Ночная смена

— В плане оружия начальство наше тоже ходатайствовало.

— И как?

— Кверху каком — дескать МЧС не относится к структуре ВМФ и потому командование гарнизона без приказа сверху оружием обеспечивать не имеет права.

А штаб морской в Адмиралтействе заперт и что у них там — неведомо. Связаться не удалось.

— Мы когда мимо проезжали — там пальба была в полный рост.

— Вот-вот.

На берег выкатывается машина. Судя по очертаниям — УАЗ. Мигает фарами.

Водила поворачивается к нам. Видно, что мужику тяжело просить, но он через себя перешагивает:

— Не то, чтоб я трусил, но может найдется у вас хоть какой-нибудь ствол? Я-то ладно, но как-бы кто умный на машинку нашу не позарился. По такому времени такая машинка дороже джипа получается!

Майор делает отсутствующий вид и вылезает. Николаич задумывается на минуту — потом подмигивает мне и тоже вылезает. Вообще-то пакистанское железо мне сейчас не очень-то понадобится. Делаю широкий жест, выковыриваю из кармана трофейный Пакистанский Токарева и протягиваю водителю рукоятью вперед.

— Два патрона отстреляны — осталось шесть. Держи.

— Боевой?!

Вышелкиваю магазин, передергиваю затвор. Вылетевший патрон ловко цапает на лету старший МЧС-ник.

— Других не держим! И — если найду что получше — о вашей просьбе вспомню! Поаккуратнее с ним!

Все — таки мужчины — как дети. Трое здоровенных и тертых жизнью мужиков обрадовались железячке как ребенок соске… Впрочем, я когда ее получил — тоже обрадовался. Ну, теперь им есть, чем заняться. Они еще обещали помочь при погрузке, но это потому, что как считает Николаич — они могут через нас разжиться оружием, а оно им очень нужно. Потому пока — помогать будут четко.

А я забираю с собой сумку с красным крестом, которая у них была в салоне. А то поехал, как на прогулку. И автомат пустой и без сумки. Медик на экскурсии… Жопа с ушами!

Вылезаем из машины с Валентиной. Поддерживая ее, иду к УАЗу. Примечаю, что Николаич прикрывает с бережка наше продвижение. Пока идем — она тихо говорит мне:

— Я настояла, чтоб Вы поехали — дескать, чтоб договорился и сопровождал меня — вдруг по дороге рожать начну. Но договариваться Вам особо не понадобится — тут моих одногруппниц пятеро работает и все живы к счастью, и кое-какое влияние имеют и на командование. Так что интересы Крепости я поддержу. Да и рожать мне еще через месяц.

— А зачем я тогда нужен?

— Мне так спокойнее. И Вам стоит знакомствами здесь обзавестись. Это Ваш авторитет в Крепости поднимет. Если на Вас навалят задачи по медобеспечению в крепости в том виде, как этот бравый полковник полагает — станете сельским фельдшером при Крепости. Подай — принеси — а в благодарность яичко вкрутую. Но там фельдшеров и медсестер без Вас хватит. Вам надо организовывать работу, а не только прыщи зеленкой мазать. И не дайте военным себе на шею залезть. В войсках — то привыкли, что там в основном здоровый контингент и потому у невоевавших военных авторитет медиков — низкий. Так, прислуга, седьмая вода на киселе… Воевавшие — считают по-другому.

— Ясно. Спасибо!

— Долг платежом красен.

Грузимся в УАЗ — за рулем каплей, сзади еще один сидит — на приставных стульчиках. Оба с АКМС — судя по стволу — 7,62. Сейчас — в штаб. По ряду причин работа идет неровно — но командир гарнизона хочет лично поговорить с медиком, который в мертвой поликлинике работал со смертельно-опасным материалом. Завтра будет интервью с журналистами и съемка сюжета для местного радио — а если получится наладить телевещание — то и для телевидения.

— Больно шума много — недовольно говорит Валентина.

— Это нужно. Люди в ужасе, растеряны. Надо их подбодрить, дать ориентиры. Показать возможность победы. Это сейчас необходимо.

— Я не хочу, чтоб из меня делали мифологическую героиню типа 28 панфиловцев.

