G.O.G.R. (СИ)

Зайцев был ловок – как и всякий милиционер, он не забывал о тренировках. Он довольно быстро покинул пристанище отходов и оказался на небольшой заасфальтированной площадке, с трёх сторон обнесенной невысоким кирпичным заборчиком. Кроме самого Зайцева и его бака место на этой площадке занимали два других бака и зелёная пирамидка из проволоки, набитая пластиковыми бутылками. Зайцев покосился на эту пирамидку недоверчиво и подозрительно, ведь он раньше никогда таких штуковин не видал. Но, может быть, для городов это норма, и тут таких много?.. Зайцев пожал плечами, выбрал направление и двинулся в путь, дав себе слово не сбиться с курса.

Он углубился в какой-то двор, где шумели, играя в футбол, мелкие мальчишки. Они пару раз футбольнули серый мячик, а потом – кому-то что-то не понравилось, и юные Пеле прервали матч на яростное, со страшной руганью, выяснение, кто же всё-таки виноват. Зайцев шёл мимо них и зорко выискивал глазами взрослых, намереваясь обратиться к ним со своим животрепещущим вопросом на предмет своего местонахождения. Но взрослые почему-то не попадались, лишь из распахнутого настежь окна на третьем этаже летел упоительный аромат жареной картошки и жареной курицы. Унюхав сие чарующее мозг и желудок благоухание, Зайцев понял, как сильно он хочет чего-нибудь покушать. Всё равно чего: в животе поселился космический вакуум, а пищевод судорожно сжимался в призывах к приёму пищи. Но и здесь Зайцев мыслил логически: раз это не ад, а город – тут должны быть магазины. Можно купить что-нибудь пожевать – например, целого быка… да, измученная голодом фантазия рисует сумасшедшие картины. Зайцев запустил руку в карман в поисках денежных средств. Но не нашёл ни зги – пальцы шевелились в абсолютной пустоте, а потом – нащупали дыру… Чёрт, табельный пистолет! Зайцев вдруг вспомнил про оружие, начал суетливо разыскивать кобуру. Но никакой кобуры также не оказалось. Наверное, эти проклятые жулики побили его, освободили от оружия и денег и вывезли сюда в багажнике автомобиля… Да, выговор Соболев впаяет по самые уши. Может быть, даже определит, что Зайцева пора вышибить из органов: слишком уж он бесполезен, как страж порядка.

Ага! Внезапно глаз Зайцева выхватил из массы зеленеющих кустов фигуру некоей не худенькой девицы, которая едва ползла на высоченных и тонюсеньких каблуках, пыля по самодеятельной тропке. В одной руке девица несла мизерную розовую сумочку, а во второй – увесистый пакет, набитый пирожными и булками. Кроме того, она, не замолкая, болтала по мобильному телефону, зажав его между сдобной румяной щекой и пухлым плечиком. «В городах все такие толстые!» – невольно подумал про себя Зайцев. Но других людей поблизости не оказалось, вот он и решил осведомиться о своём местонахождении у неё.

- Простите, – обратился Зайцев к девице и сошёл с тротуара к ней на тропку. – Вы…

Девица заклинилась, сдавленно икнула, её пятка слетела с высоченной шпильки в пыль, подвернув ногу. Секундочку она помолчала, а потом – забила мобильник в кармашек узеньких джинсиков, которые на ней уже трещали по всем швам, и истошно завопила:

- Помогите, насилуют!

Огласив ужасающим «воплем Банши» окрестности, она поскакала назад, за угол дома, из-за которого явилась. Зайцев почему-то пустился за ней в погоню, пытаясь возвратить её обратно. Но толстушка скакала резвой викуньей и, не умолкая, верещала:

- Помогите, насилую-ют!!

- Постойте… – лепетал Зайцев, но она лишь прибавляла шаг и даже сломала оба каблука.

Завернув за угол, Зайцев попал в другой двор, уставленный следующими автомобилями: два «Деу», одна «Тойота», одна «Шкода» и джип «Лексус». А в дальнем углу двора торчал неказистый самопальный стол, за которым пятеро простецких мужиков забивали козла.

- Насилуют!! – разрывалась толстушка, смертельно испугавшись безобидного Зайцева, и рвалась к ближайшему подъезду.

- Постойте, простите… – мямлил Зайцев, лавируя между автомобилями.

