Книги крови V—VI: Дети Вавилона

— А у меня есть выбор? — поинтересовалась она.

— Нет.

Успех хорошего фарса (так некогда объяснял ей сводный брат, бывший актер) в том, что играют его с убийственной серьезностью. Нельзя допустить никакого подмигивания галерке, обозначающего намерение пошутить, ничего, что может разрушить реальность сцены. По этим жестким стандартам сейчас она находится в окружении опытных лицедеев: несмотря на облачения монахинь и подглядывающую Мадонну, они играли так, будто нелепая ситуация не отличается от обычной. Как ни старалась Ванесса, она не различила ни тени блефа, не поймала ни единого смущенного взгляда. Ей самой явно не хватало таланта для такого рода комедии. Чем скорее они исправят свою ошибку и освободят ее от своего общества, тем лучше.

Спала она хорошо; половина бутылки виски, оставленной в ее комнатке некой заботливой рукой, помогла уснуть. Она редко выпивала так много за столь короткий промежуток времени, и когда перед самым рассветом ее разбудили слабым стуком в дверь, голова ее раскалывалась, а язык казался шершавым, как замшевая перчатка. В первый миг она не могла понять, где находится, но слабые удары повторились, и с другой стороны двери открылось маленькое окошечко. К нему прижалось лицо пожилого мужчины — бородатое, с безумными глазами, выражающее настойчивость.

— Миссис Джейп, — прошипел он. — Миссис Джейп! Мы можем поговорить?

Она подошла к двери и выглянула в окошко. Дыхание старика на две трети состояло из перегара от анисового ликера Это удержало Ванессу от того, чтобы прижаться к окошку плотнее, хотя он поманил ее.

— Кто вы? — спросила Ванесса не из абстрактного любопытства, но потому, что опаленные солнцем жесткие черты кого-то ей напоминали.

Человек бросил на нее взволнованный взгляд.

— Ваш поклонник, — сказал он.

— Я вас знаю?

Он покачал головой.

— Вы слишком молоды, — ответил он. — Но я вас знаю. Я видел, как вы вошли. Я хотел предупредить вас, но у меня не было времени.

— Вы тоже пленник?

— В некотором роде. Скажите… Вы видели Флойда?

— Кого?

— Он убежал. Позавчера.

— А, — сообразила Ванесса, начиная составлять целое из разрозненных осколков. — Флойд — тот, за кем они гнались?

— Точно. Он выскользнул наружу, вы видели. Они побежали за ним, олухи, и оставили ворота открытыми. Охрана в эти дни безобразная! — Голос его звучал так, будто он искренне оскорблен сложившейся ситуацией. — Не то чтобы мне неприятно видеть вас здесь…

В его глазах светится какое-то отчаяние, подумала Ванесса Какая-то печаль, которую он старается сдерживать.

— Мы слышали выстрелы, — сказал он. — Они его не поймали, правда?

— Я не видела, — ответила Ванесса. — Я пошла поглядеть, но ни следа не осталось.

— Ха! — просиял старик — Тогда, возможно, он действительно убежал.

Ванессе пришло в голову, что разговор должен быть ловушкой, а старик обманут теми, кто ее захватил, чтобы таким способом выдавить из нее информацию. Но инстинкт подсказывал другое. Старик глядел на нее так любовно, и лицо его — похожее на лицо знаменитого клоуна — казалось не способным на поддельные чувства. К счастью или к несчастью, Ванесса поверила ему. У нее был небольшой выбор.

— Помогите мне выбраться, — попросила она. — Я должна выбраться.

Он как будто пал духом.

— Так скоро? — спросил он. — Вы только что прибыли.

— Я не воровка. Мне не нравится в тюрьме.

Он кивнул.

— Конечно, вы правы, — ответил он, упрекая себя за эгоизм. — Виноват. Это оттого, что прекрасная женщина… — Он прервал себя, затем начал заново: — Я никогда не был особо ловок в словах…

— Вы уверены, что я не знаю вас? — спросила Ванесса. — Ваше лицо почему-то знакомо мне.

— Правда? — воскликнул он. — Это очень здорово. Все мы здесь думаем, что нас, видите ли, позабыли.

— Все?..

