Писака

Поскольку за окнами электропоезда разглядеть было всё ещё мало что возможно, то Юра понимал, что заехала эта электричка далеко только благодаря той неимоверной скорости, развить которую не удалось бы даже сверхскоростному "Ягуару" его приятеля, Олега Гоговича Каплева; не прошло и сорока минут, а электричка эта уже преодолела полста километров.

И наконец-то двери тамбура раздвинулись и по вагону прошла невысокая толстушка средних лет, остановившись перед Юрием.

– Без билета едем, молодой человек? – произнесла она ему официальным тоном.

– Контролёр? – уточнил Юра, глядя на неё.

– Контролёр, – ответила та, достав из перетянутой через плечо сумочки удостоверение.

– Ксива не липовая? – решил Юра пошутить над ней, крутя в руках документ и рассматривая его со всех сторон.

– Вы, молодой человек, билетик сначала продемонстрируйте, а потом разговаривать будем.

"Ладно, – подумал Юра, – эта шуток не понимает. Сейчас ещё, чего доброго, милицию приволокёт сюда". – Какая сейчас станция будет? – спросил он её, пытаясь отвлечь от навязчивой темы о билете и о обязанностях безбилетного пассажира.

– Конечная, – ответила та. – Но не для вас, молодой человек. Для вас конечная станция, это отделение милиции…

– Город как называется? – добивался от неё Юрий.

– Чердак, – пожала та плечами, посмотрев на него как на аборигена. – Вы что, приезжий. Ни разу в Чердаке не были?

– Чердак, это город так называется? – Юра не мог согласиться с тем, что с ним не шутят (что город, в котором электричка в данный момент сбавляет ход, действительно так называется. Чердак).

– Слушайте, молодой человек, хватит дурака валять! Нет билета, так и скажите.

– Почему же нет? – пожал он плечами. – Есть. Всё у меня есть. – И он принялся шариться по карманам, будто бы забыл, куда свой билет положил. Но на самом деле Юрию хотелось потянуть время, пока электричка не остановилась и не распахнула двери, а потом справиться с этой неуклюжей толстуньей сущий пустяк.

– Ну нет ведь у Вас билета! – стояла на своём толстушка. – Что Вы мне голову морочите – по сто раз карманы перерываете!?

Но вот поезд остановился и Юра мгновенно прекратил "поиск билета", поднялся и двинулся к выходу, на ходу бросив этой контролёрше, "Можешь идти за милицией".

– К чему мне милиция? – усмехнулась та. – С тобой, зайцем трусливым, я и без милиции разберусь. Ты только задержись на пару минут, будь так добр.

Это-то Юру и остановило: не "…будь так добр…", а заяц трусливый. Это что-то особенное; такое без внимания оставить нельзя.

– Ну разберись, – позволил он ей, задержавшись, – будь так добра.

– Ты, трусишка-зайка-серенький, не передразнивай меня, – заметила она ему. – Как фамилия?

– Моя? – усмехнулся Юра. – Чердаков. А что?

– Лучше не ври, сучара! – судя по её тону, она потихоньку теряла терпение. Но это ведь не значит, что ей теперь всё можно, раз она контролёр, и "сучарами" называть кого попало и "трусливыми зайцами" и много чего ещё.

– Ну ты, поезд пасажирный! – повысил Юра тон в ответ, – ты базар-то свой фильтруй!

Но в руке у той уже что-то длинное блестящее и металлическое появилось. Это была "бабочка", но какая-то огромная и тяжёленькая; скобы лязгали по лезвию, создавая звук позвякивания боевой цепи о кастет, когда дамочка эта поигрывала своим ножиком.

– Я, лучше, тебе горло перережу, – произнесла ему та в ответ на реплику.

– Э-э! – испугался не на шутку Юра, – ты чё, сдурела?!

– Ни хрена я не сдурела, – хмыкнула та, – заяц косояйцый. Просто билет надо было покупать и не ездить с ушами.

Но Юра тут же кинулся к открытым дверям, пока те не закрылись и поезд не отъехал в депо. И услышал, как следом за ним полетела бабочка, бренча по пути скобами-крыльями, задевая стену, рикошетируя от неё в открытое окно и ныряя под перрон.

– Стой, заяц членов, – ревела ему вслед эта обезумевшая контролёрша, но Юра успел-таки выскочить за секунду перед тем как двери электропоезда закрылись и из-под перрона раздался чей-то недовольный мужской голос. – Опять эта "бабочка" этой дуры! Ты, шизофреничка хренова!! – Из-под перрона показалась короткостриженая голова. – Ты мне чуть по башке своей "бабочкой" не попала!

– Пошёл в жопу отсюда, бомж грёбаный! – отозвалась та на возгласы головы из-под перрона, высунувшись по пояс из окна. – Я-то хоть работаю, а ты только хрен по ночам дрочить умеешь.

– За поклёп "бабочку" твою я конфискую! – самодовольно произнесла голова, прячась под перрон, когда поезд потихоньку тронулся в депо.

– Да ну и подавись! – кричала ему вслед удаляющаяся контролёрша, – я всё равно завтра же новую себе сворую у китайцев. – Она кричала что-то ещё, но не было слышно – вагон её значительно удалился, и поезд быстро набирал скорость, как будто куда-то спешил.

Выглядел перрон как обычно, темно только было и слабый ночной туманец окутывал всё вокруг, так что нельзя было где-то вдалеке разглядеть вокзал и прочитать над его парадным входом название города, чтоб достоверно убедиться, что это всё-таки не Чердак.

Когда электропоезд увёз в сторону депо все свои 9 вагонов, из-под перрона опять высунулась та же голова и вместе с ней всё тело; в старой некрасивой, найденной на многих помойках, одежде из-под перрона выбирался тот бомж.

– Работает она! – усмехался он, выбираясь на перрон и глядя вслед исчезнувшего во мгле хвоста электропоезда. – Эту дуру (говорил он Юре, имея ввиду "контролёршу") уволили с работы за идиотизм, а она всё равно продолжает заскакивать на поезда.

– Как, заскакивать на… поезда? – не понял Юра.

– На ходу, – пояснил тот. – Поезда же только сюда идут; отсюда они уже не уезжают. А эта идиотка как-то умудряется запрыгивать в электрички на ходу. Не может она видите ли без работы!

– Ну хорошо, – сказал Юра. – А как город-то называется?

– Да ты чё! – удивился тот, – с луны упал?! Не знаешь, как город называется?!

– Большой Камень? – понадеялся Юрий, что бомж так ему и ответит, поскольку сам Юра дальше Смоляниново не ездил, поэтому – будь то Находка, Партизанск, хоть Спасск-Дальний или Магадан, ему всё было одно.

– Какой, нафиг, Большой Камень?! – расхохотался тот. – Ты же приезжий!

– Приезжий, – пожал Юра плечами. – И что?

– Оно и видно! – веселился тот от Юриной отсталости. – Большого Камня нет уже давно и в помине! Не Смоляниново нет, ни Шкотово, ни Новонежино. Новый город построили, деревня!!

– Как называется-то? – допытывался Юрий.

– Называется он Чердак, – прекратилось неожиданно его веселье, и произнёс он тихо и хладнокровно.

Юра в это поверить не мог. Но всё может быть; пока он погрузился в свою работу и не признавал никакие средства массовой информации (информацию он считал "сегодняшним днём" – то, что существует только "сегодня" и только один день, если не меньше, что не сравнишь с хорошей картиной, срок действия которой измеряет бесконечность), где-то неподалёку – в пригороде – запросто мог бы выстроиться неплохой городок (не городок, а МЕГАПОЛИС!). Но не могли его Чердаком назвать (!), это же полный абсурд! Это в высшей степени невозможно! Хотя…

– А какой год-то сегодня? – вдруг вылетело из Юрия само – не хотел он задавать такой вопрос.

– А ты и год какой – не знаешь?! – посмотрел он на него уже как на "пришельца".

– Я-то знаю, – попытался Юрий отговориться. – Но по твоему мнению, какой сейчас год?

– По мнению русского календаря – не моему, – отвечал тот, – год сейчас 1997-й, месяц тоже седьмой. Число и день недели назвать?

– Спасибо, не надо, – ответил Юра. – Давно город-то построили?

Но перед тем как тот собрался с удовольствием (с презрительной насмешкой, а не с удовольствием) отвечать на Юрин вопрос, произошло нечто неожиданное; произошло всё настолько молниеносно, что Юрий едва успел что-либо разглядеть: из-под перрона выползло что-то чёрное… Хоть и была ночь, но это ЧЁРНОЕ выделялось на фоне окутанного темнотой перрона, как кусок самой слепой космической бездны. Оно выскользнуло из-под перрона, в мгновение ока удержалось на бомже и тот сам превратился в молнию, со скоростью света упав на рельсы (как отрикошетировал, уподобившись контролёршиной "бабочке") и исчез под перроном. И, хоть всё это происходило со скоростью движения реактивного самолёта (электрички, из которой несколько минут назад выскочил ускользающий от "бабочки" Юрий), но Юрию показалось, что этот кусок слепой бесконечной тьмы выглядел в форме… человеческой руки. Но отвлекало его от всего этого чувство, что кто-то стоял сзади и… тяжело дышал.