Бессмертные карлики (др. изд.)

— Что это у тебя на шее, чужой? — спросил он с глубоким волнением.

Фьельд вытащил амулет.

Это произвело на старика необычайное впечатление. Его тело напряглось, словно он хотел броситься на доктора, но вдруг все его мускулы ослабели. Он сгорбил спину и горящие красные глаза опустились к земле.

— Наше время прошло, — жалобно пропищал он. — Дух Пачакамака удалился. Теперь наступило время детей Уайна Капака. [27]

Карлик подошел к Фьельду:

— Ты стоишь под защитою природных сил, — промолвил он не без достоинства. — Пошли твоих людей наверх к солнцу. Путь свободен… Мне надо поговорить с тобою. Тебе нечего бояться. Ты идешь к жизни. Я держу бессмертие в моих руках. Но я иду к смерти.

34. БЕССМЕРТИЕ

Карлик нагнул голову и прислушался к шагам удалявшихся людей. Тогда он взял небольшой мешок, висевший у его стана, и высыпал в свою костлявую руку какой-то темный порошок. Он был похож на жевательный табак, и то, как употреблял его карлик, весьма напоминало привычку железнодорожных рабочих всего мира.

После этого незначительного, мирного поступка, который совершенно успокоил Фьельда относительно возможностей хитрых уловок, карлик поднес свою бородавчатую руку к толстой складке кожи, исполнявшей назначение носа. Он был совсем как рассеянный профессор, обдумывающий свою речь, прежде чем начать ее.

— Ты, должно быть, мудрый человек среди своего народа, — промолвил карлик после долгого молчания. — И ты не похож на тех, которые разграбили нашу страну. Мы стоим на пороге жизни и смерти. Последнее предостережение прозвучало в наших ушах. Может быть, тебе удастся ускользнуть от него живым. Я не знаю. Но мы, инки, должны теперь умереть… Выслушай меня, юный человек. Я хочу поведать тебе некоторые из наших тайн, но не самую величайшую. Прошло очень мало времени с тех пор, как там наверху, на краю кратера сидел другой человек твоей крови. Но он не боялся смерти. Его сухие губы сжимались от жадности к знанию. Действительно, он был великий ученый, и его изнемогающие глаза просили и молили.

— Раймон Сен-Клэр! — воскликнул Фьельд.

— Он не желал продления его собственной жизни, — продолжал карлик, но он хотел наполнить свой дух новым, могущественным знанием, прежде чем умереть. Он подозревал многое, но ничего не знал… Я пощадил его жизнь и заставил его уйти на восток, где, я знал, смерть подстерегает его из за каждого куста. Его люди, наоборот…

— Я знаю.

Карлик прищурил глаза.

— Если ты все знаешь, то к чему мне тогда говорить? Но ты молод и нетерпелив. Когда я был в твоем возрасте, мне тоже некогда было ждать. Но с тех пор прошло очень много времени. Я оглядываюсь иногда на мою молодость. Она так же далека, как и те горы, которые мы покинули. Ты должен знать об этом… Я был некогда жрецом и врачом при дворе Уайна Капака. Я видел, как росли Уаскар и Атауальпа. [28] И тогда уже в мозгу моем брезжила мысль даровать бессмертие этим детям солнца.

— Это было много веков тому назад?!

— Вероятно, но твои годы не похожи на мои годы… Тогда пришли железные люди из неведомых стран. Они сеяли тревогу и братоубийства. Уаскар пал от руки своего собственного брата. То было начало падения инков. Я был одним из тех, которые сопровождали Атауальпу в лагерь Франсиско Писарро. Я был свидетелем предательства Филипило и Вальвердеса. Я видел, как горы золота росли в тюремной камере Атауальпы. Я слышал его последние стоны, когда он был задушен на площади руками Писарро и Альмагро. [29] Если бы камни Кайамарки могли говорить, то они поведали бы о бессмертнейшем изо всех злодеяний. Я остался в плену. Священники взялись за мое воспитание и научили меня своему языку… Это было единственное, чему я у них научился. Я видел, как повсюду текла кровь инков. Они были загнаны в леса и рассеяны на все четыре стороны. Наш великолепный народ, родившийся от самого солнца, был изгнан в проклятие тьмы.

