Кровавые обещания

Я пристально смотрела на кольцо, внезапно осознав, какие новые возможности передо мной открываются, и сунула его в карман.

Из задней двери высунулась голова Павла.

— Бабушка хочет уходить, — сказал он. — Она хочет знать, почему ты надолго задержалась, заставляя ждать старого человека, у которого болит спина.

Я вспомнила, как быстро Ева шла сюда и как я еле-еле поспевала за ней. Вряд ли у нее болела спина, но я снова напомнила себе, что Павел — всего лишь посланец, и оставила его слова без комментариев.

— Ладно. Сейчас приду. — Он ушел, и я покачала головой. — Трудно быть достойной. — Я направилась к двери, но потом мне в голову пришла одна мысль, и я оглянулась на Марка. — Вы говорите, это плохо — сбежать и действовать самостоятельно… но вы ведь тоже не страж.

Он улыбнулся — на этот раз печальной, кривой улыбкой.

— Я был им раньше. Потом Оксана спасла мне жизнь. Мы оказались связаны и в конце концов влюбились друг в друга. После этого я не представлял себе жизни без нее, а стражи направили бы меня куда-нибудь в другое место. Пришлось уйти.

— Это было трудно?

— Очень. Наша разница в возрасте делает ситуацию даже более скандальной.

Странный холодок пробежал по спине. Марк и Оксана были воплощением двух половинок моей жизни. Как и мы с Лиссой, они сражались с последствиями своей связи и, как мы с Дмитрием, столкнулись с тем же осуждением своих отношений.

— Но иногда, — продолжал Марк, — следует прислушиваться к собственному сердцу. И, даже уйдя, я не ринулся в опрометчивую охоту на стригоев.

Я просто пожилой человек, живущий с женщиной, которую любит, и обихаживающий свой сад. Тут есть разница — не забывай об этом.

Меня одолевали разные мысли, когда я возвращалась в дом Беликовых. Без кирпичей дорога обратно проходила намного легче, что дало мне возможность поразмышлять над словами Марка. Возникло чувство, будто всего за час я получила столько новой информации, что ее хватило бы на целую жизнь.

Дома была Алена, как обычно, готовила и убиралась. Лично я никогда не питала склонности к исполнению этих нескончаемых домашних обязанностей, но теперь должна была признать: есть что-то успокаивающее в том, что всегда рядом присутствует кто-то, готовый ежедневно готовить еду и заботиться о тебе. Я понимала: это чистой воды эгоизм; понимала и то, что моя собственная мама посвятила свою жизнь другому очень важному и нужному делу. Мне не следовало осуждать ее. И все-таки было так приятно чувствовать тепло и заботу! Ведь Алена, которая едва знала меня, обращалась со мной как с дочерью.

— Ты голодна? — Непроизвольно вырвалось у нее.

Думаю, ее постоянно терзал страх: вдруг кто-то в ее доме останется голодным? В частности, она просто вся извелась из-за того, какой плохой аппетит у Сидни.

Я улыбнулась.

— Нет, Марк и Оксана накормили нас.

— А-а, вот где вы были. Славные люди.

— Где все? — Спросила я.

В доме было необычно тихо.

— Соня и Каролина на работе. Виктория встречается с другом, но она будет рада, что ты вернулась.

— А Сидни?

— Уехала. Сказала, что возвращается в Санкт-Петербург.

— Что? — Воскликнула я. — Уехала не попрощавшись? Вот так просто?

Сидни была резковата, но это чересчур даже для нее.

— Алхимики, они всегда в пути. — Алена протянула мне листок бумаги. — Она оставила тебе вот это.

Я взяла записку и развернула ее. Сидни писала аккуратным, четким почерком.

Внизу был написан номер ее мобильного телефона, и я не смогла сдержать улыбки. Поскольку в Бийск нас привезли Эйб и его телохранители, Сидни пришлось бросить купленную ею машину, что травмировало ее почти так же, как стригои. Надеюсь алхимики позволят ей сохранить ее. Это надо же придумать — «Красный ураган»! Я развеселилась, несмотря на ее предостережения относительно Эйба.

Пока я поднималась по лестнице в свою комнату, моя улыбка угасла. Несмотря на ее раздражающе резкую позицию, мне будет недоставать Сидни. Может, она мне и не подруга — или подруга? — но за это недолгое время я начала воспринимать ее как часть своей жизни. Я была в растерянности, не зная, что делать дальше. Я приехала сюда, чтобы принести мир Дмитрию, а вместо этого лишь опечалила его семью. И если то, что говорят все, правда, в Бийске не так уж много стригоев. Я почему-то не могла представить себе Дмитрия, скитающегося в этой местности в поисках случайной жертвы. Даже став стригоем — думать о нем так убивало меня! — Дмитрий наверняка преследует какую-то цель. Если он не вернулся в свой родной город, тогда он предпримет что-то другое, но непременно осмысленное — настолько, насколько это возможно для стригоя. Записка Сидни подтверждала то, что я слышала снова и снова: стригои в городах есть. Но где именно? Куда пошел бы Дмитрий?

Теперь я оказалась в положении человека, утратившего цель. Ко всему прочему, в голове снова и снова прокручивались слова Марка. Неужели мной действительно владеет безумная жажда мести? Может, я безрассудно устремляюсь к собственной гибели? Или безрассудно устремляюсь в… никуда?

Неужели я обречена всю оставшуюся жизнь скитаться? В одиночестве?

Я уселась на постель. Настроение с каждым мгновением падало, и я поняла, что нужно отвлечься. Все время, пока Лисса использовала дух, я была слишком восприимчива к темным эмоциям; не стоило и дальше «подкармливать» их. Я надела подаренное Марком колечко, надеясь, что оно хотя бы отчасти прочистит мне мозги и успокоит. Не заметив особой разницы, я решила отвлечься от своих тревог обычным способом: проникнув в сознание Лиссы.

Она была с Адрианом, они снова упражнялись в магии. Поначалу у него не очень получалось, но потом он довольно быстро начал делать успехи в исцелении. Сила Лиссы прежде всего проявила себя именно через эту способность, и ее всегда задевало, что он добился большего прогресса в том, чему она учила его, чем vice versa. [4]