История хорошего человека (СИ)

       - Друзья! - Герцог снова использовал слово "друзья" вместо традиционного обращения "гере". Это придавало его словам искренность и убедительность, - Друзья! Мы собрали войско, которого никогда еще не видели эти земли. Объединившись, мы сотрем с лица земли не только самого кровавого деспота, но и память о нем. Мир и спокойствие вернуться в дома наших людей, с эпохой варварства будет покончено. Важно, чтобы мы не повторяли прошлых ошибок. Нельзя допустить разобщенности, - он посмотрел на баронов, те молчали, потупившись.

       Когда полгода назад он предлагал им объединиться, те только рассмеялись. Каждый считал, что сам способен справиться с любым врагом. Замки неприступны, дружинники и отважны. Не раз Императоры попробовали на прочность стены баронских гнезд. И всякий раз потрепанные армии бесславно возвращались в Столицу.

       Но сейчас, когда на месте каменных цитаделей как гнилые зубы торчали полуразрушенные башни, оставшиеся бароны сами привели свои дружины. И ни один из них не заикался о том, что должен быть главным.

       Герцог заранее заготовил речь. Пространную, дипломатичную, искусную. Но, увидев глаза людей, понял, что все высокопарные фразы, намеки, недоговоренности - все это не имеет смысла. Да, ради победы он согласен на многое. Даже отказаться от верховного командования. Но сейчас в этом не было необходимости. Ему верили, на него надеялись, несмотря на сегодняшний разгром...

       Еще раз оглядев союзников, он поднял кубок и тихо произнес:

       - За победу.

       Десятник личной охраны герцога почувствовал слабое движение воздуха и резко обернулся. Все спокойно. Стоящий в нескольких шагах караульный, отсалютовал мечом, показывая, что все видит. Десятник покачал головой - после трех суток, проведенных в седле, может померещиться все, что угодно. Однако бдительности терять нельзя, и он продолжил обход постоялого двора, окруженного тройным кольцом охраны - бойцами герцога, косматыми, похожими на медведей дружинниками баронов и кочевниками с длинными луками за спиной. Внезапно его накрыло странное ощущение - ощущение того, что он допустил ошибку и что-то пропустил, что-то очень важное...

       Опустившийся на одно колено человек низко склонил голову.

       Император смотрел на него сверху вниз. Покоритель Вселенной был весьма невысокого роста, так что сапоги с высокими каблуками и толстой подошвой лишь отчасти скрывали этот недостаток. Именно поэтому он предпочитал разговаривать с коленопреклоненными собеседниками, а вне дворца никогда не появлялся пешком - только верхом на огромном белом коне.

       - Забудь это слово, - сказал Император, - с этой минуты его больше не существует. Я владею этим миром, и посему надлежит именовать меня "Владетель".

       - Да... Владетель.

       Владетель заложил руки за спину и стал неспешно прохаживаться перед человеком - совсем молодым, почти юношей, облаченным в темную одежду.

       - Мне передали твое пожелание. Признаться, я удивлен. Я хочу, чтобы ты повторил свои слова. Здесь и сейчас.

       - Да, Владетель, - сказал юноша. Сказал неожиданно твердо, без робости и неуверенности. По тени, пробежавшей по лицу Владетеля, было видно, что такой тон ему неприятен, - я прошу свободу.

       - Вот как? Но разве ты невольник?

       - Я невольник твоего слова, Владетель.

       В голосе Владетеля появились нотки, от которых дрожали от ужаса самые мужественные и ломались самые сильные:

       - Все невольники моего слова. Все. Ты хочешь быть равным мне?

       Юноша оставался невозмутимым:

       - В свободе - да.

       На мгновение лицо Владетеля исказила гримаса, и показалось: сейчас он шевельнет пальцем - и немедленная кара настигнет наглеца. Юноша знал, что десяток арбалетчиков держат его на прицеле, но совершенно спокойно ждал ответа.

       Владетель был очень умным человеком и прекрасно умел держать себя в руках. Мастера предупреждали, что управлять Убийцей очень непросто. Для него Слово - не просто закон, а часть человеческой сущности. И если имел неосторожность обещать выполнить любое желание, то обещание придется исполнить. А что еще делать? Приказать уничтожить его? Владетель отдавал себе отчет, что этот мальчишка - самое совершенное оружие, когда-либо созданное людьми. Он знал, что Убийца сотворил с лучшими воинами герцога. Нет, избавиться от такого может оказаться очень непросто... Возможно, даже рискованно. А к риску повелитель Вселенной относился с большой осторожностью.

       Владетель резко повернулся к Убийце:

       - Хорошо! Слушай же Слово Владетеля!    

I

    - Вы не могли бы как-нибудь ускорить свои мыслительные процессы? А то, гере Рюмпель, боюсь, когда вы решите сделать ход, мы все успеем состариться, - Плумкис откинулся на спинку стула, сложив руки на животе и всем своим видом демонстрируя крайнюю степень неудовольствия.

       - И, правда, - сказал гере Крум, - вы бы поторопились, Рюмпель, а то, знаете...

       Я вздохнул, наугад выбрал карту и бросил на стол.

       Плумкис захохотал так, что задрожали цветные стекла в витраже, изображающем сурового вида мужа со свитком в одной руке и гусиным пером в другой. К нему присоединился Крум, выводя тоненьким голосом замысловатые рулады. Странное дело - когда Крум говорит, голос его звучит совершенно нормально, а когда смеется, то переходит на визг, приличествующий какой-нибудь базарной торговке, а не почтенному асессору из муниципальной Канцелярии.

       Сидевший чуть в стороне младший советник Докс, вытянув шею, выглянул из-за кипы бумаг и беспокойно завертел головой. Он был существом безобидным и до невозможности трусливым, и я понимал, что сейчас душа его разрывается между желанием угодить Плумкису и боязнью причинить неудовольствие мне. Поэтому он изобразил на лице сложную гримасу, призванную удовлетворить всех, кто соблаговолит остановить на нем свой взор.

       Я терпеливо ждал, пока Плумкис закончит смеяться. Пытаться остановить его было совершенно бесполезно. К тому же, я еще не так хорошо разбирался в триксе, чтобы понять причину смеха моих партнеров. Что поделать - старший советник Плумкис - он такой. Твердый и непоколебимый в убеждениях, как гранитная скала. К тому же его двоюродная сестра замужем за вице-бургомистром, так что даже сам гере Начальник Канцелярии вынужден считаться с его суждениями и снисходительно относится к маленьким слабостям.

       - Ну, вы и сходили, - заливался Плумкис, вытирая выступившие слезы, - надо же сообразить выбросить двойку против "квадрата" на третьей раздаче! Помилуйте, Рюмпель, вы, верно, хотите уморить нас со смеха, ибо иного варианта отыграться у вас попросту нет! Вам надо было класть семерку на "крест"! Нет, право слово, вам нельзя садиться за трикс. Или нет, Рюмпель, садитесь! Давайте на ставочку - хотя бы по серебряному на фишку? Решайтесь! По серебряному, а?