Тьма над Лиосаном

— Скольких они захватили?

— Четверых, — был ответ.

Светало, ночной мрак отступал, открывая взорам окровавленное плечо маргерефы и необычную бледность его лица.

— Держитесь, сейчас вам помогут.

Вновь протрубил рог, давая всем знать, что обитатели крепости Лиосан готовы к сражению.

— Аделяр, ступай к Орманриху, — распорядилась Ранегунда. — Мне надо срочно увидеться с ним. — Она обернулась к солдатам: — А вы прикройте ворота и усильте охрану. И пошлите дополнительные наряды наверх.

Маргерефа Элрих застонал, сползая с седла, лошадь под ним пошатнулась.

— Мы сражались. Неистово.

Он упал на колени, потом сел на землю, ухватившись рукой за стремя.

— Где жена Калфри? — спросила Ранегунда у подбежавшего Хлодвика. — Сам он сейчас присматривает за огнем. Разыщи Винольду, пусть возьмет свои травы, и приведи ее поскорее сюда. — Она ухватила за локоть Эварта, собиравшегося подняться на стену. — Разбуди капитана Мейриха, вели ему позаботиться о прибывшем отряде. И подними всех рабов.

Эварт приложил руку ко лбу.

— Конечно, герефа. Я мигом.

Пришла пора дать указания Дуарту, но тут на плацу появился одетый во все черное человек. Это был Сент-Герман.

— Я принес инструменты и лекарства. — Он указал на небольшую укладку.

— Благодарю вас, — сказала она, мгновенно ощутив облегчение. — Маргерефа ранен.

— Вижу, — кивнул Сент-Герман, наклоняясь и приступая к осмотру. — Дело скверное, — сообщил он через минуту. — Рану нужно очистить, в ней глубоко засели обрывки ткани и кожи. Знаю, брат Эрхбог этого не одобрит, но будьте любезны — прикажите истопить баню.

— Зачем? — Ранегунда вскинула брови. — Разве это может помочь?

— Во-первых, чистые раны заживают скорее, а во-вторых… на нем столько крови. Его надо выкупать, чтобы знать, что лечить.

— Ладно. — Ранегунда кивнула. — Этим займется Дуарт. — Она с тихим отчаянием оглядела заполненный людьми плац. — Так много раненых. У нас мало сиделок. И припасов. А вокруг тьма датчан.

— Все как-нибудь утрясется, — пробормотал рассеянно Сент-Герман. Он повернул голову к маргерефе: — Куда вас ранили?

— В руку, — ответил тот еле слышно. — И еще, похоже, в бедро.

Сент-Герман кивнул и с большой осторожностью перевалил раненого через плечо.

— Потерпите. Я помогу вам, — сказал он, вставая, и, увидев расширенные глаза Ранегунды, поспешил пояснить: — Мои сородичи славятся недюжинной физической силой. Я далеко не последний из них.

— Да, но ваша ноша вдвое вас тяжелее, — произнесла с сомнением Ранегунда, однако тут ее кто-то окликнул, и она завертелась в водовороте спешных, не терпящих отлагательства дел.

— Голова. Болит, — сказал маргерефа Элрих, когда Сент-Герман усадил его на широкую лавку. Лицо раненого покрывали бусинки пота, глаза неестественно-ярко блестели, а губы казались обметанными белой каймой. — Они выскочили внезапно. Их было много. Гораздо больше, чем нас.

— Сидите спокойно и позвольте мне вас осмотреть, — невозмутимо велел Сент-Герман и привалил пациента к каменной стене бани. — Постарайтесь не двигаться.

Маргерефа застыл, подчиняясь приказу целителя, и, когда с него стали стаскивать латы, даже не шелохнулся, но испустил мучительный стон. Его двухслойный жилет сверху донизу был буквально пропитан кровью.

— Удар секиры, — заметил он, задыхаясь от боли.

— Плохое ранение, — сказал Сент-Герман, не проявляя, впрочем, особого беспокойства, ибо ожидал худшего. — Я наложу повязку, чтобы рана не вскрылась.

Он призадумался, решая задачу, где взять бинты, когда в крепости каждая пядь полотна на счету.

За спиной его заскрипела дверь, вошел Дуарт.

— Герефа велела истопить для вас баню.

— Да. — Сент-Герман осторожно ощупывал опухшую руку. — А еще мне понадобится котелок с кипятком.

Дуарт был потрясен.

— С кипятком? Да зачем же?

