Клеймо оборотня

— Мне совершенно безразлично, верите вы или не верите, — вяло проговорил Калди.

— Но тебе же не безразлично здоровье твоего друга, правильно? — потребовал капитан. Калди кивнул, — Тогда бы тебе не помешало быть поразговорчивее.

Калди вздохнул и сказал:

— Вы помните свое детство, капитан?

— Конечно, помню, — ответил он. — А причем здесь?..

— И какие воспоминания у вас яснее всего сохранились — воспоминания детства или то, что произошло за последний год?

— Поближе к делу, цыган, — рявкнул Брачер.

Калди отвел глаза от Брачера и уставился в пустоту:

— Время уходит и стирает воспоминания. Я ведь бессмертен, это я знаю наверняка. И воспоминания о такой долгой жизни потреблены под грузом лет. Любой человек помнит свое детство, но очень смутно, и к старости эти воспоминания становятся беспорядочными и отрывочными; а ведь старость для меня ничто. — Он печально улыбнулся. — Видите ли, у бессмертия есть свои недостатки. Память не рассчитана на бессмертие, память не может вобрать в себя бессмертие. Я помню более или менее отчетливо последние двести лет. Дальше уже воспоминания тускнеют, и в конце концов, они растворяются во мраке, а за ним-пустота… ничто.

— Двести лет! — воскликнул Невилл. — Так сколько лет вам, Калди?

— Я не знаю, — ответил он. — Первая дата, которую я могу припомнить, — это 1789 год, год Французской революции. В этом году меня выпустили из тюрьмы.

— А кто вас туда заточил? — спросил Невилл.

— Я не знаю.

— Когда вы попали в тюрьму?

— Я не знаю.

— Сколько времени продолжалось ваше заключение?

Он покачал головой:

— Сто лет, двести лет. Я и вправду не помню.

— Да это смешно! — сказал Брачер. — Как можно забыть свое происхождение!

— Вполне возможно, Фредерик, — задумчиво проговорил Невилл. — Если то, что он говорит, правда, если ему и впрямь столько лет, то можно предположить, что его рассудок просто не в состоянии удержать воспоминания обо всех событиях, которые ему пришлось пережить.

— Но…

— Не забывай, что у нас нет возможности сравнивать и абсолютно никаких представлений о том, что происходит с человеческим рассудком и человеческой памятью на протяжении веков. Рассудок может просто напросто не выдержать под бременем воспоминаний и вырубается, как электрическая цепь в момент перегрузки. И возможно, чтобы сохранить себя, разум через какое-то определенное время избавляется от своих воспоминаний, чтобы освободить место для новых. Так может быть, Фредерик, может быть.

Брачер некоторое время обдумывал услышанное:

— Какие будут предложения? — спросил он.

— Я предлагаю гипнотическую регрессию, — сказал Невилл.

Брачер прищурившись, посмотрел на него.

— Что это такое?

— Фрейд считает, что где-то в мозгу человека сохраняются все воспоминания, буквально все. Нам кажется, что мы забываем, а на самом деле память сохраняет воспоминания обо всем, просто они покоятся под другими, более поздними. Гипнозом можно снять верхние слои памяти и углубиться в более ранние.

— И ты можешь проделать это с Калди?

— Я могу попробовать. Когда я изучал психоанализ, я немного занимался гипнозом. — Вдруг он нахмурился. — По чтобы гипноз был эффективным, нужно полное содействие гипнотизируемого, а я сомневаюсь, что мистер Калди окажет нам содействие.

Брачер повернулся к Калди:

— Ты слышал, о чем мы говорили?

— Конечно, — тихо ответил Калди.

— Отлично. А теперь послушай меня. Только мы и обладаем знанием о том, что нужно делать, и имеем смелость претворить в жизнь это великое знание, а потому мы в скором времени собираемся разнести этот расовый публичный дом, именуемый обществом. Тебе дается шанс внести лепту в это великое дело.

