Возвращение чувств. Машина (СИ)

Господь, помоги – направь руку и разум её!..

Она вновь огляделась.

Вот результаты её работы. Лежат недвижно в пыли. Семь человек, убитых лично ею. И ещё двое убиты из-за неё. Значит, на её совести то, что девять человек прибудут раньше времени на суд Божий. Впрочем, нет – не раньше… Раз прибудут – значит, так и надо.

Здесь, наверное, не годится традиционная для упрощающих все проблемы американских боевиков присказка, что «они все были плохие», пусть даже они и были.

С другой стороны, может, они спасли, разделавшись с этой шайкой, не одну жизнь будущих путешественников?

Что делать с этим? Должна ли её мучить совесть?

Верить ли тому, что, как она увидела во сне, могло бы случиться? Может ли являться сон – сон! – оправданием её действиям? Случилось ли бы это действительно?..

О, как много вопросов! И каких вопросов…

Подумать о них необходимо. Но – позже. А сейчас необходимо подумать о настоящем.       Ну, например, куда деть тела этих… хм… смотрителей лесов. Назвать несчастными жертвами матёрых бандитов и язык-то не поворачивается.

Но с дороги-то их точно нужно убрать.

И ещё одну вещь она знала точно – если бы что случилось с её напарниками, она бы себе этого не простила… Так что к чёрту философию: она будет защищать своих всеми доступными средствами и способами… А нужно будет – так и снова проведёт «дезинфекцию среды от паразитов»! А совесть… Нет, ей не стыдно.

23

С помощью Марии она перетащила трупы в лес. Не очень далеко, только чтобы с дороги их не было видно. Следы от тел они замели вениками, нарубленными из веток кустарника, лужи крови присыпали пылью. Только опытный следопыт смог бы теперь разобраться, что здесь произошло. Впрочем, кому бы это могло понадобиться?..

Арбалетные стрелы из трупов она вынимать не стала – побрезговала.

Из всех таких смелых и ретивых вначале бандитов признаки жизни обнаружились только у одного – того толстяка, которому Пьер попал в живот. Но и он не создал им проблем, испустив дух прямо у неё на руках, так и не придя в сознание. Оставшиеся лошади постепенно разбрелись довольно далеко по лесу, да и смысла ловить их уже не было.

Никаких причин задерживаться здесь дольше она не видела, да и остальные тоже.

Собрались быстро – сумки с вещами c убитого мула, так и оставленного посреди дороги, они переложили на пойманную лошадь, и вдвоём с пыхтящей Марией взгромоздили ослабевшего и слегка пьяного Пьера на его коня. Припав к шее своего спокойного верного спутника, он смог кое-как держаться в седле.

Какое-то время они ехали по дороге вперёд. Потом Катарине в голову как-то внезапно пришла умная мысль, и они, вернувшись по обочине назад, проехали по траве мимо места схватки ещё с поллье, и выбрав место, где трава росла особенно удачно, и не оставалось следов, углубились прямо в лес, придерживаясь в целом того же направления – назад и в сторону от дороги.

Вскоре выехали на совсем узкую тропинку, которая, как магнитом повела Катарину за собой. Пьер мужественно держался. Мария вздыхала, но помалкивала, обеспокоенно оглядываясь.

Внутренний голос не подвёл – через час тропинка, иногда совсем зараставшая кустами и травой, привела-таки их как раз куда надо: к крошечному поселению из пяти домов, одиноко стоявших прямо в чаще леса. Ни огороды, ни дворы не нарушали монолитности плотной и тенистой лесной чащобы. Здесь, кажется, даже птицы помалкивали…

Три дома стояли полуразрушенные, с провалившимися крышами, и явно были необитаемы давно – не меньше пятнадцати-двадцати лет. Зато в двух других жили обросшие волосами, чумазые и неприветливые люди. Если есть в природе лешие, то, по мнению Катарины, вот так они и должны были бы выглядеть.

Позже выяснилось, что до такого состояния их довёл собственный синьор. Пока же они, словно медведи из берлоги, вылезли из одного из домов с целой крышей на топот копыт и всхрапывание лошадей. Чем-то они показались ей очень похожими, и Катарина догадалась, что это братья.

