Окончательно мертв

Мою спортивную сумку и большой чемодан Дианта оставила возле одной из двух дверей второго этажа. Широкая крытая галерея шла под окнами и дверьми на второй этаж, давая укрытие для людей, сидящих на первом. Вокруг всех этих двустворчатых окон до пола и дверей просто дрожала магия. Я узнала ее запах и ощущение. Квартира была закрыта не только на замки.

Я замешкалась с ключом в руке.

— Магия вас узнает, — сказал снизу адвокат.

Тогда я неловко открыла замок и распахнула дверь. Из квартиры меня обдало теплым воздухом — она простояла закрытой не одну неделю. Интересно, заходил ли кто-нибудь ее проветривать. Не то чтобы здесь стоял смрад — просто затхлость, так что явно климатическая установка оставлена включенной. Я пошарила по стенам, ища выключатель ближайшего светильника — лампы на мраморной подставке справа от двери. Она пролила озерцо золотистого света на блестящий паркетный пол и какую-то псевдо-антикварную мебель (насчет псевдо — это я так подумала). Пытаясь представить себе, как жила здесь Хедли, я прошла чуть дальше в квартиру. Хедли накрасилась черной помадой перед выпускной фотографией, а туфли себе купила в «Пэйлесс».

— Сьюки! — окликнул меня Билл сзади, давая мне знать, что стоит прямо за дверью. Я же ему не сказала, что можно войти.

— Мне сейчас надо уже спать, Билл. Увидимся завтра. Мне телефон королевы скажут?

— Каталиадис вложил тебе карточку в сумку, пока ты спала.

— Это хорошо. Ладно, спокойной ночи.

И я закрыла дверь у него перед носом. Невежливо, но он топтался на пороге, а у меня не было настроения с ним беседовать. Все еще не могла опомниться от момента, когда проснулась — а моя голова у него на коленях. Будто мы до сих пор пара.

Через минуту послышались его шаги, спускающиеся по лестнице. Никогда в жизни я еще не испытала такого облегчения, оставшись одна. Из-за ночи в машине и недолгого сна я была дезориентирована, сбита с толку и мне дико хотелось почистить зубы. Значит, надо обследовать квартиру, уделив особое внимание поиску ванной.

Осматривалась я тщательно. В короткой палочке перевернутого L располагалась гостиная, где я находилась в настоящий момент. Гостиная была открытой планировки, с кухней у правой дальней стены. Слева, образуя длинную сторону L, тянулся коридор с двустворчатыми стеклянными дверьми, открывавшимися прямо в галерею. Противоположная стена коридора была истыкана дверями.

С сумками в руках я пошла по коридору, заглядывая во все открытые двери. Выключателя для света в коридоре я не нашла, хотя он должен был быть, потому что светильники располагались на потолке через равные промежутки.

Но в окна комнат достаточно проникало лунного света, чтобы мне было видно. Первая же комната оказалась ванной, слава богу, хотя я почти сразу сообразила, что это не ванная Хедли: маленькая, очень чистая, с узкой душевой кабинкой, унитазом и умывальником. Без туалетных принадлежностей, без личных мелочей.

Я прошла мимо и заглянула в следующую дверь — она открывалась в маленькую комнату, служившую, очевидно, гостевой спальней. Там Хедли поставила компьютерный столик со всяким компьютерным барахлом — что мне не очень интересно.

Кроме узкой коечки, здесь была еще книжная полка, забитая книгами и коробками, и я обещала себе завтра их просмотреть. Следующая дверь была закрыта, но я приоткрыла щелку, чтобы заглянуть на секунду. За дверью оказался узкий глубокий чулан с полками, заставленными какими-то предметами; я не стала тратить время на их опознание.

К моему облегчению, за следующей дверью оказалась большая ванная — с душем, ванной и большим умывальником с пристроенным туалетным столиком. На нем валялась всякая косметика и лежал прибор для завивки, все еще включенный в сеть. На полке стояло с полдюжины флаконов духов, в корзине — смятые полотенца с темными пятнами. Я наклонилась к корзине: вблизи ощущался исходящий от них резкий запах. Даже непонятно, почему он не пропитал всю квартиру. Подняв корзину целиком, я открыла стеклянную дверь на той стороне коридора и выставила ее наружу. Свет в ванной я оставила включенным, потому что собиралась почти сразу сюда вернуться.