— Ну, Вы нам льстите. Тут Ортенберги не работают, да и масштабы другие — наврем, так всем станет известно быстро — городок маленький. Так что придется по старинке — что есть, то и писать. Это в общей теме пойдет про нашу медицину — судя по всему, наша больница пока единственная не вымерла и работоспособна. Потери страшные — до трети состава, но удержались. И теперь умные уже, повторно такого не допустим.

— Тем более — делала, что могла в тот момент.

— Тем не менее — и это и наши медики признают — Вам это в голову пришло единственной. Теперь результатами и мы пользуемся — и очень вовремя, потому что мы тут и так напортачили вначале.

Подъезжаем к зданию, выгружаемся. У подъезда — пара часовых — офицер с матросом. Оба с АКМС. Мода у них что ли такая?

Валентина идет медленно, подстраиваемся под ее темп. По привычке осматриваем лестницу. Наверху в коридоре — опять же вооруженные офицеры. У меня складывается впечатление, что тут у всех АКМСы. И кобуры тяжелые, не пустые. Схема крепления идиотская — висят на кожаных лямках — на середине бедра.

В кабинете пятеро офицеров — двое каперанги. Кто из них комендант — непонятно, но тот, что слева делает шаг навстречу и спрашивает: — Из Петропавловки?

— Да, оттуда.

— Добро пожаловать! Я — комендант Кронштадта капитан первого ранга Змиев Георгий Георгиевич!

Далее по старой военно-морской традиции чопорно представляет каждого из своих сотрудников.

Краем глаза замечаю некоторое удивление на физиономии Николаича. Но когда дело доходит до нас — не хуже каперанга отрекомендовывается и представляет каждого из нас. Жмем друг другу руки.

— Чаю?

— С удовольствием!

— Сейчас распорядятся. Теперь докладывайте о ситуации с оживающими мертвецами — и потом мы Вас отправим на отдых — в 36 сейчас безопасно и Вас уже ждут. Завтра решим вопрос об организации лаборатории. Мы уже с нашими медиками обсудили вашу разработку и, похоже, что вопросов еще больше стало. Теперь мы хотим услышать все из первых уст. И можете поподробнее. На это времени не жалко.

Валентина достаточно четко докладывает. Потом моряки задают кучу вопросов. Похоже, что некролаборатории будет с чем работать — темы получаются серьезные. В первую очередь моряков беспокоит способность мертвяков изменяться, нажравшись «своего» мяса. Пожалуй, это действительно куда как серьезно.

Приносят чай — я ожидал стаканы в подстаканниках, а тут банальные кружки в белый горошек на красном фоне. Но заварен круто и так же круто послащен.

Валентина прощается с нами — и ее увозит тот же каплей. Утром мы с ней увидимся, если все будет в порядке. Я должен «договориться» с коллегами.

Николаич и майор рапортуют о том, насколько все хреново — в том числе и в Петропавловке. Оружия нет, людей грамотных нет, еды нет и готовить негде, а беженцев — уже под три тысячи.

Змиев морщится:

— Вы считаете, что у нас тут все замечательно? Из 45 тысяч человек за день осталось 34 тысячи. И это еще оптимистичный подсчет. А отстреляли за день мертвецов не более 3 тысяч. Удалось очистить территорию 36 больницы, пару городских районов, да сейчас еще сообщили, что за кольцевой в общем более-менее стабильная ситуация. На военных территориях — нормально. А в городе — куда как плохо. И сейчас надо думать и о том, чем эти 34 тысячи прокормить, да кем мертвецов угомонить, а потом куда и как убрать трупы. Так что не плачьтесь. Всем сейчас худо. А мест с сохранившимися живыми людьми авиаразведка насчитала не менее десятка. И всем помогать надо.

— Так это ваша авиетка сегодня летала?

— Да, «Дельфин» из авиаклуба.

От те раз — я и не знал, что тут ко всему прочему и свой аэродром с авиацией есть!

Действительно — База ВМФ.

— Получить данные авиаразведки можно?

— Получите, вам приготовят подборку документов. Среди ваших 3000 беженцев должны быть и военнообязанные. Мобилизуйте.

— Мы привезли документы — заверенный список военнослужащих Артиллерийского музея и еще военные билеты сотрудников Монетного Двора и Заповедника. Наш комендант говорил, что Вы обещали помочь оружием.

— Это к начартвооружения. Учтите, иду на нарушение целого ряда положений. И не рассчитывайте, что отдам самое лучшее. И строго по списку. Не больше.