И разверзнутся хляби небесные

Однако парень, стоявший ближе всех, ударил меня. Он врезал мне как следует, прямо по носу. Моментально утратив веру в доводы разума и возможности логической аргументации, я повернулся к друзьям, но они уже успели отойти метров на пятьдесят, причем припустили изо всех сил.

Я снова повернулся к преследователям. Двое из них гаденько ухмылялись, а глаза их так и сверкали. Один по-прежнему стоял ближе всех ко мне, переминаясь с ноги на ногу. У него был совершенно остекленевший взгляд. Я начал снова убеждать их, но парень опять меня ударил. От боли я пошатнулся и неловко шагнул вперед, и тогда он ударил меня еще раз, причем весьма чувствительно, прямо в скулу.

А потом они просто взяли и пошли прочь. Я повернулся и заметил на углу улицы полицейский фургон, но не думаю, чтобы это хоть как-то помогло. Фургон стоял метрах в ста от нас. Оба моих приятеля топтались возле него и объясняли что-то полицейскому, высунувшемуся из окошка со стороны пассажирского сиденья. Тот явно не собирался ничего предпринимать. Вроде и не к чему. Вот оно, насилие в чистом виде, примитивное и бессмысленное. Оно словно смех или сквозняк от приоткрытой двери — налетит и исчезнет.

Я медленно побрел по дороге, друзья обернулись и посмотрели на меня с явным облегчением. Полицейский бросил на меня короткий взгляд и, покопавшись внутри кабины, протянул мне большой комок ваты. Только тогда я заметил, что у меня и лицо, и свитер залиты кровью.

Пару дней я походил с распухшим лицом, а нос так и остался на всю жизнь кривым. Но веду я к тому, что все происходило как бы само собой. И то, что полицейский совершенно буднично и деловито протянул мне вату, подтверждало обыденность происшествия. Ничего серьезного. Ты мужчина, а с мужчинами такое случается. Утри сопли и иди своей дорогой.

Поэтому, входя в паб, мужчина всегда бессознательно осматривается. Он проверяет, нет ли опасности, а если есть, то откуда ее можно ждать. Если начинается драка, женщина, так же неосознанно, примется восхищенно наблюдать или, того пуще, бесстрашно вмешается и посоветует драчунам остановиться. Вполне естественная реакция, но большинство мужчин в таком случае постараются отвернуться, притворяясь невидимками. Они-то знают, что насилие не терпит зрителей: оно обязательно распространится на тебя и втянет в круговорот событий. Не имеет значения, что ты незнаком с дерущимися, а просто сидишь и выпиваешь себе потихоньку. Всякое бывает. Жестокость по отношению к женщинам, как правило, объяснима. Не поймите меня превратно, причина может оказаться отвратительной, но она всегда найдется.

Жестокость мужчины по отношению к мужчине может быть просто мгновенным приступом крайнего возбуждения. Никакой причины для этого может и не иметься, а потому держаться следует очень и очень осторожно.

Парни, сидящие и стоящие у стойки бара в «Дикобразе», подавали совершенно очевидные сигналы опасности такого рода. Что-то неуловимое в выражении лиц, в беспокойных взглядах и натужном юморе говорило как раз об отсутствии причины. Парень у стойки по-прежнему орал что-то невразумительное бармену, а тот все так же неопределенно улыбался. Один из парней нагнулся к девушкам, сидящим за столиком возле стойки, и что-то им втолковывал. На одной из девушек был обтягивающий свитер, и, возможно, именно это и вызвало выброс гормонов в организме парня. Может, он решил, что у него располагающая улыбка, но тут уж точно ошибся.

Через несколько минут обе девицы подхватились и слиняли, но я не стал занимать освободившееся место за их столиком. Слишком уж близко от этих парней. Находясь там, в зоне действия их ауры, я мог внезапно оказаться вовлеченным в неприятности. Может, я рассуждаю как трус или параноик, но навидался я таких случаев. У меня было право сесть на это место, так же как у женщины есть право носить то, что она считает нужным, не привлекая нежелательного внимания. Право — прекрасное понятие, удобное окошко для того, чтобы смотреть на мир. Но как только это окошко разобьют, вот тут-то ты и начинаешь понимать, что никакого права не существует.