— Боюсь, я недостоин такой чести, — с улыбкой сказал Калди.

Голос его звучал тихо и размеренно, но от этого сарказм был еще очевиднее.

— Ничего мы тебя удостоим, — холодно продолжал Брачер. — Доктор Невилл считает, что с помощью гипноза он сможет узнать твое происхождение. — Он приблизил свое лицо к Калди и с угрозой в голосе произнес:

— И ты окажешь ему полное содействие. Понятно?

— Абсолютно, — безучастно ответил Калди.

— И не надо заблуждаться, цыган: все живое может умереть, в том числе и ты. И если ты откажешься нам помогать, мы не только убьем твоего друга. Мы отыщем способ, как убить тебя самого и можешь не сомневаться, убьем. Так что, выбирай: либо ты помогаешь нам, либо ты умрешь медленной и мучительной смертью.

И вдруг Калди захохотал. Брачер инстинктивно отпрянул, ошеломленный такой неожиданной реакцией доселе спокойного и уравновешенного цыгана.

— Умру! Медленной и мучительной смертью! Что ж, я сделаю все возможное, чтобы вам помочь. — Калди продолжал хохотать, уже почти на грани истерики.

— Отведите их назад в камеры, — приказал Брачер охранникам, и те вытолкали Калди и Бласко из комнаты.

— Его реакция свидетельствует о страхе, — сказал Брачер, — а это хороший знак. Если его можно испугать, значит, ему молено причинить боль, а значит, им можно управлять. Джон, как только он успокоится, начинай гипноз.

— Думаю, это придется отложить до завтра, — сказал Невилл.

— Что?

— Начнем завтра утром, — повторил он. — Сегодня ночью — полнолуние.

— Ах, да, черт, — пробормотал Брачер. — Тогда, конечно, завтра.

Пока Калди пинками и толчками заталкивали в камеру, он продолжал смеяться. И еще долго потом на его лице блуждала улыбка. Он спокойно наблюдал, как охранники обматывали его цепями и привязывали к ним стебельки «борца».

«Меня ждут мученья и смерть, если я откажусь помогать», — думал он, качая головой. — «Мучения и смерть».

— Каким грозным вы, должно быть, кажетесь себе самому, капитан Брачер, — громко прошептал он.

И все же он знал, что исполнит все приказания Брачера. Но сделает это только ради Бласко. Угрозы Брачера оставили его совершенно равнодушным. Ведь Янош Калди испытал неизмеримо более тяжкие муки, чем любой из смертных. И хотя он давно забыл, кто он и сколько он прожил, его отчаянной мечте о смерти было уже три тысячи лет.

II

МРАЧНЫЕ СТОЛЕТИЯ

8

— Вы слышите меня. Калди?

— Да.

— Вы знаете, кто я?

— Да.

— Кто я?

— Невилл, врач.

— Правильно. Слушайте меня внимательно, Калди.

— Да.

— Сейчас мы повернем время вспять, в ваше прошлое. Вы вспомните все в точности, так, как это было. Вы будете ощущать, будто это происходит опять, и вы подробно расскажите мне, что с ваш происходит. Вы поняли?

— Да.

— Хорошо. А теперь, возвращайтесь в прошлое. Годы идут назад. Ваша память погружается в прошлое. — Пауза. — Движение времени вспять остановится, как только в памяти всплывет какое-то существенное событие. Понятно?

— Да.

Пауза.

— Итак, возник ли в вашей памяти, этот существенный эпизод?

— Да.

— Какой это год?

— Не знаю.

— Почему вы не знаете?

— Я не обращаю на это внимания. Годы ничего не значат для меня.

— Может быть в это время случилось что-то, имеющее значение для всего остального мира?

— Да.

— Что это было?

— Кончилась война.

— Какая война?

— Та самая война.

Пауза.

— Вторая мировая война?

— Да.

— Значит, это 1945 год?