Кровавые девы
Кровавые девы читать книгу онлайн
1911. Назревает война, и кайзер пытается привлечь себе на службу вампиров. Джеймс Эшер, профессор Оксфорда и бывший тайный агент Его Величества, вынужден отправиться в холодную российскую столицу — и не один, а в компании своего старого знакомого дона Симона Исидро. Но Эшер не знает, что движет испанским вампиром. Желание остановить того безумца, что вознамерился вернуть бессмертным возможность ходить при свете дня? Или же дон Симон хочет найти женщину, которую некогда любил?
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Когда в понедельник утром Эшер добрался до старого каменного дома во Внутреннем городе, то на клавесине он обнаружил пачку вскрытых пустых конвертов на имя Петрониллы Эренберг, Хайеге-Урсуласгассе, Нойеренфельд… так называлась деревушка на окраине Кёльна.
Отправителем значился некий полковник Зергиус фон Брюльсбуттель, Берлин, Шарлоттенштрассе. Рядом с конвертами лежали два билета. Эшер вздохнул:
— Конечно же, Берлин.
16
Поезд на Берлин отправлялся незадолго до часа дня. Эшер повертел в руках конверты, рассматривая их. Дорогая плотная бумага с водяными знаками (не меньше трех шиллингов за пачку), хорошие чернила. И «фон» в фамилии. Почти наверняка — прусский помещик. Когда переписка с ним, длившаяся почти два года, до апреля 1910, подошла к концу, эта мадам Эренберг отправилась в Санкт-Петербург, к Бенедикту Тайссу, вполне возможно — с месье Текселем на буксире.
Интересно, Исидро осматривал дом Петрониллы Эренберг в присутствии кельнских вампиров? И если да, не помешало ли ему их общество — или простая нехватка необходимых навыков — провести тщательный обыск? Эшер провел рукой по пиджаку, нащупывая засунутое в потайной внутренний карман письмо, последнее письмо от Исидро, написанное леди Ирэн Итон в ее бытность живой женщиной… которое она хранила не в столе вместе с остальной перепиской, но в спальне, в тайнике за деревянной панелью. Продолжил бы Исидро обыск дома, не помешай ему петербургские вампиры? Знал ли он, что надо искать?
Трамвай, на котором Эшер доехал до Нойеренфельда, был битком набит строителями, направлявшимися к новым укреплениям. Их возводили по приказу кайзера, чтобы защитить город от неизбежной попытки — когда ожидаемая всеми война все-таки начнется — вернуть его под власть Франции, вырвав из рук ранее захвативших его немцев. Эшер вслушивался в окруживший его гул голосов, в несвязные жалобы на военных, ворчливые рассказы о женах и детях, просьбы закурить «бога ради» на напевном кельнском диалекте. Кое-кто из мужчин перебрасывался шутками с уборщицами и прачками, ехавшими в богатые дома в модном пригороде, и кухарками, которые жили в городе вместе с мужьями-кабатчиками или извозчиками. Когда рабочие вышли, женщины остались в вагоне, провожая взглядами идущих к земляным насыпям и громадам из кирпича и бетона мужчин. Эшер смотрел, как те карабкаются на предназначенные для орудий насыпные валы, и боролся с желанием крикнуть им вслед: «Вы не представляете, на что это будет похоже».
Но у рабочих не было возможности изменить ход вещей. В следующие несколько лет, подумал Эшер, именно они будут защищать эти укрепления от наступающих французов. И под их ударами французы полягут, как пшеница под косой Жнеца.
Он закрыл глаза. Ему предстояло позаботиться о том, чтобы эти люди, как и те, кто будет жить после войны, не столкнулись с поддерживаемыми правительством вампирами.
Дом Петрониллы Эренберг напомнил ему особняк леди Ирэн Итон: богатый, сдержанный, скрытый от глаз за высоким забором и рядом тенистых деревьев, растущих вдоль загородной дороги. Сюда охотно нанимались дневные слуги, поддерживающие порядок в комнатах; здесь можно было с удобством вести ночную жизнь. Эшер три четверти часа потратил на наблюдение за улицей, окрестными домами и, самое главное, порядком передвижения совершавших обход полицейских. Меньше всего ему хотелось, чтобы его арестовали в Германии, к тому же — всего в полумиле от крупных фортификационных сооружений, предназначенных для обороны от французов.
В дом он попал через заднюю дверь, отперев ее отмычками.
На то, чтобы найти нужные улики, ему потребовалось всего полтора часа.
