Возвращение Титуса Кроу

Затем, устав перебрасывать меня друг другу, они образовали плавучий мост из выгнутых шей, по которому я бежал, в то время как один из них брызгался, стараясь свалить меня с очередной чешуйчатой опоры. Соскользнув наконец в воду, я нырнул и довольно долго сидел на дне, рассматривая красочные россыпи пресноводных устриц с огромными черными жемчужинами. Когда двигаясь плавной спиралью я поднялся на поверхность, двое молодых литардов устремились ко мне. Они по очереди гудели, очевидно задавая вопросы, но я только качал головой и разводил руками. Какая жалость, что не все литарды, подобно Отх-Нетху, говорят по-английски.

Наконец, один из моих собеседников перешел на язык жестов. Он сунул голову в воду и тут же поднял ее, выпучив глаза и вывалив трепещущий язык. Затем он повторил сценку, на этот раз изображая явное удовольствие от погружения. Я понял, что он спрашивал меня, испытываю ли я трудности, когда долго нахожусь под водой. В ответ я медленно опустился в хрустальную глубину и пощекотал чешуйчатые ноги, призывая новых друзей присоединиться ко мне. Таким было одно из преимуществ новой системы дыхания: легкие требовались мне только для разговора, а кто захочет болтать под водой?

Молодые литарды, похоже, задали мне свой вопрос не только из чистого любопытства: они устремились к центру озера, приглашая меня последовать их примеру. Работая мощными задними ногами, они развили феноменальную скорость — и я безнадежно отстал. Мои спутники обратили на это внимание. Один из них вернулся и, подхватив меня передними лапами, без малейших усилий понес вперед, догнав своих товарищей. Мы опускались все глубже и глубже — на глубины, о которых я и не подозревал. Затем мы проплыли через подводные ворота, сиявшие перламутровым светом. Источником его были сотни мелких ракообразных, образовавших светящиеся облака, которые раздвинулись словно шторы, пропуская нас к неведомым тайнам.

Теперь мы плыли по узкому коридору. Вода оставалась по-прежнему теплой, даже становилась еще теплее. Наконец мы оказались в огромной пещере и всплыли на поверхность: колоссальный купол, украшенный блестящими сталактитами, уходил вверх на запредельную высоту. Где-то там висели шары искусственного света, они посылали вниз пятна зеленых и лиловых лучей, сглаживая углы и создавая таинственные подводные тени.

Мы выбрались из воды на широкий — почти в акр — берег, где расположились несколько матрон, задачей которых — как я вскоре понял — было наблюдение за сотнями огромных яиц — потомством драконов! Яйца, уложенные рядами в ямки вдоль всего песчаного берега, имели форму совершенного овала длиной футов девять. Их поверхность покрывали голубые и золотые пятнышки. Под бдительными взглядами матрон мои друзья повели меня по дорожке между рядами яиц. Вскоре мы остановились, и оба дракона присели, восхищаясь парой покрытых золотыми точками овалов. Я понял по их приглушенному, почтительному гудению, что именно они являются родителями будущих дракончиков. Через минуту или две горделивого рассматривания, литарды дали мне понять, что пора уходить. Я наклонился и нежно погладил глянцевитую поверхность яиц, отчасти чтобы убедиться в реальности происходящего. Затем литарды отвели меня — мимо матрон — к воде, мы нырнули и, преодолев тесный туннель, всплыли на поверхность озера.

Увидев на дальнем берегу Отх-Нетха, я попрощался со своими новыми друзьями и устремился к моему провожатому. Нежась на солнышке, я рассказал литарду, что видел в пещере под озером.

— Вас удостоили большой чести, — отвечал он. — Пещера Надежды… только для литардов!

— Пещера Надежды?

— Да. Не много яиц теперь. Элизия — это не Тхак`р-Ион, не наш родной мир.

— Как же вы очутились здесь?

— Тхак`р-Ион погиб… взорвался, когда нашн солнце стало сверхновой звездой. Старшие Боги пожалели литардов. Привезли сюда. Но Элизия это не Тхак`р-Ион.

Когда я обсох, Отх-Нетх вручил мне пару мягких башмаков, темные шелковые брюки — одежду принца из «Тысячи и одной ночи» — и легкий короткий плащ из какого-то золотистого материала, широкие застежки которого перекрещивались на спине и прикреплялись к поясу брюк. Воротник плаща украшали большие бронзовые вставки с черными кнопками. Отх-Нетх объяснил мне, что это антигравитационные устройства, с помощью которых одетый в плащ человек может управлять своим телом в свободном полете. Затем дракон показал мне подобные вставки — до которых он мог дотянуться передними лапами — на собственной упряжи.

