Сатанель. Источник зла

История умалчивала о том, кому и каким образом достался этот кубок после смерти Иисуса. Если некогда это было известно, то давно предано забвению.

Потомки де Сент-Омера со временем породнились с предками Армана (один из Перигоров в середине XIII века был даже великим магистром ордена), и через сто восемьдесят семь лет после того, как один из первых рыцарей-тамплиеров привез этот кубок из Святой земли, он достался молодому алхимику.

Арман де Перигор с детства слышал рассказ о том, что, возможно, это и есть тот самый кубок, который во время Тайной Вечери держал в руках Иисус из Назарета. Поэтому не было ничего удивительного в том, что вместе с кубком он унаследовал и благоговейное отношение к этому предмету. Еще ребенком он часто представлял себе Божьего Сына: облаченный в белые одежды, с длинными волосами и бородой, в руках он держал сияющий кубок, а его лицо излучало бесконечную кротость и доброту.

Когда после смерти родителей кубок стал собственностью Армана, юноша поставил его в лаборатории, где проводил большую часть времени и где святой сосуд был бы постоянно у него перед глазами. Близость кубка доставляла ему радость. Даже если это не истинный Грааль, он, тем не менее, был самым ценным из всех принадлежащих Арману предметов, и в значительной степени его ценность обусловливалась тем, что он олицетворял духовность и принципы, на которых зиждился орден Храма.

Полка, на которой стоял кубок, висела на уровне головы. Арман протянул руки, и почудившееся свечение угасло. Но, взяв кубок, он подушечками пальцев ощутил нечто странное — легкую вибрацию, сопровождающуюся выделением тепла. Он осторожно достал кубок, но не решался заглянуть внутрь. Когда же он осмелился бросить туда взгляд, то убедился, что предмет, некоторое время назад материализовавшийся у него на глазах, никуда не исчез и спокойно лежит на дне кубка.

Черный круг отчетливо выделялся на фоне серого металла, а то, что Арман принял за рукоять, касалось стенки сосуда. С отчаянно бьющимся сердцем алхимик кончиками пальцев прикоснулся к «этому». И ничего не произошло.

Несколько успокоившись, он поставил кубок на рабочий стол и извлек из него загадочный предмет, прилагая определенное усилие, потому что тот показался ему очень тяжелым. Но в руках Армана предмет казался невесомым, и юный алхимик понял, что затраченные усилия объяснялись не весом самого предмета, а тем, что кубок оказал сопротивление, не желая расставаться со своим содержимым.

Он окинул предмет профессиональным взглядом алхимика. Ему хватило нескольких секунд, чтобы признать: он никогда не видел ничего подобного. Необычайная структура и эластичность предмета подтверждали, что ему никогда не приходилось иметь дело или экспериментировать с такими материалами.

Юношу охватило желание немедленно приступить к опытам, хотя что-то подсказывало, что его первая догадка не верна, и то, что он держит в руках, отнюдь не является философским камнем. Кроме того, он внезапно осознал, что накопившееся напряжение вылилось в невероятную усталость и ни его тело, ни его мозг не готовы иметь дело с тем, для чего необходимо четко соблюдать все условия.

Когда алхимик решил положить предмет назад в кубок, он обратил внимание на проявление сил, обратных тем, которые ощутил, изымая его наружу. Предмет (а к этому моменту Арман заметил, что его поверхность совершенно не отражает свет), оказавшись в непосредственной близости от кубка, вдруг начал сопротивляться, как будто не желал возвращаться на место. Но как только Арман поднес его к краю кубка и выпустил из рук, кубок притянул предмет с необычайной силой. Металл звякнул о дно кубка, и предмет замер внутри, словно его там что-то удерживало.

По спине Армана пополз холодок, и юноша поспешно поставил кубок обратно на полку Погасив все светильники, он медленно направился к выходу из лаборатории. У двери он остановился и впервые за долгое время извлек ключ, которым обычно запирал замок изнутри. Он вышел в коридор и запер тяжелую дверь снаружи.

