Наследие ван Аленов

— Шайлер, я не Серебряная кровь!

Теперь Джек выглядел сердитым. На лбу у него запульсировала жилка. Голос его был хриплым после крика.

— Прекрати. Ты должна доверять мне! У нас мало времени — отец сможет лишь задержать их. Нам нужно выбираться отсюда!

— Докажи! — Прошипела Шайлер. — Докажи, что ты тот, за кого себя выдаешь!

В ответ он сжал ее в объятиях, приподнял и прижал к стене. А потом впился губами в ее губы, и с каждым поцелуем Шайлер заглядывала в его разум и душу. Она видела год ненависти... видела его одиноким, отчужденным, уязвленным. Она солгала ему и бросила его. С каждым поцелуем он показывал и передавал ей все свои чувства, как она снилась ему, как он жаждал ее, как она была ему необходима... и над всем этим была его любовь, всепоглощающая любовь к ней, ставшая основой жизни. Во тьме они снова нашли друг друга, и Шайлер целовала его в ответ, целовала жадно, изголодавшись за время разлуки, и хотела, чтобы это продолжалось вечно — хотела вечно чувствовать, как их сердца бьются рядом, как переплетаются их тела, как его руки скользят по ее волосам и вниз, по спине. Шайлер хотелось плакать от затопившего их обоих неодолимого чувства...

— Теперь ты мне веришь? — Хрипло спросил Джек, отстранившись на мгновение, чтобы они могли взглянуть друг другу в глаза.

Задыхающаяся Шайлер лишь кивнула. Джек. Все ее существо трепетало от любви, желания, раскаяния и всепрощения. О Джек!.. Любовь всей ее жизни, ее радость, ее душа...

Но как такое возможно?

Как он может по-прежнему испытывать подобные чувства к ней? Он ведь уже связан узами со своим близнецом. Или нет? Она же сама видела приглашение. И Мими в платье для заключения уз.

— Узы... — Прохрипела она.

«Они не были заключены. Я не связан узами со своим близнецом».

Он по-прежнему свободен. Он остается собою, тем самым парнем, в которого она влюбилась так глубоко и безвозвратно, что даже год, проведенный в разлуке, не умерил этой любви. И он тоже продолжал любить ее — теперь она это знала. Они посмотрели друг на друга и внезапно поняли все, что осталось невысказанным.

Джек двинулся первым. Он, нахмурившись, осмотрел завал. Серебряная кровь разрушила каменную лестницу, что вела к выходу, расположенному десятью ярусами выше. Шайлер увидела наверху крохотную светящуюся точку — выход.

— Это перекресток. Если мы пройдем через него, они не смогут за нами последовать. Держи, — произнес Джек, разматывая бухту веревки, подвешенной к его венаторскому вещмешку. Он закинул крюк на край и обхватил Шайлер за талию. — Не смотри вниз, — велел Джек, когда они резко двинулись вверх, словно парочка супергероев.

— Подожди! Там внизу кто-то есть! Кажется... кажется, это твой отец... Точно! Это Чарльз! Джек, подожди!

Перехваченная веревка заскользила; кто-то потянул их обратно вниз, в глубину... и Шайлер увидела, как вдалеке Чарльз Форс сражается с самим Левиафаном. Демон превращался то в василиска, то в дракона, то в химеру; он изменял облик и с безрадостным весельем осыпал своего противника насмешками.

— Уходите! — Приказал Чарльз Форс, заметив, что они болтаются на веревке у него над головой. — Спасайтесь!

И Шайлер почувствовала, как он всей своей яростью и мощью вытолкнул их из дыры наверх, так, что они полетели по воздуху и растянулись на тротуаре. Они очутились на поверхности исключительно вовремя.

Шайлер почувствовала идущую откуда-то из-под земли могучую волну — как будто молния ударила совсем рядом с ней, промахнувшись на какой-нибудь сантиметр. А потом вселенная вздрогнула.

Рябь на поверхности.

Дыра.

Рана.

На мгновение мир расплылся. Шайлер заглянула в безбрежность пространства и бесконечности. Альтернативная вселенная. Иные завершения. Иные исходы.

Девушка ощутила дрожь, глубоко внутри себя и снаружи, как будто дрожал каждый атом известной ей вселенной, как будто сама Земля, сам мир, в котором они жили, пребывал в опасности, как будто ему грозило уничтожение.

