Стеклянные книги пожирателей снов

Но с этого момента все пошло наперекосяк. Группа мужчин (спутники Граббе?) наконец заявилась за Траппингом и, отделив его из группы, которая, как предполагал Чань, являлась семейством Ксонков, увела в угол комнаты и дальше за дверь, по сторонам которой будто случайно, а на самом деле явно в качестве охранников стояли двое людей. Чань увидел, как его жертва исчезла за дверью, оглянулся в поисках какого-нибудь другого выхода, встретился взглядом со спутницей Шарлотты Ксонк, которая мгновенно отвернулась, правда недостаточно быстро. Он направился прочь из главного зала, чтобы не привлекать без необходимости к себе внимания. Прошло минут тридцать, прежде чем он, прячась от слуг, гостей и возрастающего, как ему казалось, числа лиц, косящихся на него с подозрением, оказался в длинном, отделанном мрамором коридоре с рядами дверей по сторонам. Это было точным отражением той нелепой ситуации, в которой он оказался, и подтверждало полный провал его решения войти сюда, чтобы разобраться с Траппингом. Траппинг к этому времени уже должен был бы умереть, а вместо этого, вероятно, с тяжелой головой говорил себе, что, наверно, перебрал вина. Чань дал ему яду лишь столько, сколько нужно было, чтобы сделать его сговорчивым (предполагая заманить его в сад), но, как выяснилось, это была лишь еще одна ошибка. Он пошел по коридору, проверяя на ходу двери. Большинство были закрыты. Он прошел уже, наверно, половину коридора, когда увидел впереди — в дальнем конце — толпу, спускающуюся по винтовой лестнице с галереи наверху. Он поспешил к ближайшей двери. Она оказалась незапертой, и он, проскользнув внутрь, закрыл ее за собой.

На полу лежал Траппинг, мертвый, с каким-то клеймом на лице (ожогом? шрамом?), но никаких очевидных причин смерти Чань не обнаружил — ни раны, ни крови, ни оружия, ни даже еще одного бокала вина, которое могло быть отравлено. Траппинг еще не успел остыть. Он умер совсем недавно — не больше тридцати минут назад. Чань остановился над телом и вздохнул. Перед ним был тот результат, который ему и требовался, однако получился он каким-то гораздо более сложным и тревожным путем. Именно тогда он и обратил внимание на запах — то ли медицинский, то ли механический, но явно посторонний в этой комнате. Он снова наклонился, чтобы пошарить в карманах Траппинга, но тут раздался стук в дверь. Чань немедленно встал и тихо прошел в следующую комнату, а оттуда в поисках места, где можно было бы укрыться, — в ванную. Он обнаружил, что служебная дверь, так же как и дверь из коридора, была не заперта, услышал чей-то голос, звавший полковника Траппинга по имени. Чань осторожно, беззвучно закрыл за собой дверь, когда раздался хрипловатый мужской голос, зовущий на помощь.

Пора было выбираться из дома. Узкий темный коридор вывел его к странному человеку в комнате — недовольному, докучливому существу среди уже знакомых Чаню ящиков. Человек при появлении Чаня развернулся и открыл рот, собираясь закричать. Чань двумя шагами преодолел разделявшее их расстояние и ударил его по лицу. Человек рухнул на стол. Прежде чем тот успел подняться, Чань ударил его еще раз — по затылку. Человек стукнулся о столешницу и съехал на пол, тщетно пытаясь замедлить падение руками и недоуменно разинув рот. Чань быстро кинул взгляд на ящики — все они вроде были пусты, однако времени разбираться у него не было. Он нашел следующую дверь и оказался в коридоре, отделанном зеркальными панелями. Он посмотрел вдаль и понял, что коридор этот, скорее всего, ведет к главному входу, что его ни в коем случае не устраивало. Он увидел дверь по другую сторону коридора. Оказалось, что она заперта, но он принялся выбивать ее каблуком и добился своего — дерево вокруг замка растрескалось, и он, нажав на дверь плечом, открыл ее. В этой комнате было окно. Он схватил стул и швырнул его в стекло — то со звоном разбилось. За его спиной раздались шаги, и он, выбив осколки стекла из рамы, выпрыгнул наружу. Охнув, он приземлился на усыпанную гравием землю и побежал.

