Поговори со мной (СИ)

-Я так понимаю, тебе больше тридцати четырёх? – спросила она.

-Сорок пять, - произнёс Эдгар.

Ничего себе заявочки, ты не находишь?

Гулять по поселку было невозможно. Поднялся дикий ветер, рвавший кроны деревьев и больно задувавший Лили в уши. Кафе, про которое рассказывал Эдгар, оказалось закрытым. Её охватило чувство неправильности происходящего. Боже, она слоняется по какой-то заброшенной деревне со странноватым уродом, который ей в отцы годится. И тут же пришла самая четкая и правильная за последние два месяца мысль: «Валить отсюда и как можно скорее». Она уже представила то чувство непомерного облегчения, когда окажется не с ним. Сядет в автобус и поедет домой. Увидит отца. Даже Натали она будет рада. Можно будет попросить отца свозить их всех вместе в ресторан. Как же она будет счастлива, когда окажется не с ним.

Ах, Лили, Лили. Уже слишком поздно.

-Может, посидим у меня, попьем чаю с тортиком? – произнёс Эдгар, просительно заглядывая ей в глаза. – Поговорим, а потом ты уедешь.

Она посмотрела на него. Лысоватый череп, длинный нос, журавлиные ноги и самоуверенность, бившая из него фонтаном, вызвали жалость. В конце концов, она сама виновата. Эдгар ничего ей не сделает.

Лили сказала: «Хорошо». Об этом она горько пожалела уже через полчаса.

А пока она довольно уверенно шла по малохоженной тропинке через лес вслед за Эдгаром.

Зачем ты с ним идешь, Лили?

Так глухо пел ветер, шептали деревья. А перед ней шагало нечто, выбрасывая вперед длиннющие журавлиные ноги. Лили, как зачарованная, ступала почти след вслед.

Когда впереди показалась кладбище, Лили стала задыхаться.

Ах, Лили, Лили,

прошептала огромная осина,

разве ты не знаешь, что жалость наказуема?

-Не бойся, - как ни в чем не бывало сказал Эдгар, оборачиваясь. – Я немного тебе соврал. Я работаю сторожем на кладбище. У меня тут дом и даже небольшой бизнес.

Она попыталась сделать шаг назад, но Эдгар крепко схватил её за запястье своими длинными паучьими пальцами. Наваждение разом схлынуло. Лили осознала все, что происходит сейчас.

-Раз ты пообещала, что будем пить чай с тортиком, - произнес Эдгар, тяня её за собой, - значит, будем пить чай с тортиком. Что за сволочная натура – давать обещания и не выполнять их.

Лилиан!!!!!!!!!!!!!!

Голос мамы.

Ветер взвыл в верхушках аляпистых крон. Слабое солнце совсем скрылось.

-Она меня очень любила. Мне потом её подруга рассказывала, что она думала, что я приеду на белом мерседесе к ЗАГСу и заберу её. Как ты думаешь, почему я этого не сделал?

-Не знаю, - вяло отвечала Лили, даже не стараясь изобразить заинтересованность.

Она как будто пила мелкими глотками средство для чистки унитазов. Эта изнуряющая беседа длилась уже пять часов. Эдгар рассказывал о себе и требовал, чтобы она комментировала каждое его действие. Судя по рассказам, в его жизни было много интересного. Вот только Лили казалось, что он врет. Врет, и сам в это свято верит.

-Как это не знаешь? – спросил Эдгар. – Ты же умненькая девочка, подумай! Раньше бы ты точно ответила на мой вопрос.

-Я не хочу думать, я устала, у меня язык уже заплетается, - сказала Лили.

Этого просто не может быть, слишком глупо и нелепо. И только не с ней. Эдгар соскочил с продавленного цветастого дивана, порывистым движением сел перед ней на корточки, при этом став похож на старого лягушонка, положил свои руки Лили на колени и проквакал:

-Лили, тебе должно быть интересно!

-Мне не интересно, - прошептала Лили, стараясь отодвинуться.

В его глазах за хитростью старой крысы посверкивали искорки настоящего безумия.

-Ну, Лили, мне хочется говорить с тобой, говорить и говорить. Ты такая необычная, мне показалось, что из всех ты понимаешь меня больше, чем кто-либо, - сказал Эдгар, - Ну, пожалуйста, поговори со мной!