Если эта женщина работала на германскую разведку, ей должны были рассказать, как прятать важные вещи… Но советам, даже если они были получены, она не последовала. Эшер не обнаружил ни привычных сейфов, ни сдвижных панелей, которые так нравились его коллегам из немецкого Министерства иностранных дел. Но у него был богатый опыт, благодаря которому он знал все те места, где непрофессионалы обычно прячут финансовые документы: от вынимающихся половиц, прикрытых углом ковра, и до убранных на чердак сундуков. К тому же финансовые документы обычно хранятся в шкатулках. Хорошо еще, что ему не надо было искать билет на поезд или утерянное завещание, как в каком-нибудь детективном романе. И хозяйка дома наверняка должна была учесть, что она не сможет наблюдать за работой приходящих уборщиков…
Что, скорее всего, указывало на специально сооруженный тайник.
Изучив половицы на мансарде (как в «Знаке четырех») и темные закутки между стропил, он методично исследовал ведущие вниз ступени, а затем и лестницу на третий этаж. Тускло освещенный пролет между третьим и вторым этажами был покрыт дешевой дорожкой, поэтому Эшер сначала осмотрел верхнюю и нижнюю ступеньки… и обнаружил, что вверху дорожка удерживалась не гвоздями, а деревянной рейкой, привинченной только в двух местах.
В пустом пространстве под второй ступенькой, установленной на петли, он нашел две обувных коробки.
Гроссбухов там не оказалось — их хозяйка увезла с собой. Зато были банковские выписки за несколько десятилетий, в подробностях рассказывающие о переводах, дарениях, вложениях… бумаги, следы которых Лидия искала в архивах всех тех представительств немецких банков в Петербурге, до которых смогла добраться благодаря власти или деньгам князя Разумовского. В первой коробке лежали более ранние документы, восходящие к 1848 году, когда, вероятно, Петронилла Эренберг стала вампиром — впрочем, тогда ее звали Петрой Эренберг. В 1870-х годах она передала все свое имущество «племяннице» Паулине, на чье имя приобрела этот дом, который вместе с прочей собственностью в Кёльне и других местах, а также акциями железнодорожных и морских транспортных компаний в 1896 году перешел к Петронилле Эренберг.
Бумаги из второй коробки были не столь давними и относились к поездкам в Берлин, имевшим место между октябрем 1907 и апрелем 1910. В ноябре 1909, когда наступившая зима сократила световой день до нескольких часов, Петронилла отправилась в Петербург, после чего последовала покупка — через три группы подставных лиц — секуляризированного монастыря святого Иова, расположенного на северном берегу Невы, на самой границе города. В то же самое время Петронилла приобрела особняк на Садовой улице, неподалеку от леди Ирэн, и начала скупать недвижимость на Выборгской стороне, в том числе и небольшое здание на Сампсониевском проспекте, обозначенное как «бывшая фабрика». Был там и корешок платежного поручения на сумму пятьдесят тысяч франков, выписанного «Дойче банку» на имя доктора Бенедикта Тайсса.
Последние покупки, упоминание о которых удалось найти в обувных коробках, относились к апрелю 1910 года. Эшер припомнил, что, по словам хозяина Москвы, именно в это время в Петербурге появился некий «чужак», еще больше запутав и без того непростые отношения, связывавшие тамошних вампиров.
Почему Санкт-Петербург? Потому что там жил Тайсс? Он отобрал документы, в которых речь шла о русском городе, прихватил кое-что еще, затем вернул на место коробки, ступеньку, дорожку и рейку, взял в руку масляную лампу, которую принес с собой с первого этажа, и спустился вниз, чтобы уничтожить все следы своего пребывания. Или же дело было в том, что вампиры Петербурга враждовали между собой, и чужак мог умело стравливать их… Но откуда ей это знать? Насколько он понял, русская столица была единственным городом, который она посетила, будь то в России или любой другой стране — если не считать Берлина, конечно. Возможно, она действовала по указке своего хозяина, фон Брюльсбуттеля? И если так, стоит ли считать простым совпадением тот факт, что Санкт-Петербург принадлежал к числу немногих европейских городов, где чужак мог найти себе пристанище? Или же этот хозяин… или хозяйка… знал о ссоре между Голенищевым и князем Даргомыжским, но опять же, откуда?
Возможно, Исидро узнал, не связаны ли другие вампиры с германской разведкой. Эшер избавился от всех улик, указывавших на то, что он бывал в этом доме, и бросил взгляд на наручные часы, а затем на день за окнами. Поезд отходил в 12.58 и должен был прибыть в Берлин еще до того, как на этот северный город опустится ночная тьма. Он попытался представить, насколько светлым будет небо в половине десятого вечера — слишком светлым для того, чтобы увидеть звезды, так что вампиры, даже такие старые и сильные, как Исидро, едва ли осмелятся выйти на улицу. Придется поторопиться, чтобы успеть доставить гроб и багаж в похожий на шкатулку с драгоценностями особняк восемнадцатого века, расположенный на Потсдамской площади, и убраться оттуда к чертовой матери до того, как появятся проснувшиеся вампиры.