Последняя ночь Вампира

– Я помогу, – произнесла Кристина.

– Я знал, что этому бравому центуриону понадобится помощник. Но вернемся к нашим баранам. Деньги здесь, – и он показал на незаметно приютившуюся в углу дивана небольшую сумку.

– Что-то сумка больно мала, – заметил Роман.

– Да ну? – возразил хозяин и открыл ее. – Двадцать пачек по пятьдесят тысяч, купюры номиналом в пятьсот евро – все честь по чести. И вот еще держите, – он протянул Петровичу кусок черной ткани.

– Что это?

– Маска. Вы же не хотите, чтобы ваше лицо стало известно всем вампирам мира?

– Не хочу, – ответил следователь и натянул ее себе на лицо.

«А что? – подумал он. – Удобно».

Кристина засмеялась.

– А вам, мадемуазель, – сказал барон, – придется побыть в другой комнате. Зрелище будет не для ваших глазок, – и показал ей проход. Если первая комната служила кабинетом, то вторая – явно гостиной.

Девушка послушно кивнула, показала Фролову два сжатых кулачка – «держись», и присела в глубине следующего помещения на краешек стула.

– Барон… – начал было Петрович.

– Зови меня Филипп.

– Филипп! Ты уверен в том, что ты делаешь?

– Уверен, Роман! Уверен как никогда! Я сегодня видел солнце! Оно всем дарит жизнь! Производит процесс фотосинтеза, дает тепло ранее мертвой планете! А нас, вампиров, оно убивает! Значит, нас не должно быть! НЕ ДОЛЖНО!

Барон подошел к штативу, снял с него камеру, сунул в руки майору:

– Пошли снимать кино.

– Куда это?

– В туалет.

– В туалет?

– Конечно.

Дошли до самого конца коридора. Де Грасси включил яркий свет и засмеялся:

– Смешно. В первый раз тут электрическим светом пользуюсь. Снимай.

Роман поднял камеру, направил на вампира, тот пощупал себе кадык и произнес в объектив:

– Здравствуйте, друзья! Я отправляю вам это послание не в надежде, что вы образумитесь, а для того, чтобы вы просто прекратили ваши бесплодные попытки добыть ЭТО, – тут он достал из кармана склянку и с ехидным хихиканьем вылил ее содержимое в унитаз. – Понравилось? А теперь еще один штрих! – и он нажал на спуск, жестом показав неумелому оператору – снимай уходящую в канализацию воду!

Петрович проделал то, что просили.

– Нажми на паузу! – скомандовал де Грасси.

– Нажал. А что теперь?

– Теперь идем.

– А по-французски повторишь? Тебя же не поймут.

– А по-французски я все написал. Поймут.

Они вернулись в комнату, хозяин забрал камеру, водрузил ее на штатив, внимательно посмотрел на дисплей, процедил сквозь зубы «отлично!» и встал напротив.

– Пузырек отдай, – произнес Роман.

– Зачем?

– На стенках осталось вещество. Я его выброшу.

– Вот что значит опыт, – улыбнулся барон.

Но, несмотря на шутки, его и так не слишком смуглое лицо все бледнело и бледнело.

Фролов достал из кармана маленький пластиковый мешочек, открыл его:

– Бросай!

Проделав это, Де Грасси потом повернулся к столу, выдвинул ящик и подал гостю странное металлическое приспособление.

– Что это? – удивился тот.

– Ошейник. Я не знаю, не взыграют ли в последнюю секунду мои инстинкты. А металл я прокусить не смогу.

– Веселенькое известие! Ну, а сниму я его потом как?

– Да, вот так он закрывается, – и барон показал, – а вот эдак открывается. Мое изобретение!

– Гений.

– Да, есть чем гордиться. Но еще больше – чего стыдиться.

Так же из ящика барон извлек наручники, завел свои руки за спину и защелкнул их.

– Мало ли… – произнес он, встретив взгляд Романа.

Петрович закрепил на шее защиту. Металл не был холоден, но ощущения появились еще те.

– Теперь вынь из ножен меч, – Фролов повиновался. – Когда я скажу, протыкаешь мне сердце. Затем отрубаешь голову, ждешь, пока исчезнут все следы, и идешь домой. Все замки электрические, открываются кнопкой. Не забудь все двери за собой захлопнуть. Готов?

Следователь вынул меч, до боли в пальцах сжал рукоятку.