И я остался стоять у длинного стола, потягивая пиво и исподтишка оглядывая зал. Я не мог сообразить, что эти парни здесь делают. На одном из них была шерстяная шапка, которую он постоянно теребил, и она уже вся покрылась пивными пятнами. Я с трудом различил на ней буквы ФК, наверняка означавшие какой-нибудь футбольный клуб, но непонятно, что группа футбольных фанатов потеряла в «Дикобразе», если поблизости не было ни одного стадиона. Несколько человек взялись за руки и принялись горланить какую-то песню, но слова невозможно было разобрать.

Я поглядывал в сторону стойки, прикидывая длину очереди и возможность получить вторую порцию пива, когда произошел первый инцидент. Поверить в это трудно, но с него начался отсчет событий, очевидцем которых я стал.

Дверь на улицу была открыта в тщетной попытке понизить температуру в переполненном помещении до терпимого уровня. Пока я присматривался к посетителям у конца стойки, выбирая, где бы встать в очередь, чтобы получить свое пиво, в дверь вошел огромный серый пес и тут же затесался в толпу. Я обратил на него внимание, так как предположил, что за ним идет хозяин, но никто не появился. Я решил, что хозяин — или хозяйка — сидит в пабе, а пес просто ненадолго выскакивал на улицу. «Похоже, все же хозяин, — рассудил я. — Женщина вряд ли стала бы держать такую собаку». Я видел пса всего лишь мельком, но заметил, что впечатление он производил жуткое: огромный, косматый, двигался плавно и в то же время стремительно. Тут я обнаружил, что парочка на галерее потянулась за пальто, и сразу же забыл про собаку. Парочка сидела за лучшим столиком в пабе — в углу у большого окна. Я тут же начал пробираться сквозь толпу к заветному месту.

Застолбив столик, я подошел к стойке и купил еще пива. Может, мне показалось, но бармены держали в поле зрения этих опасных парней и, выполняя свои непосредственные обязанности, поглядывали то на стойку, то на длинный стол. Я благополучно избежал опасной территории, добрался до стойки и получил свое пиво.

Я удобно устроился за столиком и порадовался, что вечер наконец-то стал приобретать приятные очертания. Я смотрел в окно, хотя дело шло к ночи и народу на улице было мало. Только фланирующие парочки в крутом прикиде. В кафе на другой стороне улицы шла какая-то перебранка, а в мусорном баке неподалеку копался бездомный с негритянскими косичками. Если занять место у окна пораньше, то наблюдать за улицей очень интересно, но теперь яркий свет полной луны придавал всему нездешний, жутковатый вид.

Новая волна шума заставила меня отвлечься от окна и посмотреть в зал. Какой-то парень опрокинул свою кружку с пивом или ее опрокинули. Его соседи кричали и смеялись. Ничего интересного. Я открыл книжку и принялся было за чтение, как вдруг заметил нечто необычное.

В компании опасных ребят появился человек, которого раньше не было. Вы можете сказать, что я его просто не заметил, но это не так. Я к ним присматривался достаточно долго и пристально. Если бы я увидел этого человека раньше, то непременно запомнил бы. Он стоял среди парней у лестницы, ведущей на галерею. Я говорю «стоял среди», так как в нем было нечто такое, что выделяло его из общей массы. Он отличался дерзким обаянием человека, привыкшего к уважению со стороны себе подобных. Одет он был небрежно и слегка неряшливо: в джинсы и просторную серую куртку; его темные волосы слегка вились, на лице выделялся хищный орлиный нос. Он излучал какое-то неестественное спокойствие, словно был под дозой, и вслушивался в слова приятелей, приоткрыв рот и слегка склонив голову набок. Когда со стороны другой компании донеслись шумные возгласы, он поднял голову и раздвинул в полуулыбке уголки губ, как бы предвкушая удовольствие от новой проказы. Он был здесь как дома. Он знал этот мир, и этот мир знал его. Это была его жизнь.

И еще: что-то не так было с его глазами. Не слишком большие и не слишком маленькие, не то чтобы странного цвета, ничего такого. Но были они тусклые, как две обмазанные глиной монеты. Будь вы женщиной, вам бы не захотелось, чтобы такие глаза уставились на вас в пабе. Будь вы мужчиной, вам бы вообще не захотелось встретиться взглядом с такими глазами. Неприятные глаза.