Один из них, с особенно угрюмым выражением лица, даже держал в руках лук с приготовленной стрелой. Другой – суковатую дубину. По всему было видно, что незваных гостей, особенно всяких дворян, здесь не жалуют.

Тот, что с луком, крикнул, натянув тетиву, и целясь в нее:

– Проваливайте!

Катарина, ехавшая впереди своего маленького потрёпанного войска, не нашла ничего лучше, как ответить:

– Здравствуйте и вы! Спасибо за радушный приём. А мы так надеялись на вашу помощь!

– Что вам нужно? – уже не так свирепо спросил бородач, оценивший к этому времени намётанным глазом состояние Пьера, который точно уже упал бы с коня, если б не поддержка Марии.

– У нас раненный. Мы хотели попросить вас помочь обработать его рану, и разрешить нам хотя бы одну ночь побыть здесь, пока он не будет в состоянии ехать дальше. Сейчас же он совсем плох – потерял много крови.

Слышать такие слова от дворянина братьям раньше наверняка не приходилось. Но подозрения их ещё не пропали:

– И где это он умудрился среди наших лесов получить… рану?

– На нас напали бандиты в двух лье отсюда. – махнув рукой, устало ответила она.

– Вам удалось убежать? – несколько презрительно спросил арбалетчик, поводя сутулым плечом, и смачно сплюнув.

– Нет, мы не убегали.

– А что же бандиты?

– Им помощь уже не нужна.

После паузы, пошкребывания бороды и взгляда на брата, арбалетчик смилостивился, и проворчал брюзгливо:

– Заносите сюда. – кивнув на дом, из которого они только что вышли.

– Спасибо! – отозвалась она с облегчением.

Послав вперёд Марию с одеялом приготовить место, и выяснить, что ещё нужно для устройства раненного, Катарина осталась с Пьером, которого совсем развезло: он скорее выпал, чем слез с седла в её с первым бородачом объятия. Бородач сплюнул ещё раз – на этот раз с досады.       Вдвоём с ним они – она за ноги, бородач – за плечи, затащили Пьера, и разместили на заботливо подготовленном Марией лежаке. Катарина вышла позаботиться о лошадях. Нужно было стреножить их, чтоб не разбрелись, и расседлать. Седла она затащила в сарайчик с дровами.

Войдя снова в тёмную единственную комнату, она подошла посмотреть на то, как дела у Пьера. Выяснилось, что им очень повезло: один из пожилых, но крепких ещё мужчин оказался местным знахарем. Этим он и зарабатывал на пропитание себе и брату.

Значит, она всё сделала правильно, послушавшись своего чутья…

В том, что всё сложилось так удачно, она опять увидела руку Провидения – у них есть и укрытие, и лекарь. Оставалось только поблагодарить Бога, что она тут же и сделала от всей души.

Не забыла она поблагодарить и братьев, – уже вслух – один из которых только что-то сердито проворчал: он как раз занимался Пьером. А другой, вроде как смущаясь, отвёл глаза. За него она и взялась, чтоб не мешать знахарю.

Тут и подтвердилось, что бородачи – Гийом и Франсуа – действительно братья.

В своё время всех жителей одной из окрестных деревень местный феодал забрал жить в своё поместье – для насущных хозяйственных нужд. Самым строптивым удалось скрыться в лесу, построив эти дома, но потом выловили и их. Феодал несколько лет охотился и за братьями, считая это, наверное, чем-то вроде спорта – своеобразная охота на людей: с гончими, загонщиками, следопытами, стрелками и всем прочим…

Но братья упорно отказывались «ловиться»: скрывались в потаённых землянках и берлогах, переправлялись через реки и ходили по ручьям, чтоб сбить со следа, и прочее такое… Много раз обманывая и слуг и феодала. А потом тому стало не до них: он поссорился с соседом, и то сам держал осаду, то громил угодья бывшего друга, держа в осаде уже его. В перерывах же проводил время в судах – словом, скучать ему теперь, или тратить время на ерунду, было некогда. Он развлекался «по благородному».

То, что при этом горели поля и дома его вассалов – то есть бесправных крестьян – его совершенно не волновало. Налоги же с них драть он не забывал…