Рождество в Шекспире (ЛП)

— Где дети? — спросила я, когда поставила свою кружку на маленький дубовый стол.

— Они с прихожанами, — голос у него был роскошным, но не то чтобы сильно.

— Так что я могу для вас сделать? — вроде бы он не собирается добавить что-то еще, пока я не подтолкну его.

— Я бы хотел увидеть, где она умерла.

Это было практически невыносимо.

— Там, на кушетке, — сказала я резко.

Он уставился на меня.

— Но там нет никаких пятен.

— Верена расстелила там простыню. — Это было странным. Затылок начало покалывать. Я не собиралась сидеть с ним колено к колену, поэтому села на пуфик, стоящий рядом с креслом, и показала, где была голова Мередит, а где лежали ее ноги.

— Прежде, чем ваш друг положил Мередит вниз?

— Да. — Я вскочила, чтобы вытащить простыню из кладовки. Уступив почти непреодолимому принуждению, я сложила ее, как и остальные. Ну и черт с мелкими чувствами Верены.

— А он?

— Мой друг. — Я могла услышать, что мой голос стал более плоским и более твердым.

— Боюсь, вы сердитесь на меня, — сказал он устало. И тут же расплакался, слезы скатились по его щекам. Он на автомате вытер их потасканным носовым платком.

— Вы не должны проходить через это. — Мой тон все еще не был тем тоном, которым хорошая женщина будет разговаривать с вдовцом. Я подразумевала, что он не должен проводить меня через это.

— Я чувствую, что Бог оставил меня и детей. Я убит горем, — тут я подумала, что никогда не слышала, как кто-нибудь произносил эту фразу вслух, — и моя вера покинула меня, — закончил он, не переводя дыхание. Он уткнулся лицом в руки.

О, мужик. Я не хотела этого слышать. Я не хотела быть здесь.

Через незанавешенное окно я видела, что позади моего автомобиля на узкой подъездной дорожке припарковался другой. Джес О’Ши вышел из него и подошел к двери, опустив голову. Священник просто человек, имеющий дело с отсутствием веры и недавней тяжелой утратой. Я открыла дверь, прежде чем он постучал.

— Джесс, — даже я расслышала явное облегчение в своем голосом. — Здесь Эмори Осборн, и он действительно, действительно… — я отступила, значительно кивая, неспособная точно передать, в каком состоянии был Эмори Осборн.

Джес О’Ши, казалось, принял мою беспомощность. Он обошел меня и направился к мужчине, занимая мое место на пуфике. Он взял руки Эмори в свои.

Я попыталась блокировать два мужских голоса, продолжая работу по упаковке, несмотря на чувство, что должна была уйти на время разговора Эмори со своим священником. Но у Эмори был выбор, он мог уйти к себе, если хотел полную приватность. Раз уж я практически смотрела на него, он знал, что я тут, и пришел сюда так или иначе…

Джесс и Эмори теперь молились вместе, пылкое выражение лица Эмори — единственное, что я видела. Спина Джесса была согнута, а руки были сжаты перед лицом. Две светловолосые головы были близко друг к другу.

Затем пришел Дил и увидел этих двух мужчин, молящихся передо мной, в то время как я пыталась не обращать внимания. Он выглядел пораженным и не слишком счастливым от представившейся картины.

Все три отца в одной комнате. За исключением того, что один из них вообще не был настоящим отцом, а вором, который украл свое отцовство.

Дил повернулся ко мне, на его лице читался вопрос. Я пожала плечами.

— Где Верена? — прошептал он.

— У родителей, — прошептала я. — Съезди туда. Вам двоим нужно поговорить о грядущем. И разве ты не должен встретить дома Джека? — Я легко ткнула его в руку, и он сделал шаг назад, выравнивая свое положение. Возможно, я толкнула его немного сильнее, чем планировала.

После того, как Дил покорно сел в свой автомобиль и уехал, я закончила упаковывать вещи и увидела, что собрала все оставшиеся вещи из бельевого шкафа. Я проверила шкаф в ванной. Там лежало всего несколько вещей, которые я также упаковала.

Когда я обернулась, Джесс О’Ши был прямо позади меня. Мои руки немедленно напряглись, и сжались в кулаки.

