Последняя ночь Вампира

– Я не святой отец, – буркнул хозяин хижины. – У меня нет монашеского сана. Зайдите, посмотрите – если вас устроит мое убогое пристанище, можете в нем располагаться.

Барон, оба телохранителя и оруженосец вошли в дом. Последний чуть не присвистнул – в скалистом холме было вырыто большое углубление, и хлипкая постройка, таким образом, только закрывала вход. Справа имелся очаг, слева у стены – грубая кровать. Рядом стоял стол с рассыпанными по нему серыми листами бумаги, несколькими гусиными перьями, бутылью чернил и стопками книг – небывалой редкостью!

– Прости меня, отшельник, – схватился за сердце Жильбер, – ты – ученый человек! Но почему у тебя нигде нет Святого Распятия или образов святых?

– Я не принадлежу к христианской вере.

– Святые угодники! – верный оруженосец разинул рот в немалом удивлении.

– Вы не похожи ни на сарацина, ни на еврея, – вступил в разговор барон, – так кто же вы?

– Ну, не сарацин и не еврей, как вы заметили. Думаю, этого хватит.

– Еретик! – прошептал Тарди, щеки его покрылись пунцовым багрянцем.

– По крайней мере, здесь сухо, – схватил за рукав нетерпеливого юношу Александр, – и всем хватит места. И не забудь – мы не дома.

– Верно, – кивнул ему хозяин, – только распоряжайтесь сами. Пищи у меня, как понимаете, нет, соломы я вам тоже не подстелю. Если нужны факелы – изготовьте их сами.

– Очень дружелюбно, – пробормотал Фредерик и пошел распрягать коней.

Воины отпустили пастись животных, тюки с оружием и провизией внесли в дом. Зажгли огонь, у него кучей сложили опавшие листья – подсушиться. Подставок для факелов не нашлось, хозяин подал им две большие кружки из олова, туда и воткнули сырые от дождя палки, обмотанные паклей. Когда помещение осветилось, у дальней стены выбитой в скале комнаты обнаружился деревянный шкаф, полностью заполненный книгами.

– Можно? – показал на них барон.

– Вы знаете грамоту? – скривился отшельник.

– У меня с братом в детстве был учитель-монах.

– Мне казалось, нынешние рыцари постигают только науку владения мечом.

– Да, это главное. Но у нас имелись труды отцов церкви, и матушка хотела, чтобы мы их читали.

– Еще скажите, что вы играете на лютне.

– Да как ты… – тут же кинулся вперед оруженосец.

Де Грасси остановил его жестом.

– Тут уж нет, – улыбнулся он. – Лютня – точно не мужское дело.

Отшельник показал в сторону шкафа рукой – мол, смотрите, раз вам хочется.

Пока его люди стелили на пол покрывало и раскладывали на нем копченую свинину, вяленую говядину и сыр, Филипп рассматривал потертые фолианты. Подошедший к нему кузен заглянул за плечо.

– Что за дьявольские письмена? – прошептал он.

– Ты же не умеешь читать, – заметил барон.

– Но как выглядит латынь, мне известно. А это какие-то закорючки.

– На каком языке писаны ваши книги? – громко спросил де Грасси у понуро сидевшего за столом на грубо сколоченном стуле отшельника.

– На греческом, и еще – на языке сарацинов.

– Чернокнижник! – горячо зашептал Жильбер. – Наверное, поклоняется Магунду и Термаганту! Не боишься, что он нас во сне околдует? – Он, скосив глаза, посмотрел на маленький стол справа – на нем были разложены связки сухих трав, кореньев, стояли несколько глиняных сосудов и небывалых в их краях пузырьков из стекла, что только подтверждало догадку. Вдруг его взгляд упал на висящий на стене в ножнах с красивыми узорами узкий кривой меч.

– Вот и меч сарацинский! – Тарди потянул за рукоятку, в слабом отблеске факела неожиданно ярко сверкнула необычная сталь.

– Не трогай! – донеся сердитый голос отшельника.

Жильбер поспешно отпустил оружие.

Барон и сам поежился. Все это выглядело более чем странно. Столько книг – это же сокровища! Стоят они много денег и вовсе не соответствуют убогому жилищу.

Воины позвали к трапезе. Де Грасси сел на пол, подложив под себя маленькую походную подушку, и позвал неприветливого хозяина присоединиться. Тот жестом отказался. У Тарди завращались глаза.