— Древнеримские врачеватели кипятили свои инструменты, а я придерживаюсь их методов, — терпеливо пояснил Сент-Герман. — Здесь так не делают, но мне, как иноземцу, простительны некоторые отклонения от принятых у вас норм.

Староста поселения, похоже, так не считал.

— Брат Эрхбог говорит, что некогда эти римляне преследовали христиан, — проворчал он угрюмо.

— Возможно, — ответил Сент-Герман с деланным равнодушием в голосе. — Но целители они были отменные.

— Целить можно через молитвы, — заметил Дуарт.

— И мы непременно помолимся… в подходящий момент, — пробормотал Сент-Герман, продолжая исследовать рану. В глубине ее что-то белело, по-видимому ключичная кость: Он поднял глаза: — Пришлите сюда свинопаса. Скажите, что я куплю у него свиные кишки. Самые тонкие из тех, что найдутся. — У него были иглы для сшивания ран, но не было шовного материала. Не было и бинтов. Но тут ему в голову пришла одна мысль: — И принесите мне также все обрезки из швейной. Любые, но лучше те, что длиннее других.

— Хорошо, — отозвался Дуарт, всем своим видом показывая, что выдумки чужака никакого касательства к нему не имеют. — Герефа велела мне вам подчиняться.

Он двинулся к двери, но выйти ему помешал Амальрик, тащивший на себе Галена.

— Куда его? — пробурчал капитан, отдуваясь.

— На соседнюю лавку. — Сент-Герман мельком заглянул в восковое лицо молодого солдата. — Только побережнее.

Повинуясь приказу, Амальрик осторожно, словно юноша был хрупкой фарфоровой статуэткой, уложил его на скамью. — Что дальше? — спросил он.

— Мне нужен помощник, — сказал Сент-Герман, кивком головы отпуская замешкавшегося Дуарта. — Раненых слишком много.

После некоторого колебания Амальрик кивнул.

— Хорошо. Я побуду при вас.

— Прекрасно, — произнес Сент-Герман, испытывая немалое облегчение. Раз уж сам капитан решился ему помогать, значит, его примеру последуют и другие солдаты. — Разденьте его и, как только согреется вода, выкупайте.

— Я что, должен снять с него все? — спросил Амальрик потрясенно.

— Конечно, — невозмутимо подтвердил Сент-Герман. — И проследите, чтобы раны не кровоточили. Он и так уже основательно обескровлен.

— Белый как смерть, — сказал Амальрик, чтобы что-то сказать, и принялся стягивать с Галена кожаную куртку. — Кровотечение не унимается, — после паузы сообщил он.

— Это ничего, — сказал Сент-Герман. — Как только разоблачите его, зажмите рану ладонью.

Сам он уже сумел раздеть своего подопечного. Рваная рана на бедре оказалась поверхностной, хотя выглядела ужасно, а вот с виду пустячная припухлость на лбу внушала серьезные опасения.

— У вас, вероятно, болит голова, маргерефа? Насколько сильна эта боль?

— То затихает, то обостряется… словно под черепом возятся крысы, — ответил с усилием раненый.

Ответ совпадал с ожидаемым, и Сент-Герман, сдвинув брови, сказал:

— Вы нуждаетесь в постоянном присмотре, по крайней мере в течение суток… Если не будет ухудшения, считайте, что вам повезло.

Маргерефа Элрих с большим трудом перекрестился.

— Да поможет мне Христос Непорочный.

— И какая-нибудь из сиделок, — кивнул Сент-Герман. — Вам станет получше, когда я зашью рану.

Глаза маргерефы расширились, он попытался помотать головой, но не смог.

— Маргерефа не верит, что в этом случае ему станет лучше, — счел необходимым пояснить Амальрик. — Закрытые раны чаще других воспаляются и гниют. Их гложет зараза.

— Такое бывает, — согласился с ним Сент-Герман. — Но я ее изгоню. Этим вот снадобьем. — Он постучал ногтем по крошечному флакону, одному из тех, что уцелели после кораблекрушения. — Это очень сильное средство, его применял сам апостол Лука, а он, как известно, поставил на ноги многих. — Довод был чуть натянутым, но безотказным и прекрасно работал вот уже шесть веков.

— Да, говорят, Христовы сподвижники имели дар исцелять больных и изгонять демонов, — заявил Амальрик с важным видом, потом указал на ящик с лекарствами: — А как получилось, что и вы обрели такой дар?

И опять Сент-Герману пришлось прибегнуть к давно заготовленному ответу.