Тринадцать (СИ)

В зале тишина.

— Ну, смелее, светлые умы. Ведь это уже простая математика.

Студенты потупили взгляды.

— Хорошо. Тотемизм вернулся в начале пятого века до нашей эры. К тому времени люди овладели ремеслом. Появились атрибуты землевладельцев: плуг, секира, ярмо. Люди познали вкус кузнечного ремесла, положившим начало многим другим ремёслам. Развитие ремёсел дало мощный стимул поискам прекрасного и возродило культ тотемов. Тотемами являлись животные, прирученные к тому времени: бык, лошадь, волк и прочие четвероногие, которые, так или иначе, облегчали жизнь племени.

— А зачем человеку было нужно приручать волка? Ведь лошадь или корова это понятно, но волк? — Спросила девушка сидящая в первом ряду.

— Хороший вопрос и достаточно простое объяснение. — Аристарх Львович сел за стол. — Понятно, что для охоты он был, не так уж и необходим, ведь справлялись же люди как- то без него тысячи лет. Но когда охота стала массовой, загонной, волк превратился в собаку. А по мере наблюдения охранных качеств волка, он стал незаменимым другом и помощником для выпаса домашнего скота. Людям всегда было свойственно завидовать, и преклонятся перед силой ловкостью других видов млекопитающих. Отсюда и их обожествление. Всё просто. И если бы вы, — обратился он к вопрошающей девушке, — вместо того, чтобы красить ресницы на моих лекциях, внимательно слушали предмет, то были бы куда дальновидней.

Но девушка даже не думала смущаться, она повернулась лицом к залу и одарила всех лучезарной улыбкой.

— Значит, следует, — продолжил профессор, слегка похлопав улыбающуюся по плечу. — Тотемизм — это… Записывайте, повторять не буду. Это комплекс верований, мифов, обрядов и обычаев родоплеменного общества, связанных с представлением о сверхъестественном родстве между определёнными группами людей и так называемыми тотемами.

Но он повторил, а потом еще раз повторил, подождав пока самый медлительный писака закончит предложение.

— А, на сегодня пока всё, — обратился он к взирающим на него лицам. — Увидимся через неделю.

Аудитория постепенно пустела.

Капитан Логинов продолжал сидеть на месте. Он наблюдал, как некоторые студенты подходили, что-то спрашивали, что-то записывали, а Логинов не двигался с места. Он подождал, пока последняя студентка покинет помещение, и стал спускаться вниз к кафедре.

— Аристарх Львович, — обратился он к профессору.

— Да, да, — Рокшин посмотрел на него, немного прищурив глаза, — я вас слушаю.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте.

— Я капитан Логинов из следственного отдела, прокуратуры мы с вами вчера говорили по телефону.

— Ах, да! Я, знаете ли, совершенно забыл. — Профессор переложил книги в левую руку и протянул правую для приветствия.

Логинов пожал сухую теплую ладонь профессора и сказал:

— Где бы мы могли с вами поговорить?

— Прошу за мной.

Профессор резко повернулся и зашагал по коридору.

Вот это прыть, думал Логинов, еле поспевая за профессором.

Аристарх Львович присеменил к высокой двери своего кабинета, и повернулся, дав понять капитану, что они пришли.

Размеры профессорского кабинета на капитана произвели впечатление. По сравнению с той коморкой, в которой он работал, и которую делить ещё с двумя работниками отдела, этот кабинет показался ему просто хоромами.

— Дышится у вас тут свободно, — стоя в проходе, произнёс Логинов.

— Да вы проходите, — не обращая внимания на комплимент, сказал Аристарх Львович, — мы же не будем говорить в дверях. Прошу вас вот сюда.

Логинов прошел вглубь шикарных апартаментов и сел на тот самый стул, на котором почти три месяца назад нервно ерзала Эльвира.

Профессор, положив бумаги и книги на стол, подошёл к окну и несколько секунд всматривался вдаль.

На какое-то мгновение капитану показалось, что Аристарх Львович совершенно забыл о нём. И как только Логинов открыл рот, профессор повернулся к нему и с задумчивым видом и произнёс:

— А снег то растаял… Жаль. — Он прошёл к своему столу и сел за него. — Я, знаете ли, очень люблю снег. У нас в Стокгольме его почти не бывает.

