Святыня

Проходящие толкали Фенна, и Сью вопросительно посмотрела на него, сама готовая покинуть церковь.

— Забери с собой Бена, Сью, встретимся в машине, — сказал он.

— Что ты задумал? — спросила она, чувствуя, как ее толкают сзади.

— Хочу переговорить со священником.

— Тебе нельзя заходить в ризницу, Джерри. — Сью словно запрещала ему.

— Меня сожгут на костре? Не беспокойся, я недолго.

Сью не успела возразить, как он проскользнул мимо и влился в движущуюся толпу.

Пробирался Фенн с трудом, но верующие не были так агрессивны, как обычная толпа, и по мере возможности уступали дорогу. Скамьи освобождались, и Фенн, воспользовавшись одним из рядов, пробрался в центральный проход. Он на мгновение остановился, чтобы поближе рассмотреть статую Мадонны, так очаровавшую Алису Пэджетт, и ненадолго задумался, не сфотографировать ли ее. Решив, что лучше сделать это потом, когда церковь опустеет — ему не хотелось нервировать присутствующих, особенно служителей, — Фенн продолжил свое движение.

По центральному проходу идти было легче, так как толпа к тому времени собралась у выхода Фенн прошел мимо алтаря, направляясь к боковой двери, которая оказалась приоткрыта. Прежде чем войти, репортер поколебался. Внутри слышались голоса:

— …Почему, монсеньер, почему они слушают эти сплетни? Чего они ожидали?..

— Успокойтесь, святой отец. Вы должны вести себя так же, как в обычное воскресенье — подойти к двери вашей церкви и обратиться к прихожанам Если хотите отвратить их от пустых надежд, покажите, что все идет нормально. — Второй голос звучал низко, повелительно.

Фенн открыл дверь, решив не стучать. Отец Хэган стоял к нему спиной, но лицо второго священнослужителя, высокого сутулого мужчины в черном, было обращено к двери. Он замер на полуслове, глядя на журналиста через плечо священника Хэган обернулся, и его лицо окаменело.

— Что вам нужно? — спросил он с неприкрытой враждебностью.

Фенн был не из тех, кого так просто напугать, и шагнул внутрь. Улыбнувшись с притворно виноватым видом, он сказал:

— Я хотел узнать, нельзя ли поговорить с кем-нибудь из святых отцов.

— Простите, но вам нельзя сюда входить, — отрезал священник.

Служки при алтаре, три мальчика и мужчина, снимавшие свои сутаны, замерли и в удивлении посмотрели на священника: эта резкость контрастировала с его обычно мягким нравом.

Но Фенн стоял на своем:

— Это не займет и минуты.

— Прошу вас сейчас же покинуть помещение.

Улыбка сошла с лица Фенна, и он посмотрел на священника таким же ледяным взглядом Чтобы прервать напряженную паузу, вмешался старший священник, высокий мужчина.

— Я монсеньер Делгард, — сказал он. — Чем мы можем вам помочь?

Фенн не успел ответить, как его перебил Хэган:

— Он репортер. Эти слухи возникли в большой степени по его милости.

Старший священник кивнул и вежливо проговорил:

— Вы мистер Фенн? Это вы нашли Алису около церкви, когда все это началось? Рад познакомиться с вами, молодой человек.

Он протянул свою огромную руку, и репортер почтительно пожал ее. Пожатие священника было твердым, но одновременно успокаивающе бережным.

— Я не собирался вторгаться… — пробормотал Фенн, и священник понимающе улыбнулся.

— Боюсь, в настоящий момент мы заняты, мистер Фенн, но, может быть, мы сможем увидеться позже?

— Вы бы не могли сказать, почему сегодня оказались в церкви Святого Иосифа?

— Просто помочь отцу Хэгану. И посмотреть, конечно.

— На что именно посмотреть?

— Вы видели, сколько народу пришло сегодня на мессу. С нашей стороны было бы глупо делать вид, что верующие не придавали нынешнему воскресенью никакого особого значения.

— А вы сами, монсеньер? — Диктофон в кармане у Фенна был включен на запись.

Священник поколебался, но улыбка не покинула его лица.