Последняя дверь в конце коридора, под прямым углом к остальным, вела в спальню Хедли. Достаточно большую, хотя и поменьше моей, дома. Здесь был еще один большой шкаф, набитый одеждой. Постель прибрана — нехарактерно для Хедли, и я подумала, кто мог тут быть после того, как Хедли убили. Кто-то входил сюда до того, как квартиру магически запечатали. Разумеется, спальня была полностью затемнена. Окна закрыты красиво разрисованными деревянными панелями, и вели в эту комнату две двери. В тамбуре между ними как раз было место поместиться человеку.

Я поставила сумки на пол рядом с комодом Хедли и стала копаться в них, пока не нашла косметичку и тампоны. Пройдя обратно в ванную, выложила зубную щетку и пасту, с удовольствием умылась и почистила зубы. После этого почувствовала себя чуть больше человеком, но только чуть. Выключив в ванной свет, я сняла с низкой и широкой кровати покрывало. Простыни так меня поразили, что я остановилась, скривив губы: Бог ты мой, черный атлас! И даже не настоящий атлас, а какая-то синтетика. Нет, вы мне дайте перкаль или еще лучше — стопроцентный хлопок. Но в такое время я не собиралась искать другие простыни — а может, у нее вообще других не было?

Забравшись на двуспальную кровать — то есть проскользив по ней, — я поерзала, привыкая к ощущению простыней, и даже нормально на них заснула.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Кто-то выкручивал мне палец на ноге, приговаривая:

— Проснитесь! Проснитесь!

Я вылетела из пучины сна с жуткой скоростью — глазам предстала незнакомая комната, залитая солнцем. В ногах кровати стояла незнакомая женщина.

— Кто вы такая, черт вас побери?

Я разозлилась, но не испугалась — она не выглядела опасной. Моего примерно возраста, и очень загорелая. Каштановые волосы коротко стрижены, глаза ярко-голубые, одета в шорты цвета хаки и белую рубашку поверх коралловой маечки. Несколько торопит времена года.

— Я Амелия Бродвей. Владелица этого дома.

— И зачем вы пришли меня будить?

— Я услышала ночью во дворе Каталиадиса и поняла, что он вас привез освобождать квартиру Хедли. Хотела с вами поговорить.

— И не могли подождать, пока я проснусь? И открыли дверь своим ключом вместо того, чтобы позвонить в звонок? Вы в своем уме?

Она явно опешила. До нее начало доходить, что она могла в этой ситуации поступить и получше.

— Ну, понимаете, я очень тревожилась, — сказала она несколько извиняющимся голосом.

— Да? Я тоже, знаете ли. И сейчас очень тревожусь. А теперь выйдите отсюда и подождите меня в гостиной, понятно?

— Да, конечно, — ответила она. — Сейчас.

Перед тем, как слезть с кровати, я подождала, чтобы сердцебиение стало нормальным. Потом быстро прибрала постель и вытащила из сумки кое-какую одежду. Прошла в ванную, мельком приметив по дороге незваную гостью. Она вытирала в гостиной пыль тряпкой, подозрительно похожей на мужскую фланелевую рубашку. О'кей…

Как можно быстрее приняв душ, я шлепнула на лицо косметику и вышла босиком, но в джинсах и синей футболке.

Амелия Бродвей прекратила уборку и уставилась на меня.

— Вы ни капли не похожи на Хедли, — сказала она, и по ее тону не было ясно, хорошо это или плохо.

— Я совсем не похожа на Хедли, ни в чем, — сообщила я ей.

— Что ж, это хорошо. Хедли была просто ужасна, — вдруг неожиданно заявила Амелия. — Ой… простите. Я была бестактна.

— Нет, правда? — Я попыталась говорить ровно, но язвительная интонация все-таки просочилась наружу. — Так если вы знаете, где здесь кофе, не укажете ли мне направление?

Я впервые увидела эту кухню при дневном свете. Это был голый кирпич и медь, зона плиты и кухонного стола — нержавеющая сталь и холодильник ей под стать, мойка с краном, стоящим больше всей моей одежды. Не масштабно, но затейливо. Как и все в этой квартире.