Темный ангел

Ее обожгло холодом. Голова ушла под воду, Джиллиан крутило и бросало во все стороны. Она задыхалась, ничего не видела и совершенно потеряла способность ориентироваться.

На мгновение ей удалось вынырнуть. Инстинктивно она схватила ртом глоток воздуха и попыталась за что-нибудь уцепиться, но ремни ранца за спиной прочно стягивали руки.

Ручей становился все шире, поток набирал силу. Джиллиан сносило вниз по течению, она захлебывалась, дышать становилось все труднее: приходилось бороться за каждый глоток воздуха, с трудом доживая до следующего вдоха.

«Как холодно! Нет, это вовсе не холод, это – нестерпимая боль. Я умираю».

Ее мозг смирился с неизбежным, но тело упорно цеплялось за жизнь. Оно боролось так, словно обладало собственной волей: оно высвободилось из ремней ранца, и теперь дутая куртка помогала голове держаться на поверхности, а ноги бились о камни в попытках дотянуться до дна.

Все напрасно. Даже если ручей не глубокий, ей все равно не хватает роста! Она слишком мала и слаба: ей не справиться с течением. Холод истощал ее силы с ужасающей быстротой. С каждой секундой шансов выжить оставалось все меньше.

Казалось, ручей превратился в злобное чудовище, которое вцепилось в нее и не отпустит, пока не погубит. Поток бросал ее на камни и тут же тащил дальше, не давая рукам вцепиться в их обледеневшую поверхность. Еще несколько минут – и она слишком ослабеет, чтобы держаться на воде.

«Да ухватись же за что-нибудь!» – приказывало тело. В этом был ее единственный шанс.

Джиллиан смогла разглядеть, что на левом берегу на небольшой отмели из воды выступают корявые корни дерева. Надо добраться до них. Толчок, еще толчок. Она ударилась о камень и едва не пронеслась мимо, но все же каким-то чудом ухватилась за корягу. Огромные корни, толщиной с ее руку переплетались, напоминая клубок ледяных змей, Джиллиан успела просунуть руку в созданную корнями петлю и как будто встала на якорь.

Теперь девочка могла дышать. Теперь бы еще выбраться из ручья, но как? У нее едва хватало сил, чтобы держаться за корень. Она не сможет подтянуться на ослабевших, окоченевших руках и вылезти на берег.

И тут она вдруг разозлилась. Она рассердилась на себя. Неужели она позволит себе сдаться! Сейчас, когда речь идет о ее жизни и смерти!

То, что произошло потом, осталось в ее памяти неясной картиной. Она действовала почти бессознательно. Каждое движение причиняло боль, она чувствовала только отчаяние, и именно оно дюйм за дюймом вытаскивало ее из ручья.

И вот она на суше, лежит на корявых корнях дерева в снегу. В глазах туман, рот судорожно ловит воздух... но она жива!

Джиллиан пролежала так долго, даже не чувствуя холода. Все ее тело радовалось покою и отдыху.

«Я молодец! Теперь все будет хорошо».

Но только когда она попыталась подняться, то поняла, как жестоко ошибалась: ноги ее подкосились, словно мышцы превратились в желе.

Боже, как она окоченела! Ее обледеневшая мокрая одежда стала похожа на средневековые латы. Перчатки утонули где-то в ручье. Шапка тоже. Становилось все холоднее, внезапные приступы неистовой дрожи накатывали все чаще и чаще. Сил не было совсем.

«Найти дорогу... Надо найти дорогу. Но в какую же сторону идти?»

Ее отнесло вниз по течению, но как далеко? Сколько ей придется добираться до дороги?

«Неважно... лишь бы уйти подальше от ручья». Мысли медленно ворочались в голове, словно тяжелые мельничные жернова. И вообще думать было трудно.

Джиллиан шла, едва передвигая ноги. От холода она стала неуклюжей, колотившая ее дрожь мешала перебираться через поваленные стволы деревьев и спутанные ветки. Красные раздувшиеся пальцы совсем не слушались ее.

«Я больше не могу, я не чувствую ног». Девочка осознавала, что оказалась в большой беде. Если ей не удастся быстро добраться до дороги – она погибла. Однако Джиллиан охватила странная апатия.

Ей не хотелось никуда спешить, а густой лес вокруг показался сказочным и волшебным.

Так, спотыкаясь и пошатываясь, борясь с собой, она брела, не разбирая пути, просто вперед. И все, на что хватало ее внимания, – это еще одна темная скала, выступающая из-под снега, и еще один поваленный ствол, который нужно обойти или перелезть через него. И вдруг она упала и уткнулась лицом в снег. Ей стоило огромных усилий снова подняться на ноги.

«Эта одежда... она слишком тяжелая. Надо ее снять».

Делать это ни в коем случае было нельзя! Но холод лишил ее способности соображать. Сознание словно отделилось от нее и парило где-то вдалеке. Джиллиан дергала молнию закоченевшими пальцами, пытаясь расстегнуть куртку.

Ну вот… куртка сброшена. Теперь будет легче идти... Но легче не стало. Она продолжала падать: споткнулась, упала, встала... и снова споткнулась... и так уже целую вечность. Каждый раз вставать становилось все труднее.

Брюки будто сшиты из льдинок. Она взглянула на них с удивлением и досадой и увидела, что они сплошь покрыты налипшим снегом.

«Может, их тоже снять?»

Напрасно она пыталась вспомнить, как расстегивается молния… Все... больше она совсем не могла думать. Сильные приступы дрожи теперь прерывались продолжительными паузами, в течение которых она впадала в полузабытье.

«Я думаю… все будет хорошо. Мне уже не так холодно. Мне просто нужно немного отдохнуть». И хотя угасающее сознание отчаянно протестовало, Джиллиан села на снег.

В этот момент она вышла на небольшую полянку, совершенно пустынную – даже мышка-полевка не испортила ровной белизны снежного покрова своими следами. А сверху над ней опускался полог из заснеженных ветвей.

«Какое тихое место... Как раз подходящее, чтобы умереть».

Озноб прекратился, и это означало, что все кончено. Организм не мог больше согреваться дрожью, он отказался от борьбы и впадал в спячку, экономя оставшееся тепло. Дыхание замедлялось, удары сердца становились редкими-редкими. Ее бедное тело предпринимало последнюю попытку продлить жизнь, пока кто-нибудь не придет на помощь. Только никто не придет.

Никто и не знал, где она. Пройдет еще не один час, пока отец вернется домой или пока мама... проснется. Но даже и тогда они не станут беспокоиться, что Джиллиан не вернулась домой. Они подумают, что она с Эми. А к тому времени, когда ее начнут искать, будет уже слишком поздно.