– Готов!

Вдруг вампир встал на колени и начал молиться. Молитва получилась длинная, но он ни разу не сбился. Роман расслышал нечто вроде «Beati qui in Domino moriuntur!» [6]. Скоро де Грасси закончил, поднял на майора полные вселенского отчаяния глаза и произнес:

– Нажми «play».

Петрович нажал.

Барон направил взгляд в камеру и сказал:

– Ухожу по доброй воле, мне изначально не нужно было соглашаться на то, что сделали с несчастным бароном де Грасси в 1415 году. Я лишний на этом свете. И все вы – горите в аду! Давай, – крикнул он, направив взгляд на Фролова.

Роман сделал вперед два шага и замер в нерешительности.

– Давай! Ну! – зарычал барон.

Майор размахнулся и воткнул ему меч в грудь. Лезвие острием легко пробило грудину, с еле заметным сопротивлением. Хлынула черная кровь. Де Грасси вдруг оскалился, показались длинные клыки, он страшно завыл, его тело стало биться в конвульсиях.

– Ну, что же ты! – кричал он. – Быстрей! Мне больно!!!

Роман выдернул меч, и от плеча, как в прошлый раз, отрубил вампиру голову. Туловище и голова стали шипеть, как будто до десяти секунд ускорился процесс гниения – и вот только смокинг с дыркой и лежавшие на полу наручники напоминали о том, что здесь только что стоял их обладатель. Петровича трясло. Он дрожащими пальцами с трудом нажал кнопку «stop»

«Кристина!» – вспомнил он, бросил меч и кинулся в другую комнату. Она сидела, вжавшись пальцами в сиденье стула, ее лицо было белее мела. Он кинулся к ней и стал целовать ей щеки, глаза, нос, лоб, волосы, губы.

– Прости, прости меня! Прости, что привел тебя сюда!

Она сдавила его плечи двумя руками.

– Не извиняйся. Сама, дура, напросилась. Пошли отсюда скорей.

– Надо закончить.

– А-а… Я чуть не забыла. Тогда давай закончим.

Они вошли в комнату. Фролов расстегнул ошейник, бросил его на диван, затем снял камеру, подключил ее к компьютеру. Разбираться было тяжело, но девушка приблизилась к монитору и через тонкий платок быстро защелкала мышкой. Узкая трубочка внизу экрана наполнялась – загружался файл. Кристина оглянулась, он кивнул. Девушка нажала «send». Письмо ушло. Она выпрямилась, сказала:

– Ни минуты не могу здесь оставаться.

– Подожди, – он платком протер стол, прошел в гостиную, вытер стул, вернулся, взял со стола бокалы и положил их в тот же пакет, что и склянку.

– Зачем? – спросила подруга.

– Отпечаток губ – как отпечаток пальцев.

– Понятно. Коньяк забери.

– Точно?

– След пребывания людей.

– А кто кино снимал?

– Например, другой вампир.

– Хорошо.

Он повесил на плечо сумку с деньгами, всунул в нее бутылку, выключил за собою свет. Поочередно открыл и закрыл все двери. У лифта натянул шляпу, ее попросил набросить на лицо платок. Теперь она не смеялась.

Вышли из дома, сели в машину, он завел двигатель. Только когда отъехали на приличное расстояние, она положила ему голову на плечо и произнесла:

– Меня до сих пор трясет. Сегодня ночью надо напиться. А потом любить друг друга до потери сил, чтобы забыть весь этот кошмар.

– Я согласен.

– Я так рада, что тебя встретила.

– А я – еще больше.

– Мне кажется, я влюбилась в хорошего человека.

– А я – в лучшую на свете женщину.

– Не обижай меня никогда.

– Не обижу.

– А я всегда буду тебя любить.

– И я всегда буду тебя любить. Подожди, – он вдруг резко затормозил.

– Что случилось?

– Одну минуту, – он опять натянул перчатки, которые снял перед тем, как сесть за руль, перегнулся на заднее сиденье, достал из пакета пузырек и вышел наружу.

В небе сияли звезды, дул освежающий ветерок. Мимо проносились редкие машины, горели огни витрин. Он нашел урну у остановки общественного транспорта, размахнулся и с силой швырнул в нее склянку. Послышался звук разлетающихся осколков. Серо-оранжевый зев поглотил остатки лекарства, созданию которого Наставник посвятил три с половиной тысячи лет.