— Позвольте только сказать, что мы не ожидали никакого необычайного явления. Нас больше беспокоили прихожане…

— Там собрались не только местные прихожане, — перебил Фенн. — Я бы сказал, что люди съехались не только из округи Бенфилда.

— Да, я уверен, дело обстоит именно так, — холодно проговорил Хэган, — но это оттого, что ваша газета сильно раздула историю, сыграв на человеческой восприимчивости.

— Я лишь описал действительно происшедшее, — возразил Фенн.

— И добавили собственные соображения. И могу добавить, они выдали кроющийся за ними цинизм.

— Я не католик, святой отец. Нельзя ожидать…

— Пожалуйста.

Монсеньер Делгард твердо вклинился между спорщиками, его большие ладони поднялись на уровень груди, словно сдерживая дальнейшие реплики. Он не повысил голоса, и тон не стал жестче, но его слова нельзя было проигнорировать.

— Несомненно, вы продолжите свою дискуссию — вы должны получить ответ на свои вопросы, мистер Фенн, а вы, святой отец, можете извлечь пользу, выслушав более объективное воззрение на все это дело, — но сейчас для этого не время и не место. Предлагаю вам удалиться, мистер Фенн, и вернуться сегодня же чуть погодя.

Это вряд ли было предложение, скорее приказ, которому репортер неохотно решил повиноваться.

В интересах дела Хэган был нужен ему как союзник, а не как противник; сама же беседа не сулила никакой пользы. Однако, всегда стремясь повернуть ситуацию в свою пользу, как бы мала эта польза ни была, Фенн сказал:

— Если я приду сегодня вечером, вы мне выделите час?

Отец Хэган открыл рот, чтобы возразить, но монсеньер Делгард быстро проговорил:

— Сколько вам угодно, мистер Фенн. Мы не собираемся урезать ваше время.

Фенн был поражен. Он рассчитывал на полчаса, может быть, минут на двадцать.

— Договорились, — сказал он с улыбкой и открыл дверь.

Церковь была почти пуста и казалась гораздо темнее. Фенн понял, что дождевые тучи стали еще гуще: свет снаружи, проникавший через витражные окна, был слаб и рассеян. Репортер закрыл дверь в ризницу и прошел мимо алтаря к белой статуе Мадонны. Ее глаза без зрачков слепо смотрели на него, каменные губы хранили след милосердной улыбки. Руки изваяния протянулись вниз, ладонями вперед — символ приятия Мадонной всех, кто стоит перед ней.

Для Фенна это была всего лишь каменная глыба, искусное изображение, не несущее в себе никакого значения. Пустые глаза тревожили, потому что были слепыми; сострадательный жест ничего не значил, поскольку был рукотворным, а не шел от сердца.

Фенн прищурился. И статуя исказилась. На ней виднелась еле заметная в тусклом свете, не толще волоса трещинка, бегущая от подбородка к боковой части шеи. «Никто не безупречен», — мысленно сказал Фенн Мадонне.

Он полез в боковой карман за фотоаппаратом, решив, что не следует упускать возможность сфотографировать статую, но тут за спиной послышались шаги, и он обернулся. Мальчик лет пятнадцати-шестнадцати спешил по центральному проходу к алтарю. Словно не замечая Фенна, он обогнул переднюю скамью и направился к ризнице. Постучав в дверь и не дожидаясь ответа, мальчик ворвался внутрь.

Фенн поспешил следом и еле успел, чтобы услышать, как юноша, задыхаясь, проговорил:

— Это Алиса Пэджетт, святой отец. Она здесь.

— Но я велел ее матери сегодня не пускать ее сюда, — послышался голос отца Хэгана.

— Но она здесь, святой отец. На лугу, у дерева! И все идут за ней. Все пошли в поле!

Глава 13

Войдя в ризницу, Фенн лишь заметил мелькнувшие фигуры двоих священников и мальчика: они выходили в другую дверь, ведущую наружу. Мальчики-служки и старший служитель у алтаря по-прежнему стояли, застыв в изумлении. Репортер пробежал через комнату вслед за только что вышедшей троицей. Выскочив из двери, он оказался на кладбище за церковью; двое священников и мальчик спешили по узкой дорожке между могил к невысокой стене, отделяющей церковные земли от луга. Фенн с горящими глазами пустился вдогонку.