренировку. А может еще раньше, там в парке, он не убил того парня, не забил до смерти ржавой трубой, а поехал в сауну и провел отличную ночь с девочками? Вот сейчас Барс ощущал, что всего одно его желание, и все вернется, а окно потухнет и, как все окружающие, он не будет видеть этот нестерпимый свет. Всего одно желание, всего пара перестуков сердца и все кончится, даже не начавшись…

Но что если все это было? Или даже, что если все это есть? Он убил того придурка, он стал киллером на службе у Гаврилы, он встретился с убийцей Скорпионом и тот направил его, наставил на путь смерти. А потом Барс изъездил весь мир, убивая деревья, животных, людей и наконец, добрался до Осы, где постиг искусства убивания времени, убивания предметов. И вот сейчас достаточно лишь подняться на второй этаж в подъезде, где даже двери не осложнены кодовым замком или домофоном. В машине на сидении лежит пистолет, в бардачке запасная обойма, а окно светится. И он, будто светляк, манимый фонарным столбом, и одновременно, как умерший, что боится войти в тоннель, где в конце горит свет. А свет ли?

И Барс понял — вот прямо сейчас, только что, он подошел к точке, где еще можно повернуть. Бросить все, зажить жизнью, где ты жертва, а не вступить в мир, населенный охотниками и убийцами. Потерять себя прошлого и стать чем-то новым можно только теперь, и в этом нет ничего хорошего, нет правильного, нет жизненного.

Весь мир постепенно пропадал, стирался, наполнялся темнотой и карканьем воронов. Именно вороны создали вокруг непроницаемую стену — он оказался посредине исполинской стаи птиц. Кожа чувствовала прикосновение перьев, тычки клювов, поглаживание ветра. Только окно и огонек сигареты по-прежнему сияли во мраке.

"Решайся" — шептали голоса, полностью оттесняя далекий перезвон колоколов. И Барс решился.

Он протянул руку и взял с пассажирского сидения пистолет. Рука отворила дверь, и он вышел в морозную осеннюю ночь. На втором этаже не горел свет, наверное, жильцы уже ложились спать. Ноги понесли к подъезду, старая деревянная дверь на пружине впустила его в теплый коридор. Туфли выбивали из ступеней звонкое эхо, но он топнул левой ногой чуть сильнее, и теперь порождала звуки только правая. Пробежала мысль, что повторить этот фокус со второй ногой он пока не сможет. Теперь это его изюминка на всю оставшуюся жизнь.

Подойдя к квартире номер двадцать пять, он нажал на звонок. Через оббитую коричневым кожзаменителем дверь, послышалась трель, потом звон разбитого стекла и ворчание. Это хозяйка квартиры, Мария Иванова, разбила стакан с вставной челюстью, а теперь проклинает идиота, беспокоящего ее ночью. Интересная жизнь сложилась у Маши, пятидесятитрехлетней женщины активистки и нештатного сотрудника газеты "Звезда". После института она вышла замуж за курсанта Училища Связи в Новочеркасске, Михаила Петровича Сапожникова. Через три года у них родился сын — Василий. Муж умер в Афгане — попал в засаду вместе с колонной связистов. Сын, майор ВДВ, погиб на последней Чеченской войне. Но вместо того, чтобы сойти с ума от утраты, Мария нашла утешение в "Отцах и матерях" — организации родителей, беспокоящихся, а как там служат их дети. Активный борец с дедовщиной и произволом, Мария Ивановна статьями добилась снятия со службы восьмерых военных в достаточно высоких званиях: одного полковника и семерых майоров. Сейчас она воюет с военкоматами Саратова, и не дай бог узнает о случаях злоупотребления. Тогда в газете "Звезда" сразу появятся ее гневные статьи и фуражки полетят… У Марии есть и свои причуды. Например, она никогда не выходит через дверной проем спиной; рассыпав соль, обязательно крестится; не пропускает ни одной службы в церкви. Недавно у нее умерла сестра, но это ее еще сильнее обозлило. Сочинив стихотворение о ее смерти, Мария опубликовала его во всех местных газетах за свои деньги — благо, ее пенсия позволяла быть полностью независимой финансово. Она ненавидит зеленый цвет, у нее в квартире нет ничего зеленого. Статьи она набирает на старой печатной машинке, так как не выносит компьютеров, а втайне боится их, из-за излучения. И все это Барс узнал, стоя на лестничной клетке, и прислушиваясь к шорканью стоптанных тапочек внутри квартиры.