Но потом, так же внезапно, все со щелчком встало на место. Время привело себя в порядок. Вселенная перестала вибрировать. Мир снова сделался прежним, таким же, как и раньше.

Шайлер лежала, растянувшись на тротуаре. Она не чувствовала собственного тела — все онемело. Рядом с ней лежал Джек.

Из последних сил девушка протянула руку, коснулась пальцами его холодной руки и почувствовала, как он в ответ крепко сжал ее руку. Джек был жив. Шайлер возликовала. Джек жив!

Они выжили.

Но Чарльз Форс сгинул бесследно.

Глава 31

БЛИСС

— Это вправду ты? Но как?.. — Спросила Блисс, изумляясь тому, как прекрасно он выглядит.

Тот Дилан, которого она помнила, всегда был худым, кожа да кости, а этот выглядел цветущим. На щеках его играл румянец, и на них снова появились ямочки.

— Это вправду я, — заверил ее Дилан. — Понимаешь, извращение — ну, то, что превращает вампиров в демонов, — оно действует, вытягивая душу из крови, и потому иногда, в некоторые моменты... ну, ты поняла.

Блисс кивнула. В те моменты, когда Посетитель перехватывал контроль и пил кровь Дилана, она вобрала в свою душу часть его души, и теперь этот образ, эта блеклая версия, часть его сознания, теперь жила в ней.

— Так ты... жив? — Осторожно поинтересовалась Блисс.

— В некотором смысле слова, — отозвался Дилан. — В том, что я могу думать и по-прежнему могу испытывать чувства.

— Но ты не настоящий? — Уточнила Блисс.

Юноша печально покачал головой.

— Нет. Не настоящий. Не такой, как ты. В смысле — никто, кроме тебя, меня не увидит.

— Тебе плохо? Наверное, ощущения странные? — Спросила Блисс.

Дилан лишь улыбнулся, и это была та самая его печальная кривая улыбка, что и при жизни.

— Я не знаю, как это объяснить, но часть меня здесь, с тобой, а другая часть... где-то еще. Не знаю где, знаю лишь, что я не целый. Я что-то вроде... ну, матрицы. Или виртуальной личности, запертой в компьютере, — пояснил он.

Дилан подтвердил то, что Блисс уже знала: в ней обитали десятки, если не сотни, других душ.

— Твари Кроатана сходят с ума, потому что никто из этих духов не владеет телом достаточно долго, чтобы заставить его работать как нужно. Они делаются неуравновешенными и непредсказуемыми — в общем, шизики, как люди их называют. Обычно это случается из-за того, что какая-то сильная и волевая личность перехватывает контроль у духа, владевшего телом изначально.

Блисс передернуло.

— Прямо как у меня.

— Да. Посетитель. Но ты осознаешь нарушение, а значит, можешь ему сопротивляться. И у тебя есть еще одно отличие. Догадываешься какое?

— Не-а.

— Твой фамильяр, Морган. Помнишь его?

Блисс вспомнила смазливого молодого ассистента фотографа, с которым они встретились на фотосессии в Монсеррате.

— Для Кроатана Красная кровь — яд, а тебе она не причинила никакого вреда. Это означает, что часть тебя по-прежнему не извращена. И еще у тебя есть я, — добавил Дилан.

— А это ты к чему?

— Я не пускаю их к тебе. Охраняю границу. Как бы это объяснить... Представь, что между твоим сознанием и другими натянут занавес. Этот занавес — я.

— То есть, по сути, между мною и психушкой стоишь только ты? — Уточнила Блисс.

— Ну да, — пожал плечами Дилан. — Я.

Губы Блисс дрогнули в улыбке. Она вдруг перестала чувствовать себя бесконечно одинокой. Теперь ей было с кем поговорить, и ее собеседник прекрасно понимал, что с ней происходит.

— Мне нравится это преимущество, — произнесла она.

Девушка собралась было сказать еще что-то, но внезапно ее обуял гнев, изнуряющий и смутный.

Он словно бы пенился у нее на губах, душил ее желчью, скручивал, бил под дых. Блисс, задыхаясь, хватала воздух ртом. Что это? Что происходит? Отчего она так разгневалась? Потом Блисс поняла. Это был не ее гнев, не ее ярость. Она его чувствовала, но исходил он не от нее.