— Мы попали сюда так давно. Многие тогда только начинали исследования. Вот почему Флойд сбежал. Он хотел закончить дело, занявшее несколько месяцев, до того, как наступит конец. Я иногда чувствую то же самое. — Поток печали иссяк, и старик вернулся к ее вопросу: — Меня зовут Харви Гомм. Профессор Харви Гомм. Хотя к настоящему времени я не помню, профессором чего я был.

Гомм. Это странное имя звенело колокольчиком, но сейчас она не могла разобрать тональности этого перезвона.

— Вы не помните, да? — спросил он, глядя ей прямо в глаза.

Она бы и рада была солгать, но это могло отпугнуть старика. Единственный здравый голос, услышанный ею здесь, — больше чем истина.

— Нет… Я не помню. Может, подскажете?

Но прежде, чем он успел открыть следующую частицу тайны, раздались голоса.

— Сейчас нельзя говорить, миссис Джейп.

— Зовите меня Ванесса.

— Можно? — Лицо его расцвело от тепла ее благодеяния. — Ванесса.

— Вы поможете мне? — спросила она.

— Настолько, насколько смогу, — ответил он. — Но если вы увидите меня в компании…

— Мы никогда не встречались.

— Точно так. Au revoir [7].

Он закрыл окошко, и Ванесса услышала, как его шаги удаляются по коридору. Когда через несколько минут ее страж — дружелюбный головорез по имени Джиллемо — принес ей поднос с чаем, она встретила его широкой улыбкой.

Ее вчерашняя вспышка принесла плоды. Утром, после завтрака, мистер Клейн ненадолго посетил Ванессу и сказал, что ей позволено выходить в сад в сопровождении Джиллемо, так что она может наслаждаться солнцем. Ее снабдили новым комплектом одежды, немного великоватой, и она испытала приятное облегчение, освободившись от пропитанных потом тряпок, которые носила больше суток. Однако эта последняя уступка, сделанная для ее удобства, ничего хорошего не означала. Как ни приятно надеть чистое белье, выдача новой одежды доказывала одно: мистер Клейн не предвидит скорого освобождения.

Она пыталась подсчитать, сколько времени пройдет, прежде чем туповатый управляющий крохотного отеля, где она остановилась, поймет, что она пропала. Что он тогда предпримет? Или управляющий уже забил тревогу и обратился к властям? Может быть, они отыщут брошенную машину и проследят ее путь до этой странной крепости. Последнее предположение разбилось вдребезги тем же самым утром во время прогулки: машина Ванессы оказалась припаркованной в закрытом дворике с лавровым деревом возле ворот. Судя по многочисленным каплям голубиного помета, она стояла там всю ночь. Те, кто захватил Ванессу, не были дураками. Значит, придется ждать до тех пор, пока кто-нибудь в Англии не встревожится и не начнет ее разыскивать. Но за это время она может умереть от скуки.

Другие придумывали себе развлечения, удерживающие их у черты безумия. Когда она и Джиллемо прогуливались по саду, она слышала отчетливые голоса из соседнего двора Один голос принадлежал Гомму. Голоса звучали возбужденно.

— Что там происходит?

— Они играют в игры, — ответил Джиллемо.

— Может, мы подойдем и посмотрим? — небрежно спросила она.

— Нет.

— Я люблю игры.

— Да? — переспросил Джиллемо. — Поиграем, а?

Она хотела другого ответа, но настойчивость могла возбудить подозрения.

— Почему бы и нет? — согласилась она. Заслужить его доверие было бы полезно.

— Покер? — предложил Джиллемо.

— Никогда не играла в него.

— Я вас научу, — сказал он.

Идея явно его прельщала. В соседнем дворе игроки разразились яростными криками. Это звучало так, будто там происходило что-то вроде скачек: громкие подбадривающие возгласы затихали, когда финишная черта пересечена Джиллемо прервал ее размышления.

— Лягушки, — пояснил он. — Они устраивают лягушачьи скачки.

— Как интересно!

Джиллемо посмотрел на нее почти заботливо и сказал:

— Лучше не надо.

Несмотря на эти слова, она уже не могла отвлечься от раздававшегося за стеной шума. Он не стихал весь день, то усиливаясь, то спадая. Иногда раздавались взрывы смеха, частенько слышался спор. Они были как дети, Гомм и его друзья, если серьезно отдавались такому занятию, как лягушачьи скачки. Но как она могла осуждать их, лишенных иных развлечений? Когда поздним вечером лицо Гомма возникло у двери, Ванесса сразу же проговорила: