Марат. История одной души (СИ)

И еще он хотел сладкого. Чего-нибудь сладкого, как этот текучий дым.

В ту ночь, второго сентября две тысячи второго года, Марат стал проституткой и опиумным наркоманом.

Глава пятая

БЕСПЛАТНЫЙ ЛИМОНАД

Юноши и девушки, почти все белые, парами и тройками собирались в коридоре. Они тихо шушукались, прячась друг за другом от взглядов женщины, сидящей за столом у стены. Студенты по одному заходили в кабинет - иногда всего на минуту, иногда на четверть полчаса - потом выходили, протягивали женщине крошечный отрывной листок, и она вызывала следующего. Списков не было - Сангаре принимал своих подопечных в порядке, который был известен только ему одному. Он вызывал их по памяти и вписывал имя следующего ученика, пока разговаривал с предыдущим.

Марат стоял у стены - одинокий смуглый подросток, который казался одновременно и моложе, и старше своих сверстников. Он смотрел на них тяжелым, наглым, медленным взглядом. Белки его глаз покрылись сеточкой лопнувших капилляров. Он чуть улыбался. На нем был дорогой костюм. На расслабленной руке Марата висели массивные золотые часы. На его ботинках и волосах было много крема.

Он больше не ходил босиком, больше не был оборванцем, но по-прежнему оставался грязным. Его окружал душный запах неухоженного тела. Его лицо, руки, одежда - все казалось сальным. Уже месяц Марат не ходил в рваных майках, но добился только того, что Марти с новой силой начал дразнить его обезьянкой. И сейчас он стоял у стены и смотрел на своих однокурсников. Они на него не смотрели. Вокруг него была зона отчуждения. Она появилась давно, но всегда только росла. Сейчас, когда он все реже появлялся в школе, шикарно одетый, улыбающийся пугающей сытой улыбкой, эта зона стала слишком широкой и слишком заметной. Люди отталкивались от Марата, как магнитики с противоположными полюсами. Если он шел по одной стороне коридора, они выбирали другую. Подросток не пытался преодолеть эту дистанцию. Он сам держался от всех на расстоянии.

Марат наблюдал, как одна за другой рассасываются кучки его одногруппников. Уже почти все побывали у Сангаре. Кое-кто задерживался, чтобы поделиться впечатлениями с друзьями, но большинство просто уходило. Курильщики перебрались на крыльцо. Их голоса, веселые, свободные, доносились с улицы через окна, спиной к которым стоял Марат. Вот распалась последняя группка. Потом последний человек зашел в кабинет директора.

Взгляд Марата остановился на секретарше. Его ноздри чуть шевельнулись. Он помнил, как увидел ее в первый раз. Тогда мулатка была в голубом платье. Теперь она сменила его на зеленое. Зеленое ей тоже шло. Он хотел бы залезть руками под эту тонкую ткань, сжать нежные груди. А потом, может быть, отрезать их, слушая, как она кричит. Женщина отвела глаза.

Мысли Марата вернулись к Сангаре. Почему его до сих пор не вызвали? Неужели директор про него забыл? Подросток посмотрел на часы. Два. Сегодня в колледже короткий день. После трех последних уроков их класс собрался здесь. Так уж заведено. В конце каждого семестра, прежде чем допустить студентов к экзаменам, Сангаре проводит с каждым из них маленький разговор.

Марат опустил руку и слегка встряхнул ее, чтобы часы съехали еще ниже. Ему нравилось, что их видно из-под рукава. Так или иначе, скоро он будет снова стоять на ступенях Президентского отеля, снова будет искать глазами недотраханную белую суку, которая готова заплатить за его член.

Дверь бесшумно открылась. Белая девочка с пепельными волосами и длинным носом протянула секретарше листок и, сутулясь, заспешила к выходу. Она сохраняла дистанцию. Несколько секунд она была похожа на мышонка, который, выскочив из норки, по широкой дуге огибает сонного кота. Марат проследил за ней взглядом.

- Господин Шудри-Буаньи, - обратилась к нему секретарша, - пройдите, пожалуйста.

Значит, Сангаре оставил его напоследок. Марат оттолкнулся от стены и размашистым шагом пересек коридор. Ручка двери была теплой и немного сальной: ее сегодня коснулись четыре десятка рук.

