Войны некромантов

лей Тайла поднялась на террасу. Ее переодели в просторные белые одежды, но ткань была не в состоянии скрыть то, о чем Император уже подозревал. Принцесса не унаследовала его силу и была обречена с момента своего появления на свет. Мир был слишком жестоким, а Тайла – неизбежной жертвой непрерывной войны, вечной войны... Она выглядела жалкой, потерянной, раздавленной тяжестью собственного безумия. Хуже того – она выглядела смертельно больной. Император почувствовал ненависть к тому, кто медленно убивал его дочь, – ненависть бесплодную, безадресную и иссушающую...

Ему понадобилось сделать над собой усилие, чтобы вернуть себе бесстрастность. Жестом он отправил своих людей с глаз долой. До сих пор здесь не было ничего такого, с чем он не мог бы справиться лично. Однако мастер Грегор не выходил у него из головы. Тому тоже все казалось предельно ясным, а интрига – неотразимой и безопасной для секты...
* * *

Он понял, что она смертельно боится кого-то или чего-то. Ее страх пульсировал в пространстве, уплотнялся, превращался в почти материальный сгусток, темной короной окружавший голову. И еще отец понял, что вызывало этот страх. Его причина гнездилась в подземелье Кремлина, но не была похоронена там, а постепенно приближалась. Этой причине еще предстояло обнаружить себя, как комете, подлетающей к солнцу из ледяного мрака...

Взгляд Тайлы был обращен к озаренным луной дюнам.

Император посмотрел туда же, и его глаза потемнели. Зябкая дрожь пробрала его даже внутри непроницаемого для посторонних вибраций защитного кокона. Он увидел тень, скользившую по волнообразным образованиям из песка. Тень принадлежала человеку, вышедшему из развалин крепости и точно повторявшему путь Тайлы, будто он шел вдоль невидимой нити.

Но тень повторяла не только путь принцессы. В лунном сиянии возник бледный ангельский лик... Император отшатнулся. У него возникло предчувствие – пока еще только предчувствие! – что он совершил непоправимую ошибку. Впервые в жизни он не мог определить, откуда следует ожидать удара и чем грозит появление существа, которому скорее всего предстояло погибнуть в дюнах.

6

Лазарь шел, видя перед собой лишь темную громаду дворца и изменчивые узоры песка. Он видел это только одним глазом. Второй не различал даже больших ярких пятен. Например, луну, всплывавшую в фиолетовом небе...

Ветер переносил под луной бледно-желтую пыль. Каждая пылинка сверкала, словно маленькая далекая звезда, но всего лишь одно мгновение, после чего снова становилась ничтожной частицей праха, погребенной под миллионами себе подобных. Этот танец мог показаться ужасным тем, кому надлежало умереть, а тем, кто был мертв, вечное движение было безразлично.

У Преподобного Ансельма имелось время поразмыслить над этим, пока лазарь тащился, увязая в песках. Вальц просто ждал. В периоды вынужденного бездействия он превращался в почти идеального созерцателя. Ему не мешали даже чужие, назойливые и никчемные, мысли... Зато Тайла испытывала нарастающее беспокойство. Но не