Голод сердца (СИ)

Да, пусть, на удивление, постоянной. Пусть имеющий допуск на его работу, и в круг его друзей, но… Саша не пускал ее в душу. Даже не задумывался над тем, что ей или ему может быть необходима подобная близость. А Ярине это было очень нужно.

Ей хотелось именно этого. Быть близким ему человеком. Не только физически, этого у них было в избытке. Духовно, душевно.

Хотелось ли Саше того же? Вот это Ярина и решила проверить. Потому что, если у него нет нужды в такой их близости, ей лучше знать об этом сейчас. Пока она еще сможет уйти, накрепко обмотав надтреснутое сердце, сковав его словом «необходимость».

С каждым днем Ярина все больше влюблялась в Сашу, по серьезному. Ощущая, как первое влечение и притяжение тела сменяется чем-то другим. Более хрупкой, менее заметной, но столь же неистовой потребностью, нуждой, как и жажда его тела. Она хотела его любви. И готова была дарить мужчине свою любовь. Именно этому мужчине.

Но не собиралась навязываться. Теперь, у него есть время определиться, надо ли ему подобное.

Тяжело вздохнув, заставляя себя глотать слезы, которые вот-вот грозились скатиться с ресниц на щеки, Ярина, наконец-то, вспомнив о куртке, так и зажатой в кулаке, набросила ее на плечи. Не потому, что ощущала холод, потому, что так положено было делать в середине ноября в Бухаресте. И именно это она и планировала делать всю неделю — то, что положено, то, чего требуют правила и обстоятельства, то, что от нее ожидают окружающие. Тогда, если через неделю, Саша решит, что ему не надо ничего большего, возможно…, вероятно…, Ярина надеялась на то, что такой подход сработает в подобной ситуации — она уже втянется в эту колею рутины, притупит в душе и сердце ощущение ужаса от одной мысли о его потери. Затрет чувство эйфории, которое каждый раз ощущала в его руках и, почти без потерь, сможет пойти дальше.

Ярина надеялась на это.

Ярина врала себе. И знала это. Но упорно продолжала убеждать себя, что это сработает. Должно сработать, если ее близость не нужна ему…

Если же он поймет, пожелает того, что хотела дать ему Яря…

Девушка оборвала себя, не позволяя мечтать о подобном, разрушая броню обыденности и необходимости.

У него была неделя, чтобы подумать. У нее было семь дней, чтобы привыкнуть быть без него.

Еще раз вдохнув, набирая полную грудь морозного воздуха, смакуя его вкус, в котором, казалось, ощущалось обещание скорого снега, Ярина накинула на голову капюшон. Оттолкнувшись от своей опоры, она пошла прочь, опасаясь, что Саша, спешащий на работу, застанет ее здесь, и уговорит передумать. Просто посмотрит на нее своими глазами, протянет руку, гладя по щеке, и уткнется носом шею, тихо шепча "Яря…", и она сломается. Не сможет уйти. А так делать было нельзя.

Потому, Ярина заставляла свои ноги делать шаг за шагом, ступая по промерзшему асфальту, не отрывая глаз от тротуара. Безумно надеясь, что он просто плюнет на все ее условия, не послушает так же, как делал всегда, и хотя бы позвонит. Она бы подняла трубку. Пусть это и было неправильно, но подняла бы и…

— Ох… — Ярина почувствовала, как воздух вырывается из легких, от удара о преграду. Она запрокинула голову, стараясь вдохнуть, и поняла, что в своей задумчивости, не заметила, что не только она этим ранним пасмурным утром куда-то спешит. — Простите, я задумалась… — Не очень искренне извинилась она, даже не вглядываясь в мужчину, которому не посчастливилось оказаться на ее пути и, сделав шаг в сторону, попыталась его обойти. Но, тут же поняла, что это будет не так и просто сделать, потому что, рядом был еще один человек. Очевидно, они шли вместе, о чем-то разговаривая, когда, погруженная в себя Ярина, так неосторожно столкнулась с одним их них.

— Разрешите? — Чуть раздраженно проговорила она, снова поднимая голову, и глядя прямо в глаза этому мужчине.

Ощущая странное чувство, словно заглянула туда, куда не стоило. Яря быстро зажмурилась, опять опуская голову, стараясь унять неясный холодок, пробежавший вдоль позвоночника от взгляда этих глаз, которые она даже не разглядела. Отчего-то, память услужливо напомнила ей, что в городе разгуливает маньяк, которого так упорно не могут поймать Саша с Линой…

— Конечно. — Его голос был странным, хриплым, и словно с перекатами. Но мужчина отошел в сторону, и Ярина постаралась как можно скорее пройти мимо этих пугающих приятелей, убеждая себя, что это все нервы, и ветер пугает ее, и вовсе им не вздумалось резко втягивать воздух, принюхиваясь к ней…

— Пошли, Вацлав. — Хэнк насмешливо смотрел на «брата», который все еще смотрел вслед девушки, умудрившейся наткнуться на них. Видно, крошка думала уж очень усердно, раз не заметила, что идет прямо на Цлава, и едва не сбила того с ног…, ну, или могла бы сбить, будь тот все еще человеком.

Но, Цлав был вампиром и, похоже, у девочки проблемы, судя по тому, как усердно его брат принюхивался к ней.

— Нас ждут. — Напомнил он, вздергивая бровь, видя, что приятель и не думает реагировать на него.

— Чертовски ароматная крошка. — Наконец, растягивая слова, произнес его друг, все еще глядя вслед девушке, которая уже успела скрыться за поворотом улицы.

— Человек, как человек. — Пожал плечами Хэнк, не заметив в ней ничего такого, что выделило бы именно эту девчонку из общей массы овец.

— Она пахла сексом, Хэнк. Сексом и удовольствием. — Цлав хищно усмехнулся, демонстрируя клыки, и медленно провел по ним языком, словно, пробуя на вкус воздух, в котором еще ощущался аромат девчонки. — Люблю этот привкус у своих жертв. Он меняет их вкус.

Хэнк пожал плечами, и отвернулся, продолжая свой путь.

— Что ж, к счастью для этой крошки, у тебя сейчас другие проблемы, и у нее есть время уйти. — Безразлично проговорил вампир, удостоверившись, что брат следует за ним.

— Ты прав, Хэнк. — Оглянувшись в последний раз, Вацлав поравнялся с другом. — Но попадись она мне в другой момент…

Улыбка, скорее напоминающая оскал, появилась на лице Хэнка, когда он повернулся к другу.

— Я могу представить, чтобы ты сделал с ней. Иссушил бы.

— Ты прав. — Вацлав облизал губы. — Выпил бы до последней капли.

— Пошли, — Хэнк хлопнул приятеля по плечу. — Нас ждет отец.

И они свернули в темный двор, в который не поникал свет уличных фонарей.

Алекс наблюдал за тем, как его напарница, с которой он работал последние три года, раздраженно мерит шагами небольшое пространство кабинета. Да, похоже, что бросать курить — тяжелее, чем он думал. Серьезно, достаточно было посмотреть на лихорадочный блеск в глазах Лины, и ее постоянно сжимающиеся пальцы, чтобы послать подальше идею о собственном избавлении от никотинового рабства. И еще больше он утвердился в этой мысли, когда взбудораженная напарница вылетела из кабинета, требовать сигареты у подчиненных.

Нет, Алекс, конечно, и сам мог ей дать их, но она же просила его не делать ничего подобного, когда взялась за эту затею. И потом, курение, в самом деле, было отвратительной привычкой, и хоть одному из них, стоило побороть ее. Потому, закинув ноги на ее рабочий стол, он просто смотрел, как Лина устраивает террор в отделе.

Пока все указывало на то, что Каталина сдавала позиции.

Глядя, как подруга затягивается вытребованной сигаретой и тянется, чтобы поднять телефон, надрывающийся трелью вызова, Алек поймал себя на мысли, что совершенно не хочет работать. Впервые за годы своей службы, он осознал, что ему глубоко плевать на маньяков и убийц, и все, чего хотелось Алексу в этот момент — это позвонить Ярине, и потребовать заверений, что ничего не поменялось между ними, и весь тот разговор с утра, был не больше чем недоразумением.

— Пошли. — Лина положила трубку и посмотрела на напарника, не выпуская тлеющую сигарету изо рта. — Опять Фреди активизировался.

Скривившись от мысленной картинки, услужливо воскрешенной памятью, последнего места преступления этого сумасшедшего, следователь поднялся, направляясь вслед за напарницей. Расчлененные тела, в которых сложно было признать и намек на человека, навряд ли были тем, что могло улучшить общий настрой этого паршивого дня.