Дом. Файл №403

Но смутить специального агента Молдера по прозвищу Призрак было непросто.

— Непрерывно находиться в информационном поле меня вынуждает моя работа. Но если бы я мог осесть где-нибудь среди живой природы, построить симпатичный домик, вроде этого…

Он с мечтательным видом указал на большой деревянный дом с многочисленными пристройками, возвышавшийся неподалеку и окруженный оградой из натянутой колючей проволоки. Честно говоря, этот дом не производил впечатления уютного гнездышка, в котором хотелось бы осесть, выйдя на пенсию, — при взгляде на него возникало ощущение беспричинной тревоги и даже страха, как на дом, о котором точно известно — здесь водятся приведения. Поэтому непонятно было: то ли Молдер иронизирует, когда рассуждает о «симпатичном домике», то ли здесь попахивает особой формой извращения.

— Это будет как жизнь в склепе, — ответила ему Скалли.

В этот момент входная дверь, ведущая в дом, названный «склепом», распахнулась, и на террасе появились трое мужчин. Расстояние от места преступления до дома было изрядным, но даже отсюда было видно, насколько эти трое уродливы. Их лица были словно вылеплены из воска, при этом неведомый скульптор, вылепивший их, кажется, старался выпятить в человеческих лицах только звериные черты — наверное, так выглядели лица наших доисторических предков, живших в те далекие и простые времена, когда даже рабовладельческий строй казался светлой мечтой о лучшем будущем человечества.

Резко прозвучал сигнал клаксона. К месту преступления, заботливо отгороженного от остального мира красными ленточками, подкатил белый «лендровер». Из «лендровера» выбрался высокий— крепкий негр с блестящей звездой шерифа на груди. Приветливо улыбаясь, он подошел к специальным агентам.

— Агенты Молдер и Скалли, если не ошибаюсь? — спросил он. — Здравствуйте. Я шериф Энди Тейлор.

— Что, серьезно? — кисло осведомился Молдер: о самосозерцании можно было забыть, и его настроение стало стремительно ухудшаться.

Шериф проигнорировал его замечание.

— Большое спасибо за то, что вы приехали, — продолжал он, посерьезнев. — В Хоу-ме за порядком следим только я и мой помощник. Черт возьми, ничего подобного этому происшествию у нас никогда не было, и мы даже подумать не могли, что такое возможно!..

— Когда-нибудь нужно начинать, — обронил циничный Молдер.

— Скажите, шериф, — обратилась к Тейлору Скалли, — у вас есть какие-нибудь соображения по поводу происшедшего? Версии? Или подозреваемые?

Подумав, шериф ответил так:

— Население Хоума — всего несколько сотен человек, и я уже почти всех опросил. Но никто ничего не видел. И не знает.

— Здесь не было беременных женщин, исчезнувших без объяснения причин?

— Нет. Я только что видел Мэри Эллен и Нэнси. У них все в порядке.

— А кто живет вон в том доме? — поинтересовалась Молдер у шерифа. — Вы допрашивали их? Мне кажется, они все время наблюдают за нами.

Шериф помрачнел и насупился. Было видно, как не хочется ему отвечать на этот последний вопрос. Но и не ответить он не мог.

— Эта ферма принадлежит семье Пикло-ков, — сообщил он без энтузиазма. — Когда-то это была большая семья. Но сейчас осталось только трое. Три брата. Их родители попали в очень серьезную автокатастрофу. Мы думаем, что они мертвы.

— Вы только лишь думаете?] — изумилась Скалли.

— Когда это произошло, мы вызвали медиков. Но братья уже отнесли родителей в дом и отказались кого-либо пускать внутрь. Мы не видели старших Пиклоков десять лет. Поэтому и думаем, что они умерли.

— Ну, а самих братьев вы допрашивали? И снова шерифу не хочется отвечать, и снова он принуждает себя, стараясь не выдать своих истинных чувств.

— Понимаете, — обратился он к Скалли, — Пиклоки построили эту ферму еще во времена Гражданской войны. У них до сих пор нет электричества, нет водопровода, нет отопления. Они сами разводят свиней, пасут коров…

— И все же они были ближе всего к месту преступления, — указала на очевидное Скалли.

— Пиклоки — малообщительные ребята, — пояснил шериф. — Они ни с кем не хотят разговаривать. И никого к себе не пускают. Это их право, а мы уважаем право частной собственности.