— Разве вы живёте не здесь? — Капитан пытался поддержать разговор.

— Что вы! Меня ещё ребёнком вывезли из России. — Лицо профессора стало печальным. — Это было в тридцать четвёртом, нет, в тридцать пятом году, мне тогда едва стукнуло три года. Мои родители бежали от тогдашнего режима через Финский залив.

— Выглядите вы гораздо моложе профессор, — глядя на бодрого пожилого мужчину, сказал капитан. Пытаясь подсчитать, сколько же ему всё-таки лет.

— Благодарю за щедрый комплимент. М-да. Так чем я могу быть вам полезен?

— Аристарх Львович, дело в том, что в нашем городе совершено тяжкое преступление — убийство.

— Так…

— Нет, конечно, в нашем городе, к сожалению, это происходит, но дело в том, что порядок совершения его… — Логинов замялся, — есть в нем нечто странное.

— Любопытно, конечно. Но почему вы решили обратиться ко мне?

— Я навел о вас справки и мне просто не к кому больше обратиться.

— Что ж вновь благодарю за доверие но…

— Прежде чем мы продолжим нашу беседу, — прервал его капитан, — позвольте мне кое-что вам показать.

Логинов достал из потрепанной папки небольшую стопку фотографических снимков, которые были сделаны на месте убийства и в морге.

— Аристарх Львович мне бы хотелось, чтобы вы посмотрели на это, как специалист в своей области.

— Как историк?

— Нет как знаток ритуальных религиозных течений?

— Не знал, что в органах имеются подобные институты. Хотя… — Аристарх Львович глубоко вздохнул.

— Наш отдел занимается религиозными преступлениями: культы, секты, колдовство и прочая нечисть.

— Как занятно, прямо таки инквизиция воплоти. — Аристарх Львович не хотел обидеть молодого человека. — Простите неудачное сравнение.

— Надеюсь у вас крепкий желудок, профессор?

— Не жалуюсь.

— Тогда, прошу вас, — Логинов протянул снимки профессору, — всё что только придет вам на ум даже самое невероятное.

Профессор Рокшин достал из нагрудного кармана очки, нацепил их на самый кончик носа и стал рассматривать снимки.

Логинова очень удивило, с каким спокойным любопытством рассматривал Рокшин то, что было на снимках. Увиденное его ни чуть не удивляло.

— Любопытно, — вот уже в который раз вторил Рокшин.

Затем он положил снимки на стол, встал, подошел к высокому стеллажу с книгами и стал что-то искать.

— Вот, нашёл, — наконец произнёс он, достав с полки толстую книжку. — Любопытно.

— Вы повторяете это слово уже в седьмой раз.

— Возможно, возможно, но ведь действительно любопытно. Вы приходите на лекцию, где я читаю о волках и тотемах и тут эти фотографии.

— Вы увидели тут какую-то связь, профессор?

— Связи я вижу повсюду. Я совершенно не верю в совпадения. Ну-с посмотрим. — Профессор пролистал немного страниц, что-то прочитал и, подняв глаза на капитана, сказал:

— У вас отличное чутье офицер. Это, несомненно, ритуальное убийство.

Аристарх Львович вышел из-за стола, и стал ходить по комнате, перешагивая невидимые предметы, то и дело, кидая взгляды на те снимки, что были сделаны на месте преступления.

— Несчастного убили ведь не там где вы нашли труп, так?

Логинов понял, он не зря притащился сюда, старик что-то знает.

— Вы правильно сделали, что пришли ко мне. — Как будто прочитав его мысли, сказал профессор. — Вот только жаль, что вы не принесли фотографии остальных убитых.

— Остальных? Каких ещё остальных профессор? Был только один труп.

— Вы уверены?

— Аристарх Львович, мне кажется, вы чего-то не договариваете. — Капитан немного занервничал.

В просторном кабинете вдруг стало как-то тесно и душно. Логинов не сводил глаз с морщинистого лица профессора и понимал, к чему клонит Рокшин. Вот именно из-за этих подозрений он к нему и обратился за консультацией. Как только Логинов увидел того здоровяка, то зразу понял, что убийства будут продолжаться.