Внезапно Зайцева остановили: из подъезда, к которому стремилась девица, выдвинулся тяжеловесный детина, наделённый квадратными плечами, боксёрским подбородком и низеньким лобиком пещерного троглодита. Детина двинул ручищей, и Зайцев вмиг оказался сбит на покрытый мазутными плюхами асфальт. Падая, он случайно задел рукой джип «Лексус», и его сигнализация взвыла, наверное, на весь район.

- Вла-адик! – обрадовано заблеяла толстушка и пала детине на грудь. – Этот бомжара чуть не изнасиловал меня, а потом – чуть не убил! Он хотел выдрать мне глаза, чтобы я ослепла! И гнался за мной от… от… от самого «Амстора»!

Указующий перст толстушки упирался Зайцеву в лоб, а Зайцев сидел на асфальте, забацанный тяжёлой оплеухой Владика, и натужно соображал, что такое «Амстор», да и вообще, откуда эта свинка взяла всю ту бредятину про «бомжару» и «глаза»? Кому же Зайцев выдирает глаза, когда он – милиционер?..

- Так, – басовито изрёк детина Владик и придвинулся к Зайцеву вплотную. – Говоришь, маньяк? – обратился он к толстушке, что неуклюже переминалась на обломках каблуков.

- Маньяк, маньяк! – подтвердила та, и вынула из своего пакета пирожное: трубочку с кремом.

- Ну, я тебе сейчас навешаю лещей! – пообещал плечистый Владик, нецензурно выразился и занёс кулак.

- Что вы делаете, я же из милиции! – возопил Зайцев, определив, что «лещи» Владика будут тяжелы.

- Из милиции? – презрительно хмыкнул Владик и поднял Зайцева с тротуара за воротник. – Из… Сказал бы, из чего, да при Светке не буду! Блин… – он швырнул Зайцева назад на асфальт, как мелкого щенка, и Зайцев попал брюками в мазутное пятно. – Вызывай, Светка, ментов, пускай протокол крапают! – буркнул сей злой богатырь толстушке, которая доела первую трубочку и уже отгрызала большие куски от второй.

Свободной от пирожного рукой девица выцарапала мобильник и стала набирать «02», а Владик повернулся к самопальному столу и издал богатырский клич:

- МУЖИКИ!!! – призывая доминошников в свидетели.

- Но я из милиции… – тихо и затравлено мямлил Зайцев, держась за повреждённую кулачищем троглодита Владика челюсть. – Старший лейтенант Зайцев…

- Завали орало, а то получишь в грызло! – прогнусил ему в ответ Владик на маргинальном наречии, и снова поверг Зайцева в мазутное пятно, потому что последний предпринял робкую попытку водвориться на ноги.

Доминошники отложили своё домино в долгий ящик и потянулись к Зайцеву, окружая его плотным кольцом. Они уже успели принять с утреца на грудь, и благоухали крепеньким перегарищем. Приверженец здорового образа жизни Зайцев морщился от их водочного амбре, и никак не мог взять в толк, с какой стати они все на него насыпались? Он же милиционер, на нём же надет милицейский мундир…

Зайцев опустил нос, оглядел сам себя и пришёл в панический ужас. Нет, он был не в мундире, а в «мундирах»: картофельные очистки, которыми уделала его цветастая дама, свисали повсюду, даже чувствовались на ушах. А сама одежда представляла собой такую нищую рванину, от которой отказался бы даже тот «бомжара» – позарился бы лишь какой-нибудь убогий пленный немец… Вот, как жулики расправляются с теми, кто мешает им проворачивать тёмные дела. Ну, ничего – пускай, они вызывают милицию. В милиции быстренько разберутся, кто такой Зайцев. И тогда Зайцев вернётся обратно в Верхние Лягуши и покажет поганому жулью, где нынче зимуют раки: ноги их не останется в Верхних Лягушах!

====== Глава 128. За дело взялся Подклюймуха. ======

Участковый Подклюймуха создавал сам себе иллюзию напряжённой работы. Он сидел за своим столом над протоколом, а перед ним скорчился на хлипеньком стульчике «прославленный» Поливаев. Подклюймуха заносил его сумбурные показания в протокол и едва удерживал в себе приступы гомерического хохота.

Поливаева задержали вчера вечером за драку, и ночевал он в обезьяннике. Утром участковый Подклюймуха захотел выяснить обстоятельства, в силу которых сей легендарный в местном масштабе субъект решил «откопать топор войны», и устроил Поливаеву пристрастный допрос. Выяснилось вот что: