Переводчик «Переводчика»

Что ж, вероятно, многие люди в определенном возрасте оказываются в схожих ситуациях и переживают одни и те же чувства.

Я и Диана Штукка

Я с аппетитом доедал со сковороды вчерашние макароны, когда услышал тихое урчание мотора подъезжающей машины. Поднял голову и в распахнутое окно увидел новую синюю «ауди». За рулем сидела Диана Штукатуренко. Нет-нет, вру — Штукка. Свою прежнюю фамилию она и Артур год назад поменяли на эту с двумя «к» на конце. Оригинально, не правда ли? Так, по-моему, звучало намного благозвучнее.

Вскочив, я вытер полотенцем замасленный подбородок, прыснул на себя одеколоном и, затягивая на ходу молнию на спортивной куртке, побежал отпирать ворота.

— Привет, Валя! Привет, мой мальчик! — проговорила Диана, приоткрыв дверцу автомобиля. Потом, въехав на мой участок, выбралась из «ауди» и изящным движением пригладила роскошные каштановые волосы.

Я терпеть не мог, когда меня называли этим женским именем — Валя. Но от нее терпел. С годами Диана становилась только краше и привлекательнее. Одновременно она напоминала и леди Ди, и «Диану» кисти Веронезе. Поразительное сочетание несочетаемого! Но сегодня выглядела она неважно. Лицо покрывала неестественная бледность. Косметика была нанесена неаккуратно и наспех, а под воспаленными глазами пролегали темные круги. К тому же от Дианы исходила непривычная напряженность и нервозность.

— Ба! Сошествие с небес! — произнес я, всплеснув руками. — Какими судьбами?!

— Незатейливыми судьбами, милый. Самыми незатейливыми. Захотелось навестить старого друга, — сначала она ткнулась носом в мою щеку, а затем неловко ее поцеловала. — Ты один, Валя? Надеюсь, что я не помешала?

— Нет, отнюдь! Страшно рад тебя видеть! — ответил я и расцеловал Диану в обе щеки.

— Это из области чистой фантастики, что мне удалось отыскать твой поселок. Последний раз я была у тебя так давно. Здесь все изменилось. Плутала-плутала, насилу нашла. Этих дачных поселков появилось как поганок после дождя.

— В рыночных условиях благосостояние части москвичей резко выросло. Отсюда и эти поселки.

— Что есть, то есть.

— Но, извини, не желаешь? — предложил я, сделав красноречивый жест в сторону сарая. Но вовсе не с целью похвастаться своим биотуалетом — Диану было им не удивить. Просто я подумал, что, возможно, в дороге ее укачало. Поэтому она, собственно, и спала с лица.

— Ты, Валя, по обыкновению, внимателен. Спасибо. Но пока я воздержусь, — улыбнулась она, взяла меня под руку, и мы направились к моему жилищу.

— Мне показалось, что тебе нездоровится.

— А-а, понятно. Знаешь, я попала в огромную пробку. Вся издергалась и извелась. Там произошла какая-то кошмарная авария с человеческими жертвами.

— Бывает.

— На вашей трассе разъезжают сплошные лихачи-придурки.

— К несчастью, Диана, они разъезжают не только на одной нашей трассе, — глубомысленно заметил я уже в доме. Затем кивнул на сковородку с остатками макарон. — Кабальеро, можно сказать, обедал. Но не предлагаю присоединиться. Уверен, что откажешься. Позволь тогда, угощу тебя дарами моего сада. К примеру, яблоками. Они прямо с ветки.

— Спасибо, Валя. Но от яблок у меня повышается кислотность. Я сама становлюсь как зеленый лимон, — ответила она, опускаясь на мягкое засаленное кресло и окидывая небрежным взглядом мою веранду. Я несколько смутился. В течение долгих лет мои бережливые родители свозили на дачу все ненужное барахло — как свое, так и многочисленных родственников и друзей. В результате чего, она оказалось захламленной до предела. Что не умещалось в комнатах и мансарде, складировалось тут, на веранде. Диана, между прочим, сидела на кресле из румынского гарнитура, принадлежавшего моему двоюродному дяде.

— У тебя уютно. Во всяком случае, патриархально, — заметила Диана. — Настоящий винтаж.

— Что?

— Винтаж, говорю. Витает флер минувших лет.

— Ага, старья у меня — хоть отбавляй, — согласился я. — Диана, щекотливый вопрос: если бы мы с тобой вступили в брак, то ты бы переиначила мою фамилию? Скажем, на Засолли?

— Мне больше нравится — Пересолли.

— Что ж, со смыслом. Вечно я по жизни все пересаливаю. Есть нельзя. Но перейдем к культурной программе. Давай я почитаю тебе Шекспира в подлиннике.

— Попозже, Валя, хорошо? Чем ты сейчас занимаешься? — помедлив, спросила она.

— Художественными переводами. Но это так — пустяки. Ради хлеба насущного. Главное же, я собираю материал для научного труда. Мне представляется, что наш шедевр — «Слово о полку Игореве» — талантливая подделка восемнадцатого века. Идея, конечно, не новая. Но у меня есть новый подход, — вдохновенно произнес я. Встречаясь с Дианой, мне всегда хотелось чем-либо поразить ее воображение. Ошеломить каким-нибудь неожиданным известием.

— Разве такое возможно?

— Разумеется. Только я весь в сомнениях. Думаю, стоит ли мне вообще затрагивать данную тему. Ведь это способно навредить самосознанию нации. Развенчивать мифы крайне опасно.

— У тебя есть выпить?

— Подожди, Диана, вскипячу воду в чайнике, — ответил я и продолжил: — В двенадцатом веке не могли написать ничего подобного. Аналогичное произведение — «Задонщина» — создано спустя где-то два столетия. Да и то, оно дошло до нас обрывочно, фрагментами.

— Какая жалость!

— А я о чем? Конечно, жалость, — кивнул я. — Но основная моя идея совсем иная. Попытаюсь точнее ее выразить. Хотя «Слово» и не было написано в двенадцатом веке, но сочинили его именно тогда. Написать и сочинить — разные вещи. Все это время «Слово» существовало как бы незримо. Поэтому подделка восемнадцатого века — в принципе, и не подделка, а лишь запоздалое обретение им литературной формы.

— Как интересно! — сказала она без всякого интереса в голосе. — Валя, ты меня не понял. Не разогревай чайник — пить чай я не буду. Мне бы сейчас чего-нибудь покрепче.

— Ради бога. В моем холодильнике есть початая бутылка «ржаной». Подойдет?

— Я не люблю водку. Брр. Она не для меня. От водки люди болеют и травятся. Вот привезла с собой, — сообщила Диана, вынула из целлофанного пакета бутылку ирландского виски и поставила ее на стол. Бутылка была литровая.

— Как пожелаешь.

К моему немалому изумлению она выпила подряд две рюмки. Потом хлюпнула носом, обхватила голову руками и громко, очень по-бабьи, разрыдалась.

Я поспешно поднялся, склонился над ней, обнял за плечи и принялся успокаивать.

— Диана, солнышко, что случилось? Объясни, пожалуйста. Тебя кто-то обидел? Ну, не плачь, не надо. Съешь лучше яблочко. Смотри: что за прелесть. Спелое, сочное, почти не кислое. Или, хочешь, сливку? У меня их целое ведро. Не гнилые и не червивые.

— Валя, ты даже не представляешь… Такой кошмар… Такой ужас… Понимаешь, я убила своего мужа, — выдерживая долгие паузы, с надрывом проговорила она.

— В каком плане? — спросил я, чувствуя, как по моей спине пробегают мурашки.

— В самом обычном.

— Как? Насмерть?

— Ну да! Не задавай глупые вопросы, Валя! Как же еще убивают?! Понарошку, что ли?!

— Прости, Диана. Я здесь, живя на даче, слегка одичал. Начал уже разговаривать с кошками и деревьями, — заметил я, кашлянув в кулак. — Поэтому до меня плохо все доходит. Так, кого ты убила? Артура?

— Да, Артура. Других мужей у меня нет, и не было.

— Когда?

— Сегодня утром.

— Где?

— В нашем загородном доме.

— Как же так?

— Я сама не знаю, — ответила Диана, дернувшись всем телом. — Вчера Артур поздно вернулся с вечеринки. Встречался со своими школьными приятелями. Пришел домой пьяный вдрызг и продолжал пить в одиночку всю ночь. Включал музыку, орал песни, пританцовывал. Все не мог никак угомониться.

— Откуда у него столько сил?

— Видно, откуда-то нашлись. Мочился, стыдно сказать, в цветочные горшки. В пальму…

— Что, у вас нет нормального туалета? — удивился я.

— Представь, есть. Целых три. Но это его манера мне так пакостить, — всхлипнула она.