Боже, с тоской подумала Лили, а у него ведь нет передних зубов. Раньше она не видела, потому что при разговоре он старался обернуть челюсти губами, но когда его лицо приблизилось, заметила.

-Эдгар, отпусти меня, пожалуйста, - стараясь скрыть накативший ужас и отчаянье, проблеяла Лили. – Ну, зачем тебе это?

Почти незаметным движением он ударил её ребром ладони по голове. Перед глазами потемнело, боль упала от затылка к переносице. Лили задохнулась.

Слёзы.

-Зачем мне это?! Зачем мне это?! А затем, что я тебя люблю, Лили, и не могу без тебя! – проквакал Эдгар, оборачивая голые дёсны в губы. – Мы теперь всегда будем вместе. Мы будем говорить, и говорить, и говорить. И нам будет не скучно вдвоём

Лили плакала навзрыд. Ей было больно и жутко.

Вчера он привел её в свой дом - сторожку на кладбище. Дом состоял из двух комнат – в первой продавались ограды, памятники и гробы, а во второй жил Эдгар. Его комната была странной: с маленьким зарешеченным окошком, выходящим прямо на кладбище и закрывающимся на ставни, полом, устеленным старинным бурым линолеумом, продавленным древним диваном, стоявшим как раз под окном и маленьким дешевеньким телевизором, нашедшим свой приют на деревянной облупленной тумбочке, какие обычно бывают в детских лагерях. В углу стоял сервант со стеклянной посудой, рядом с ним Лили увидела граммофон. Было в этой комнате и множество других давних вещей. А ещё туалет, представляющий собой большое зелёное ведро за занавеской. В общем, это было весёлое местечко. Все здесь - старо, пыльно, и это был какой-то свой мир, под стать его главному обитателю.

Первым делом Эдгар закинул её сумку

в которой было целых два сотовых телефона

под откидную крышку подпола в центре комнаты, запирающеюся на ключ.

Не поддаваясь нахлынувшей панике, она начала говорить с ним, пыталась объяснить, что он её должен отпустить, что он умный мужчина, что похищение человека – глупо и чревато последствиями.

-Когда я тебя отпущу, ты же не будешь со мной больше разговаривать, - сказал на это Эдгар. – Ты вернёшься в свой обеспеченный мир, а я буду снова тут жить, в этой пыли и грязи. Один! Ты этого хочешь?

Когда она попыталась заверить, что будет с ним иногда разговаривать по телефону, Эдгар жутко разозлился, закричал, что его она не обманет. Она, забившись в уголок потертого дивана, старалась тоненьким срывающимся голоском успокоить его, убедить, что отпустить её будет лучше, что она будет часто приезжать к нему, а он к ней, что они вместе пойдут в ресторан и в кино… Но Эдгар, как крыса, чуял ложь, и её слова только разбешивали его. Он пнул своей ножищей граммофон, смяв его, назвал Лили лживой сукой и велел заткнуться.

Немного погодя он начал стелить засаленную, давно не стиранную постель, и велел ей ложиться. Лили с ужасом поняла, что Эдгар хочет, чтобы они спали вместе.

-Можно, я буду спать на полу? – робко спросила Лили, внутренне корчась от страха и отвращения.

-Нет, мы будем спать вместе. Не бойся, я не буду к тебе приставать.

В бессмысленной попытке она кинулась к входной двери, зная, что не сможет убежать. Он схватил её за руку и швырнул на постель. Лили сжалась, стараясь слиться со спинкой дивана.

-Кто же спит в одежде? – сказал Эдгар, сняв с себя майку. – Раздевайся. Только, пожалуйста, не бойся, против твоей воли я тебя не трону. Я не насилую девушек. Они сами приходят ко мне.

Лили затошнило. Его голая сутулая белая спина была усыпана с копеечную монету прыщами. Они были вспученные - красные и зеленоватые. И их было много. Лили рыбкой скользнула за каретку дивана, увидела, как он направляется к ней и начала кричать. У нее началась истерика. Эдгар ударил её по губам и втащил на диван.

Эта спина.

Господи, что с его спиной?

Она пыталась отбиваться, махала руками, дрыгала ногами и мотала головой, больно ударившись о каретку. Она даже представить себе не могла, что будет лежать с этим в одной постели.