Я предался горю и плакал от жажды мести. Но Пачакамак взял сам в свои руки орудие мести. Я был в доме Писарро, когда в него ворвались люди из Чили с оружием в руках. Я видел, как старый лев вступил в свою последнюю гигантскую борьбу, пока удар меча по горлу не положил предела его жизни. Во время этих волнений мои намерения осуществились. Я собрал всех инков, которые еще жили, и, как преследуемые собаки, убежали мы через неприступные горы к великой реке. Мы взяли с собою всех пленных, которых только могли захватить, и вся наша душа пылала жаждою мести и только мести.

И тогда выросло намерение, созревшее в моем уме и в уме лучшего из наших мудрецов из храма Виракоча, — намерение сохранить жизнь людей нашего великого племени, победить самую смерть. Мне удалось это. Мы утолили жажду мести. Наши враги доставляли нам свою кровь. Мы всасывали в себя молодость, наши тела ссыхались, и старость сгибала наши спины, нашею единственной целью было: жить и питаться нашею ненавистью.

Но мы еще надеялись обратить в бегство наших убийц. Несколько из сыновей инка Манко еще жили в Вилькабамба, Сайри Тупак [30] был старейший из них. Я посетил его и пытался разбудить в нем ненависть. Но великая печаль охватила сына солнца. Он умер от горя, тоскуя о своем падении.

Остался один лишь красавец Тупак Амару. [31] Мы хотели вырвать его из рук испанцев. Но вице-король Толедо казнил его на большой площади в Куско, и его голова была насажена на высокий кол. Я никогда не забуду той ночи. Светила полная луна, и тысячи индейцев стояли коленопреклоненные на площади и взирали на голову с юношескими локонами, которая была их последнею надеждой. В эту ночь немало было связано шнуров; и я сохранил мой… В течение веков мы были тайным ужасом Монтаньи. Было время, когда я поверил в нашу вечную месть. Но оно прошло. Последний инка из роду Манко Капак покоится там под скалами. То была женщина. Ее жилище стало ее могилой. В этих пещерах мы бы могли еще долго бороться с вечностью, но теперь сам дух земли указал нам, что все проходит, все должно умереть. Огонь, который дремлет в недрах земли, прорвал свою оболочку. Мы очутились во власти своих врагов и будем скоро все уничтожены.

Фьельд с волнением поднялся.

— Очень может быть, что мы все скоро умрем, — сказал он. — Но теперь я спрашиваю тебя во имя Раймона Сен-Клэра, каким образом удалось тебе прожить в течение стольких веков?

Карлик усмехнулся.

— Все тот же нетерпеливый вопрос, — проворчал он. — В моей молодости у нас были иные цели: жить коротко, но достойно.

Фьельд покачал головой.

— Ты не понял меня, — сказал он. — Я спрашиваю тебя не для меня самого, но во имя науки. Человек, к счастью, существо смертное, но мысль его живет вечно. Ты, конечно, можешь мне ответить, что вы жили новою кровью, накачиваемой в ваши артерии. Но этот ответ не может удовлетворить меня… Переливание крови — операция старая, как и сама земля. Римский император, который мечтал подобным средством продолжить свою жизнь, умер так же, как и все остальные.

Глаза карлика сверкнули.

— Ты прав, — прошептал он и завязал узел на шнуре, который он держал в руке. — Кровь — источник жизни. Если она свежа, то человек молод, если она больна, человек стареет. Мы нуждаемся в молодой крови, чтобы жить. Поэтому мы и употребляли ее, не только из жажды к жизни, но также из жажды беспрерывной мести за убийство великого и жизнеспособного народа. Мы стали вампирами. Наши тела старели медленно. Наши жизненные органы сокращались. Мы сплошь превратились в одни только кровеносные сосуды. Наши радости исчезли. Мы больше не размножались. Мы больше не могли радоваться на наших детей. Солнце, бывшее некогда нашим божеством, превратилось в нашего врага, и тьма стала другом наших полуслепых глаз. Мы радовались только крови и мести.