— И все же они свидетели, — указал на еще более очевидное Молдер.

Шериф вздохнул, оглядываясь вокруг.

— Этот город — мой дом note 1, — сказал он. — Я люблю свой дом. Здесь тихо и мирно. Я даже не ношу револьвер. Я слышал о всяких ужасах, которые происходят за стенами моего дома. Но здесь ничего подобного не было и нет. В то же время я понимаю: ничто не вечно. Внешний мир нас найдет и переделает на свой лад. Когда я увидел мертвого ребенка в земле, я понял, что день этот пришел. Я очень хочу найти гада, который это сотворил, но я не хотел бы тревожить кого-то в моем городе без особой нужды и уж тем более что-то менять. Я, конечно, понимаю, что вы из ФБР, а Федеральное Бюро действует своими методами, но мне больше не к кому обратиться. Я сам позвонил в агентство в Питсбург, а когда я описал жертву, мне сказали, что я должен встретиться с вами.

— Ну что ж, — сказал Молдер деловито, — в таком случае давайте посмотрим на жертву.

4

Офис шерифа, Хоум, Пенсильвания

Офис шерифа, как и все в городке Хоум, носил на себе отпечаток провинциальности. Сразу было видно, что шерифу и его помощнику не приходится каждый день сталкиваться с уличными наркоторговцами, вульгарными проститутками, распоясавшимися рокерами или малолетними хулиганами из гетто — стражи закона в Хоуме обходились скромным помещением, разделенным лишь дубовой стойкой, вмещавшим два стола, небольшой шкафчик с картотекой и стенд, на котором шериф развешивал различные приказы и постановления, спускаемые ему из Питсбурга. Господи, да здесь не было даже самого примитивного компьютера!

Матерчатый сверток с жертвой шериф Тейлор извлек из морозильной камеры обыкновенного холодильника, в котором, по всей видимости, до сего момента не хранилось ничего, кроме одной-двух упаковок пива.

— У нас нет ни морга, ни лаборатории, -говорил шериф, и было неясно, то ли он жалуется, то ли, наоборот, гордится своим тихим городком, которому не нужны ни морг, ни патологоанатомическая лаборатория. — Здесь есть комната внизу — она удобнее. Так что, если вы не возражаете…

— Конечно, — легко согласилась Скалли.

Когда они выходили из офиса, навстречу им попался молодой худощавый человек с обветренным лицом.

— Да, кстати, это мой помощник Барни, — представил шериф молодого человека.

— Приветствую! — сказал Барни, но произнес это без всякой приветливости, так, чтобы ясно было: ему, как и.Тейлору, не нравится вторжение чужаков в уютный мирок Хоума.

Помещение внизу, о котором говорил шериф и которое, по его мнению, было более приспособлено для патологоанатомического осмотра, оказалось малогабаритной туалетной комнатой.

— Здесь тесновато, — заметила Скалли. Щериф решил оправдаться:

— Поймите меня правильно, — сказал он. — Люди заходят в офис. Я бы не хотел, чтобы они вам мешали.

— А нельзя ли просто запереть дверь? — предложил Молдер.

— Все в городе знают, что я никогда не запираю дверь. И если я сделаю это, сразу поползут какие-нибудь слухи…

Молдер и Скалли переглянулись. Молдер едва заметно пожал плечами.

— Что ж, — сказала Скалли, — мы не смеем вас больше задерживать.

Когда шериф вышел из туалетной комнаты, спецагенты склонились над свертком. Скалли открыла свой бездонный кейс и извлекла оттуда пару стерильных перчаток, пинцет и скальпель. Затем развернула сверток.

— О боже! — произнесла она, шокированная увиденным.

Молдер, не отличавшийся крепкостью нервов, когда приходилось иметь дело с полуразложившимися трупами, поспешно отвернулся. Скалли взяла скальпель и сделала первый надрез на маленьком изуродованном тельце.

— Молдер, — после естественной паузы обратилась она к напарнику, — это что-то невероятное. Такое ощущение, будто у ребенка имеются все пороки развития, какие только известны науке. Надо обязательно взять образец ДНК для лаборатории криминалистики — пусть они сделают подробный анализ. Но похоже, что здесь и микроцефалия, и синдром Шерешевского-Тернера, и болезнь Шпильмайера-Фогта… Я даже не знаю, с чего начать…