— Извините, я испугал вас? — спросил он, с кажущейся невинностью. Да.

— Думаю, Эмори чувствует себя немного лучше. Мы пойдем к нему домой. Спасибо, что утешили его.

Я не смогла вспомнить, чем утешила его; должно быть, это просто благодарность. Я уклончиво хмыкнула.

— Я так рад, что вы вернулись, чтобы помириться с семьей, — сказал Джесс порывисто. — Я знаю, для них это много значит.

Какое ему дело? Я подняла брови.

Он покраснел, когда я ничего не ответила.

— Я предполагаю, что это профессиональное — ободрять людей, — сказал он наконец. — Приношу свои извинения.

Я кивнула.

— Как Криста? — спросила я.

— Она в порядке, — сказал он с удивлением. — Немного трудно объяснить, что мать ее подруги ушла, она, кажется, пока не поняла этого. А ведь это может быть благословением, знаете ли. Мы заберем Еву, пока Эмори не придет в себя. Может быть, и малыша тоже, если Лу решит, что в состоянии с ним справиться.

— Кажется, Лу говорила мне, что она возила Кристу к доктору на прошлой неделе? — спросила я.

Если Джесс и заметил контраст между моим молчанием на его наблюдения о моей семье и готовностью болтать о его ребенке, то не прокомментировал это. Родители всегда полагают, что другие люди столь же очарованы их детьми, как и они сами.

— Нет, — сказал он, очевидно ища это событие в памяти. — Криста даже не простудилась, мы начали ставить ей уколы от аллергии прошлым летом. — Его лицо озарилось. — До этого мы ходили к доктору Лемею каждую неделю, кажется так! Мой Бог, сейчас гораздо лучше. Лу сама делает уколы Кристе.

Я кивнула и начала открывать шкафы в кухне. Джесс понял намек и ушел, надевая свое тяжелое пальто во дворе. Очевидно, он не собирался засиживаться у Эмори.

После того, как он уехал, я написала записку в блокноте, который нашла под телефоном Верены. Я запрыгнула в свой автомобиль и поехала в мотель. Как я ожидала, автомобиля Джека там не было. Я села на корточки перед его номером и засунула записку под дверь.

Там было написано: Криста О’Ши не ходила к доктору последние дни.

Подписи я не оставила. Кто еще оставил бы записку Джеку?

На обратном пути к Верене я проехалась по переулкам, чтобы собрать побольше коробок. Особенно заинтересовалась переулком за магазином подарков и мебельным.

Там было чисто для переулка, я даже нашла несколько очень приличных коробок, прежде чем приступила к поискам. Там стоял мусорный контейнер; я была уверена, что полиция прошерстила его, так как там было подозрительно пусто. Коробка, послужившая приютом Кристоферу Симсу, пропала, возможно, тоже была изъята полицией.

Я осмотрела переулок в обоих направлениях. С одной стороны Мэйн-Стрит, любой едущий на восток сможет мельком взглянуть на переулок и увидеть того, кто бы ни находился в нем, если тот человек не сидел в нише, где была расположена коробка Симса.

В южном направлении тихая улочка с предприятиями малого бизнеса в старых зданиях и нескольких оставшихся домов, которые все еще занимали семьи. На той улице, Мейкон, виделся довольно большой пешеходный поток; место для парковки было сильно ограничено, таким образом, в центре города покупатели всегда искали место в пределах пешей досягаемости.

Конечно, легко можно увидеть Кристофера Дарби Симса, если он сидел на корточках в этом переулке. Было заманчиво извлечь выгоду из присутствия бездомного черного парня в Бартли. Никаких проблем с тем, чтобы ускользнуть через переулок, скажем, с длинной окровавленной трубой. Положить ее позади удобной коробки.

Задняя дверь мебельного магазина открылась. Вышла женщина примерно моего возраста, она с опаской посмотрела на меня.

— Привет, — крикнула она. Она явно ждала от меня отчета, почему я здесь.

— Я собираю коробки для переезда моей сестры, — сказал я ей, указывая на машину с открытым багажником.

— О, — сказала она, облегчение было написано у нее на лице большими жирными буквами. — Не хочу показаться подозрительной, но у нас были… Лили?