Все утро Арман тщетно пытался разгадать хотя бы одну из тайн странного осколка. Он поспал всего несколько часов, но его сон был крепким и глубоким, что плохо сочеталось с пытываемым им волнением. Проснувшись, он поспешил умыться холодной водой и бросился в лабораторию, на ходу перекусив тем, что приготовила для него Марсель.

Он позволил Служанке собрать осколки и обломки и слегка подмести пол.

— Потом, Марсель, потом, — торопил он ее, — сейчас мне надо работать.

Оставшись в одиночестве, он тут же заперся на ключ и взял с полки кубок Годфруа де Сент-Омера. Внутри все так же лежал черный предмет, напоминая посаженное в клетку животное. Арману даже показалось, что он настороженно за ним наблюдает. Так же, как и накануне ночью, ему пришлось приложить усилия, чтобы извлечь его из кубка, как будто священный сосуд не желал выпускать своего узника.

Последующие часы потребовали от Армана применения всех его знаний и опыта алхимика и аптекаря, но не принесли ни малейших результатов. Загадочный материал отказывался расставаться со своими секретами.

Вначале Арман попытался отрезать от него маленький фрагмент. Потерпев неудачу, он долго и тщетно тер его поверхность напильником, чтобы получить хоть щепотку порошка, и наконец поднес край черного круга к горелке, желая понять степень его способности к разжижению или возгонке. Напрасно он старался: черный предмет стойко встретил этот натиск. Несмотря на все манипуляции, на его поверхности не появилось ни единой царапины. В конце концов Арман решил проверить его на взаимодействие с другими веществами — предмет и на них не реагировал. Отчаявшись, он набрал в пипетку каплю aqua regia и поместил ее на гладкую черную поверхность диска. Капля так и лежала, не произведя ни малейшей реакции, словно состояла из простой воды.

Слабо надеясь на успех и не желая признаваться себе в неудаче, Арман попытался объединить черный диск с различными металлами. Его ничуть не удивило, что ни один из металлов не пожелал превращаться в золото и не претерпел ни малейших трансформаций.

В конце концов Арман был вынужден сделать паузу, чтобы подумать. Как ни странно, но разочарования он не испытывал. Еще ночью он интуитивно осознал, что этот черный предмет никакой не философский камень. А теперь был уверен, что тот не имеет никакого отношения ко всему его предыдущему алхимическому опыту. Поскольку Арман не верил в случайность, но свято верил в мировой порядок и Божью волю, он спокойно принял тот факт, что «это» попало к нему в руки по Его провидению, а следовательно, кубок Годфруа де Сент-Омера и его странные отношения с таинственным предметом имеют ко всему происходящему непосредственное отношение.

Он снова перевел взгляд на кубок. Серый металлический сосуд стоял на его рабочем столе. Время обошлось с ним неласково, и вид его был невзрачен, но Арману он внушал теперь еще более глубокое уважение, чем прежде. Он вспомнил, как минувшей ночью кубок как будто вспыхнул таинственным светом, заставившим все окружающее померкнуть и отойти на второй план. Тогда он не придал этому особого значения, но теперь этот свет показался ему поистине волшебным. Он благоговейно протянул руки к кубку, поднял его и на мгновение испытал те же эмоции, которые, вне всякого сомнения, всякий раз испытывал Годфруа де Сент-Омер, держа в руках этот сосуд. Ведь, по его мнению, во время Тайной Вечери сосуд был наполнен кровью Иисуса.

Арман интуитивно понимал, что столкнулся с силами, далеко выходящими за рамки его восприятия. Мысленно он перенесся в ту ночь в Париже, когда ему довелось слушать Раймундо Лульо, рассуждавшего о философии алхимических процессов. Его память с легкостью возродила облик мудреца с Майорки, озаренный мягким светом свечей, и его голос, повествующий о четырех уровнях познания мира с помощью алхимии. До сих пор Арман экспериментировал и достигал

определенных успехов на физическом и духовном уровнях. Временами он замечал, как его эксперименты затрагивают и третий уровень, на котором, согласно философии Лульо, обитает душа. Однако четвертый, космический уровень оставался ему недоступен… до сегодняшнего дня. Для Лульо этот уровень относился к сфере влияния планет. Он был больше остальных уровней удален от воздействия людей, зато максимально приближен к силам божественным.