— Все литарды летают с… антигравами. Старшие Боги дали… Когда они перенесли нас с обреченного Тхак`р-Иона. На Тхак`р-Ионе была слабая гравитация. Но вы попробуете свой плащ… позже. А сейчас Тиания ждет.

— Но моя борода… — Я провел по ней рукой. — И эти волосы. Я никогда не был тщеславным, но показаться перед богиней…

— Ах, да… Забыл, — отвечал мой провожатый, вынимая из кармана своей упряжи небольшую баночку крема и серебряный гребень.

Крем оказался замечательным депилятором: мое лицо сразу стало чистым и ровным. Потом я попытался расчесать свои спутанные волосы. Наконец — и до того, как я успел остановить его — Отх-Нетх достал маленький пульверизатор и опрыскал меня слабыми приятными духами.

Вскочив в седло, я все-таки не удержался от замечания:

— А что, всем гостям предписано так пахнуть?

На это Отх-Нетх вскинул голову и одобрительно весело прогудел, но быстро снова стал серьезным.

— Да, вот еще что, — сказал он. — Тиания — не богиня, но… одна из Избранных.

— Избранных?

— Избранных Богами!

Затем, не говоря больше ни слова, литард стукнул по ряду кнопок на своей упряжи и ввинтился в небо, размахивая кожистыми крыльями.

В жизни человека наступает время, когда, независимо от того, каких бы чудес он ни насмотрелся, к нему приходит ощущение того, что все это — сон, и ему пора ущипнуть себя, что бы проснуться. Мне было знакомо это чувство и прежде — при встрече с настолько невероятными чудовищами, что об их материальности не могло идти и речи (хотя, как потом всякий раз выяснялось, эти твари существовали на самом деле!) и еще в ряде случаев, когда я сталкивался с неописуемыми, но реальными чудесами.

Мое путешествие на драконе стало волшебным сном, тем более, что вез он меня туда, куда меня манило всю жизнь. Я сидел на сильном, живом, полном огня «скакуне» — существе, выхваченном прямо из китайских сказок. Такого я не мог вообразить даже в самых буйных своих фантазиях. Но я и в самом деле летел на драконе по небу чужого мира, направляясь в дом Тиании, Избранной Богами, в ее парящий в небе, окруженный садами замок на Элизии!

Внизу, на огромном стеганом лоскутном одеяле полей, словно какой-то ребенок джина раскидал игрушечные хрустальные города, растянул желтые и серебряные ленты дорог, разбросал яркие осколки зеркал, изображающие озера и водоемы. Я рассмеялся от опьяняющего счастья полета, и Отх-Нетх развеселился тоже, радостно гудя и разгоняя клочья полупрозрачных облачков мерными взмахами могучих крыльев.

Затем впереди — в небе — появился остров, самый настоящий остров, массивная грубая скала, висящая в воздушном море. Она выглядела так, словно только что откололась от какого-то титанического утеса, несущегося в космосе — если не обращать внимания на густую траву, деревья и цветы на ее обращенной к небу поверхности, огороженной стеной, увитой ползучими растениями. Там, в саду, среди прудов и фонтанов, в окружении странных лилий, источавших экзотические ароматы, стоял красивый гранитный замок. Далее размещались помещения для животных, примыкавшие к клеверному полю. Там в тени могучих деревьев спало несколько насытившихся драконов. Это и была усадьба Тиании, ее мир, который смотрел вниз на Элизию, словно огромная птица, парящая высоко в небе над полями и городами Земли.

Мы опустились на мощеную булыжником дорожку перед стеной, затем Отх-Нетх одним прыжком через высокие ворота перенес меня в маленький дворик между зданиями. Неожиданно задрожав, я, переполненный эмоциями, чего со мной не случалось даже в юности, спрыгнул со спины Отх-Нетха и замер в ожидании… сам не знаю, чего. Украшенная тонкой резьбой и росписью стеклянная дверь во внутренней гранитной стене была приоткрыта. За ней начиналась анфилада отделанных мозаикой комнат, сводчатых и полупустых. На полу, в очаровательном беспорядке лежали расшитые бисером подушки, которые сияли в свете солнечных лучей, пронизывающих тысячи мельчайших хрустальных стеклышек в частых переплетах огромных окон.