Марат вошел. Свет здесь был не таким ярким, как в коридоре. Тонкие штрихи солнечных лучей сквозь неплотно зашторенные окна косо ложились на стол и книжные полки. Кресло директора стояло в пол-оборота к посетителю. Оно было глубоким и темным. Марат неуверенно остановился в центре кабинета. Ему показалось, что он различает неподвижное благородное лицо. Оно было в тени, почти сливалось со спинкой кресла, будто повторяя выбитый в коже узор.

Марат засомневался. Он не мог понять, сидит ли директор на своем месте, или это только игра света и тени. Загадку разрешил резкий шипящий звук. Он прозвучал у Марата за спиной. Видение окончательно разрушилось. Подросток обернулся и увидел Сангаре. Тот открывал бутылку газировки.

Движение Марата было слишком резким. Его золотые часы соскользнули с руки и с отрывистым позвякиванием упали на пол. Тишина. Директор открутил крышку бутылки и бесшумно положил ее на край книжной полки рядом с собой.

Марат смотрел на него в изумлении, которое сам не смог бы себе объяснить. Сангаре обманул его: тихо стоял в углу комнаты вместо того, чтобы сидеть на положенном ему месте.

- Не помогает костюмчик? - спросил директор. Он говорил на вульгарном африкаанс. Марат лишь пару раз в жизни слышал такое наречие, когда нанимался на рынке к торговцам, приехавшим с юга.

- Что? - переспросил он.

- Говорю, костюмчик не помогает, - повторил директор. - Цацки ты на себя нацепил крутые, а пугаешься каждого шороха.

Марат молча смотрел на учителя. Унижает ли его Сангаре? Подросток не мог этого понять. Он не мог понять, что сейчас происходит. Почему директор говорит на этом языке? Почему ведет себя так странно?

Сангаре запрокинул голову, отпил из бутылки. Марат смотрел на его кадык, на открытое горло. Ему пришли все те же мысли, что и обычно - про нож, про кровь. Но он не мог на них сосредоточиться.

Директор закончил пить.

- Хочешь лимонаду? - поинтересовался он. - Домашний. Его готовит моя служанка.

- Нет, - возразил Марат.

- Хочешь работать уборщиком в западном крыле? - спросил директор.

- Что? - снова спросил Марат.

- Маленькие деньги, - ответил Сангаре, - но честные. Хочешь перестать шарахаться теней и резких звуков? Хочешь стать по-настоящему сильным?

- Я уже сильный, - сказал Марат.

- От одного моего вида тебя трясет, как больного пса, - ответил директор. Он говорил все на том же языке. Марат промолчал. Сангаре обошел его, поставил бутылку на стол.

- Сильные люди не боятся звуков у себя за спиной, - продолжал он, - потому что не ждут беды.

- Отстаньте от меня, - огрызнулся Марат.

- Я буду делать то, что хочу, - ответил Сангаре. - Я предлагаю тебе жизнь. Начни работать. В колледже есть вакансия.

- Я не буду мыть пол, - сказал подросток.

- Это тебя унижает? - поинтересовался директор. - А то, как ты заработал на этот костюм, тебя не унижает?

- Не Ваше дело, - ответил Марат.

- Значит, унижает, - сказал Сангаре. - Так вот, послушай, щенок...

Он замолчал на секунду. Подросток слышал, как бьется его сердце. Броситься и убить. Убить этого человека. Марат вспомнил свое письмо, склеенное из газетных обрезков, и трусики Лесли, которые когда-то отправил Сангаре. Он знает или нет? Он играет со мной?

- Твоя жизнь будет бесконечной школой слабости и унижения, - продолжал директор, - пока ты не поймешь, что лучше всего быть обыкновенным честным человеком. Одним из тех, кого ты так ненавидишь.

Директор стоял в пол-оборота. Марат качнулся в его сторону, наступил на собственные часы. Они хрустнули, и он замер. Сангаре обернулся к нему. Несколько мгновений он выглядел почти веселым.

- Вот видишь, - сказал он, - ты опять ошибся. Ты же все время ошибаешься - еще не заметил? Ты все время себя выдаешь, все время показываешь людям, кто ты такой.