– Ты брезгуешь нашей пищей? – удивился он. – Ты даже в знак уважения не хочешь преломить хлеб с нашим господином?

– Вы меня простите, – ответил тот, – но обет, данный мною предкам, не позволяет мне вкушать эту пищу.

– Чем же ты питаешься? – спросил Александр, уже отрезавший длинным ножом знатный кусок свинины.

– Орехами, желудями и злаками, – ухмыльнулся отшельник.

– Такой пост внушает большое уважение, – кивнул ему барон. – А говоришь – не монах. Ну хотя бы присядь к нам, прими участие в беседе, выпей доброго вина.

– Присяду, – кивнул хозяин, встал со стула, поправил рубаху и опустился на пол, поджав ноги под себя, – но вино я не пью.

– Нет, не монах! – засмеялся Фредерик, из кожаной фляги наполняя присутствующим кубки.

Филипп начал читать молитву, стоявший гомон умолк. Когда де Грасси закончил, он поднял свой кубок и громко закричал:

– Пьем за достойную победу над грозным врагом!

Все подхватили тост, раздались и «За богатую добычу!», и «Смерть англичанам!». Осушив свой кубок, барон тщательно вытер усы и бороду ладонью, взял в руки свиную ногу и оторвал от нее зубами приличный кусок. Еще не до конца прожевав, он спросил у отшельника:

– Как твое имя? Ты нам его не назвал.

– А я его, с вашего позволения, и не назову.

– Что за дерзость! – вновь скрипнул зубами оруженосец.

– Почему? – удивился барон. – Тоже обет?

– Нет. И так много знаете. И вообще, если вы останетесь в живых, то вряд ли сможете держать язык за зубами. Я вас сюда впустил на горе себе – теперь мне придется менять жилище.

– Зачем? – оторвав еще один кусок, спросил Филипп.

– Ну как же? Ваш юный друг начнет рассказывать, что в лесу живет еретик-чернокнижник! Меня поймают и быстро сожгут.

– Уж больно похоже содержимое ваших склянок на колдовские зелья, – заметил Жильбер.

– Когда вы, юноша – не дай вам Бог, конечно, – вдруг окажетесь во власти недуга, не побежите ли вы тотчас к лекарям?

– Я на здоровье не жалуюсь!

– Правильно – хвори приходят с возрастом. Меня же давно интересует искусство врачевания, это единственное, чему я посвящаю все свое время. Воздействие разных снадобий на человека – вот предмет моих забот.

– Достойно большого внимания и похвалы, – заметил барон. – Мы о вас никому не скажем. Только почему вы сомневаетесь, что мы останемся в живых? По слухам, такого большого войска, которое собрали герцог Орлеанский и коннетабль Шарль д’Альбре, у французов еще не было. Когда же к ним подойдем мы, бургундцы, нас будет столько, что просто затопчем англичан – не будет надобности даже доставать мечи!

Присутствующие одобрительно загудели, вновь наполнились походные кубки.

– Поверьте, – покачал головой хозяин, – Франция видела на своей земле отряды и побольше. Победы же одерживаются не количеством, а военным искусством и качеством оружия. Никто не помнит, почему Александр Великий так легко завоевал мир. А завоевал он его, помимо проявленных храбрости и доблести – этим единственным оружием французских рыцарей – потому, что македонские инженеры изобрели катапульты и стрелометы. Английский лук пробьет не любые латы, но с ним легко перемещаться, и можно за минуту выпустить тучу стрел. Французский арбалет тяжел и заряжается долго. Английская алебарда разрубит любые латы, пика рыцаря сразит только йомена. Римляне изучали военное искусство, разрабатывали тактику, использовали особое построение войск в когорты, устраивали засады. Нынешним рыцарям стыдно сидеть в засаде, они бьются в открытом бою без всяких построений, как варвары. Вам нужно увеличить количество артиллерии и с толком ее использовать, а не пестовать честь.

– Ты несправедлив, – нахмурился Фредерик, – сила духа и Божья помощь – великое подспорье!

– Вы и англичане молитесь одному Богу. Воины с обеих сторон идут в бой с молитвой. Так почему же Бог станет помогать одним своим сынам во вред другим?

– На нашей стороне – справедливость, – загорячился Тарди. – Мы сражаемся за свою землю!