Преследователи не особо пытались догнать его — ведь он был полуслеп да к тому же бежал в темноте, а потому любая серьезная попытка схватить его должна была увенчаться успехом. Поняв, что преследование прекратилось, Чань перешел на шаг. У него было общее представление о том, где он находится относительно берега моря, и потому направился в другую сторону и скоро вышел к рельсам, которые вывели его к станции. Оказалось, что это «Орандж-канал» — конечная остановка. Он сел в стоявший на путях поезд, — порадовавшись, что тут оказался поезд, — и так и сидел, пока состав не тронулся, пока не начался его обратный путь, посредине которого состоялась его встреча с пережившей какое-то жуткое приключение Персефоной.

Он закончил пить свой шоколад в «Ратон марин» и положил на стол еще одну монетку. Чем больше беспокоился он о событиях предыдущего дня и ночи, тем больше корил себя за глупые импульсивные действия, ведь сообщений о смерти Траппинга так и не поступало. Он был не прочь погрузиться в долгий сон — хоть на несколько дней в опиумокурильне. Но вместо этого он заставил себя отправиться в Библиотеку. Если там ему удастся узнать, втянут ли в это дело каким-то образом лорд Роберт Вандаарифф или немецкий принц, его будущий высокопоставленный зять, и понять, каким образом они связаны с Ксонком или Граббе или даже с самим Траппингом, тогда он смог бы с чистой совестью погрузиться в забвение.

Он поднялся по парадной лестнице, миновал сводчатый вестибюль, кивнув швейцару, и зашагал дальше — в главный читальный зал на втором этаже. Войдя, он увидел хранителя, который ему и был нужен, — Шиаринга, отвечавшего за информацию по финансам; тот разговаривал с какой-то женщиной. Когда Чань приблизился, этот невысокий сварливый человечек повернулся с улыбкой на лице и показал на него пальцем. Чань остановился, а женщина — он сразу же увидел, как она красива, — повернулась, чуть присела в поклоне и направилась к нему. Ее черные волосы, собранные сзади, волной ниспадали ей на плечи. На ней была жакетка из черной шерсти, не доходившая до ее осиной талии и надетая поверх платья красного шелка с китайской вышивкой. В одной руке она держала небольшую черную сумочку, в другой — веер. Она остановилась в нескольких шагах от него, и он заставил себя (скользнув взглядом по ее бледному горлу и ярко-красным губам) посмотреть ей в глаза, которые необыкновенно серьезно смотрели на него.

— Мне сказали, что вас зовут Чань, — сказала она.

— Можете называть меня так. — Это был его обычный ответ.

— А меня можете называть Розамондой. Мне рекомендовали вас как человека, который может помочь мне в одном деле.

— Понятно. — Чань бросил взгляд на Шиаринга, который таращил на них глаза, как дебильный ребенок; Шиаринг проигнорировал взгляд Чаня — он, светясь, смотрел в спину женщины. — Если вы пройдете со мной, то мы сможем поговорить в более приватной обстановке.

Он провел ее на третий этаж в зал географических карт, в котором редко бывали посетители, даже куратор этого отдела здесь появлялся нечасто — большую часть времени он проводил, попивая джин среди стеллажей. Чань подвинул стул, предлагая женщине сесть, — и она села с улыбкой. Он предпочел стоять, лишь оперся на стол, встав лицом к ней.

— Вы всегда носите в помещении черные очки? — спросила она.

— Привычка, — ответил он.

— Должна признаться, что она действует мне на нервы. Надеюсь, что не обидела вас.

— Конечно нет. Однако я останусь в них. По медицинским показаниям.

— Ах так! Понятно.

Она улыбнулась и оглядела комнату. Свет поступал сюда через ряд высоко расположенных окон на фасаде. Хотя день и стоял серый, в помещении было достаточно светло, словно оно располагалось куда выше над землей, чем на высоте третьего этажа.

— Кто вас направил ко мне?

— Что, простите?

— Кто вас направил ко мне? Вы же понимаете, что человек моей профессии не принимает людей без рекомендаций.