Стеклянные книги пожирателей снов

Мисс Темпл не знала, чем вызвана воцарившаяся тишина, — то ли все потеряли способность говорить, то ли она оглохла от этого крика. Голова у нее кружилась от паров, которыми был насыщен воздух, и она закрыла ладонью рот, спрашивая себя, не вдохнула ли она уже пыль синего стекла. Дымящиеся останки Анжелики грудой лежали на полу — синие осколки в синеватой луже. Мисс Темпл подняла глаза и моргнула. Чань с широко открытыми глазами лежал, привалившись спиной к стене. Свенсон стоял на четвереньках, пытаясь подняться. Лидия на своей кровати похныкивала и дергала связывающие ее веревки. Принц лежал на полу рядом со Свенсоном, шипя от боли и слабо поглаживая руку, расцарапанную стеклянным осколком и посиневшую. Один только граф остался на ногах, его лицо было пепельно-серым.

Мисс Темпл навела на него револьвер и нажала спусковой крючок. Пуля разнесла вдребезги реторты на столе, они разлетелись осколками, которые вместе с парящей жидкостью попали на его фартук. От звука выстрела помещение пробудилось. Граф метнулся вперед и, схватив свой металлический инструмент с кровати, поднял его над головой, как палицу. Мисс Темпл прицелилась ему еще раз в голову, но Чань, опережая выстрел, сжал ее руку. Она ахнула от удивления (и от боли — хватка у Чаня была крепкая) и увидела, что другой рукой Чань поднимает Свенсона за воротник, тянет их обоих из последних сил к двери. Она снова обратила взгляд на графа, который, несмотря на весь свой гнев, осторожно перешагнул через лужу разбитого стекла, и постаралась прицелиться. Когда они добрались до двери, ноги Свенсона подогнулись, но Чань не позволил ему упасть. Мисс Темпл выставила руку, собираясь нажать курок, но Чань рывком затащил ее в коридор.

— Я должна его убить! — воскликнула она.

— У вас кончились патроны! — прошипел Чань. — Если вы нажмете на курок, он поймет это.

Они не сделали и двух шагов, как доктор повернулся, стараясь высвободиться из хватки Чаня.

— Принц — он должен умереть…

— Мы сделали достаточно… — Чань продолжал тащить их обоих вперед, он хрипел, заходился в кашле от усилий.

— Они обвенчаются…

— Граф дьявольски силен… Мы не вооружены и слабы. Если мы нападем на него, то один из нас наверняка погибнет. — Чань едва мог говорить. — Нам нужно добиться большего… Если мы остановим других, то остановим и вашего идиота принца. И не забывайте про миссис Дуджонг.

— Но граф… — сказала мисс Темпл, оглядываясь.

— Он не станет гоняться за нами в одиночку — он должен позаботиться о принце и Лидии. — Чань со стоном откашлялся, сплюнул и закончил хриплым голосом: — И потом… тщеславие графа… глубоко уязвлено…

Мисс Темпл, которая теперь бежала вместе с остальными, рискнула взглянуть на Чаня и с горьким чувством увидела слезы под его очками, услышала рыдания, теснившиеся в его груди. Она вытерла свое лицо и постаралась не отстать от других.

Они добежали до лестницы и закрыли за собой дверь. Чань привалился к ней спиной, уперся руками в колени и зашелся в приступе кашля. Свенсон сочувственно смотрел на него, утешительно положив ему на плечо руку, потом перевел взгляд на мисс Темпл.

— Вы были на высоте положения, Селеста.

— Не больше, чем все мы, — ответила она, не желая говорить о себе при виде такого горя Чаня.

— Да, вы правы.

Мисс Темпл пробрала дрожь.

— Ее мысли… под конец… в моей голове…

— Граф жестоко использовал ее, — сказал Свенсон. — Никто не должен так страдать.

Но мисс Темпл знала, что истинное страдание Анжелики было не в трансмутации, а в ее преждевременной смерти, и ее жуткий безмолвный крик был протестом, тщетным, как последний крик ласточки, попавшей в когти коршуна. Мисс Темпл никогда прежде не была свидетелем такого страха и теперь спрашивала себя: неужели и она умерла бы такой же ужасной смертью, если бы дошло до этого… а ведь такое вполне могло бы случиться этой самой ночью… или этим самым днем; она понятия не имела, который теперь час. Когда они смотрели, как разъезжаются экипажи, было еще темно, а теперь они находились под землей. Неужели прошел всего день с того момента, когда она впервые увидела Свенсона в холле «Бонифация»?

Она встряхнулась, прогоняя страх из головы. С довольно типичной для мисс Темпл резвостью ее мысли переместились со смерти на завтрак.

— Когда мы закончим со всем этим, — сказала она, — я бы не отказалась от какой-нибудь еды.

Чань посмотрел на нее. Она ему улыбнулась, стараясь изо всех сил не поддаться настроению Чаня, чьи черты посуровели, а глаза взирали на мир черной пустотой очков.

— Да… давненько уже… — вежливо сказал Свенсон, словно речь шла о погоде.

— Придется нам еще потерпеть, — прохрипел Чань.

— Да, конечно, придется, — сказала мисс Темпл. — Но поскольку я не стеклянная, мне эта тема для разговора показалась вполне подходящей.

— Да уж, — преодолевая неловкость, сказал Свенсон.

— Конечно, когда мы закончим со всем этим, — тихо добавила мисс Темпл.

Чань выпрямился, на его лице появилось сосредоточенное выражение.

— Нам нужно идти, — пробормотал он.

Они поднимались, а мисс Темпл улыбалась про себя, надеясь, что ее слова смогли отвлечь Чаня от его горя, хотя бы и досадив ему. Она прекрасно понимала, что, невзирая на свою утрату (Роджера), не понимает чувств Чаня, поскольку не может понять, что связывало Чаня и эту женщину. Какого рода привязанность могла рождаться из этой «любви» за деньги? Она была далеко не глупа и знала, что в основе многих браков лежат те или иные меркантильные соображения (брак ее собственных родителей тоже являл собой соединение земли и денег, благодаря которым дело и пошло), но сама мисс Темпл непременно разделяла объекты сделки (титулы, имения, деньги, наследства) и заинтересованных лиц. Мысль о возможности торговать собственным телом (что именно это и есть мера) казалась ей такой грубой, что она не могла ее принять. Она спрашивала себя, что чувствовала ее мать, когда зачинала ее, в этом физическом слиянии — было ли это делом двух тел (мисс Темпл предпочитала не говорить о любви, когда речь заходила о ее дикаре-отце) или действие каждого органа было определено (как и действие органов Лидии в лаборатории) сделкой, заключенной между двумя семействами? Она посмотрела на Чаня, поднимающегося по лестнице перед ней. Что чувствует человек, свободный от подобных мыслей? Свободу дикого животного?

— Мы не увидели герра Флаусса, — заметил доктор Свенсон. — Может быть, он ушел с другими?

— А где они? — спросила мисс Темпл. — В дирижабле?

— Нет, не думаю, — сказал Свенсон. — Они должны уладить свои разногласия, прежде чем куда-то отправляться. Они должны сначала допросить лорда Вандаариффа.

— И возможно, Роджера, — сказала мисс Темпл только для того, чтобы показать, что без труда может произнести это имя.

— А это значит, что у нас есть выбор — искать их или самим идти к дирижаблю. — Свенсон обратился к возглавляющему процессию Чаню. — Что скажете?

Чань оглянулся, отирая красные губы и переводя дыхание:

— Дирижабль. Драгуны.

Доктор Свенсон кивнул:

— Смит.

Когда они добрались до главного этажа, в доме стояла тревожная тишина.

— Неужели все ушли? — спросил Свенсон.

— Куда? — прохрипел Чань.

— Наверх по главной лестнице — самый простой путь, если только он свободен. Я также должен еще раз предложить: нам неплохо бы обзавестись оружием.

Чань вздохнул, потом нетерпеливо кивнул:

— Где?

Никаких определенных мыслей на этот счет у Чаня не было.

— Идемте со мной, — сказала мисс Темпл.

Тела мистера Бленхейма там, где они его спрятали, не было, но пятна оставались на прежнем месте. Хотя они действовали быстро, у нее была возможность улыбнуться при виде любопытства и жадности на лицах двух ее товарищей, выворачивающих наизнанку сундуки с оружием Роберта Вандаариффа. Для себя мисс Темпл выбрала еще один нож в виде змейки (первый послужил ей совсем неплохо), тогда как Чань обзавелся парой кривых ножей с широкими лезвиями, рукояти которых по длине не уступали клинкам.