Говорящие с... (СИ)

   - Я не... - возмутился восточный человек. - Стоп, а что такое? Олег Георгиевич, а что происходит?

   В этот момент телефон Михаила зазвонил и тот, прижав трубку к уху, внезапно стал очень серьезен, бросил взгляд на Ейщарова и, кивнув ему, вылетел из кабинета. Следом за ним выскочили еще четыре человека. Олег Георгиевич тоже двинулся было к выходу, и прочие громко возмутились:

   - Нет, подождите, так что не так с этой комиссией? Они киллеры или как?

   - Так, по совместительству, - весело сказал Ейщаров, остановившись в дверях. - А что не так... Они по разному поводу приехали. Трое приехали со стандартной "проверкой" и предложением "давайте делиться". Четвертый приехал осмотреться. Деньги его мало интересуют, у него территориально-гастрономические интересы. И мы только что получили подтверждение.

   - Не понял, чего-кто?

   - Марат, по какому принципу работает то твое гостиничное зеркало? - спросил Олег Георгиевич с легким нетерпением. Восточный человек пожал плечами.

   - Ну как... Оно людей не отражает.

   - А кто вчера подслушивал разговор комиссии в коридоре?

   Немедленно поднялся лес рук, и Ейщаров хмыкнул.

   - Вот, собственно, и вся история.

   - Подождите, - ошеломленно проговорил Марат, - но ведь он мог просто соврать, чтобы Байера успокоить, он мог просто не признаться...

   - Он не врал. Он не мог врать о том, чего не знает. Он отразился в том гостиничном зеркале, и, пока ходил по нашему зданию, в отличие от других, того же Байера, ни в едином зеркале не видел ничего странного, хотя смотрелся в них не раз. Я вчера глаз с него не спускал, - Олег Георгиевич улыбнулся. - Твои зеркала здесь, Марат, тоже ведь на людей рассчитаны.

   - Елки! - Марат заметно побледнел. - Мне никогда и в голову не приходило...

   - Напрасно, Марат Константинович. Впрочем, мне и самому это в голову пришло далеко не сразу, - Ейщаров подмигнул, закрывая дверь. - В какой-то степени, это ведь сказки.

   - В какой-то степени и мы - сказка, - пробормотал Сева.

   - Я не буду это пить! - вяло возмутился Степан Иваныч и сделал попытку отодвинуть от себя чашку с дымящимся кофе, но относительно твердая рука Шталь придвинула чашку обратно.

   - Пей! Это необходимость! Дочку он пришел спасать, а сам лыка не вяжет! Какой толк-то от тебя будет?! Я вон две чашки выпила - и ничего!..

   Сообщив это, Эша склонила голову на кулак и мгновенно заснула. Степан Иваныч растерянно огляделся, после чего осторожно потряс ее за плечо.

   - Эй! Ты сама-то спишь!

   - Ничего подобного! - вскинулась Эша и тоже огляделась. - Не знаю, по-моему, ерундой занимаемся! Плохо, что ты персоналу хорошо известен, мне стоило большого труда протащить тебя и в посудомоечную, и в зал. Смотри, как поглядывают! А у Катьки твоей глаза ну совершенно круглые. Слишком мы выделяемся, надо было загримироваться. Ты бы мог сойти за мою тетушку.

   - Тьфу! - сказал Степан Иваныч.

   - Жаль, что таким образом мы пока сможем проверить только клиентов, - Эша зевнула в свою чашку. - Или заставить потом персонал насильно откушать из каждого... Она ведь подействует, если с нее есть? Или как-то еще?

   - Честно говоря, не знаю, - пробормотал человек бедный. - Я впервые не знаю, что и как подействует. Мы же вместе договаривались, могла вообще чепуха получиться.

   - А она и получилась. Мы сидим тут уже три часа и перепортили уйму посуды. И если хоть одна твоя чашка окажется зараженной, мне голову оторвут! Тебе, кстати, тоже!

   - Я здоровый, - Степан Иваныч страдальчески потер затылок. - А посуды... м-да.

   Вокруг них царила кутерьма, персонал "Аваллона" сбивался с ног, бегая туда-сюда, заменяя блюдо за блюдом. Отовсюду раздавались гневные возгласы и болезненные вскрики, то и дело кто-нибудь из клиентов возмущенно вскакивал и уходил. Бряцала посуда, звенели бокалы, в настенном оружии мельтешили ломаные отражения, иногда мелькал взмыленный, разъяренный администратор, и при его появлении Шталь каждый раз автоматически втягивала голову в плечи, с трудом вслушиваясь в голос Луи Армстронга где-то под потолком, который пел о том, как прекрасен этот мир. Но Эше этим утром мир не казался таким уж прекрасным. С Говорящими или без оных. В этом мире, если выражаться языком общенародным, постоянно происходила какая-нибудь хрень.

   - Не могут же они все быть нечистью?! - прошипела она человеку бедному, с отвращением разглядывавшему свой кофе. Тот замотал головой.

   - Мы ж как с ней договаривались? Найти нечеловека. Ну а это вот как раз...

   - То есть людей твои сегодняшние собеседники не выносят, а нечисти... если, конечно, она есть, кушать с твоей посуды будет как раз хорошо?! А нельзя было сделать наоборот?!

   - Не получилось наоборот! - огрызнулся Степан Иваныч и отхлебнул-таки кофе, после чего прищурился и мечтательно повел бровями. - Зато с твоей помощью видала какой эффект?!

   - Противоположный! - буркнула Эша, пододвинула к себе чашку и отпила глоток. Поставила чашку на столешницу и мрачно спросила:

   - Степан Иваныч, как в моей чашке оказался ликер?

   - Понятия не имею, - ответствовал человек бедный, одновременно отодвигая подальше свою чашку, но Эша успела потянуться и схватить ее. Понюхала содержимое и, сморщившись, так грохнула чашкой о стол, что часть жидкости плеснулась Степану Иванычу на тарелку.

   - Даже сегодня ты не можешь...

   - Да я в любом состоянии... - запротестовал тот. - Да я вообще не знаю, как это вышло! Такие чашки!

   - Твоя посуда должна делать людям гадости, да? У тебя в чашке коньяк, у меня ликер. Даже несмотря на то, что они горячие, не очень-то похоже на гадость! Так может мы с тобой нечисть?!

   - Типун тебе на язык! - испуганно сказал Степан Иваныч и одним махом допил свою чашку. Эша раздраженно двинула стулом.

   - Все это бред! Я ухожу!

   - Погоди, погоди, вон она идет!

   Эша сердито плюхнулась обратно, наблюдая как через зал величаво-осторожно шествует Изольда Викторовна, удивленно озираясь. Денис отодвинул ей стул, усадил, и почти сразу же возле столика появилась Катюша, глядя в пол. Блондинка быстро зашевелила губами, и Степан Иваныч почти сразу же предпринял попытку выскочить из-за стола.

   - Это как она с моей дочей разговаривает?!

   Рывок не получился, монументальный стул не сдвинулся ни на сантиметр, стол тоже не шелохнулся, в результате чего Степана Иваныча заклинило между двумя мебельными предметами. Немного потрепыхавшись, он глянул вопросительно:

   - Тяжелая мебель, - пояснила Эша, прихлебывая из чашки. - И очень не хочет, чтобы ты уходил. Увы, это единственное, на что мне удалось ее уговорить. Иногда и у меня кое-что получается, жаль, слишком редко. Но Сева бы мной гордился. А теперь сиди тихо! Конечно, я могу и ошибаться, но кажется, Катька несет ей гарнир именно на моей тарелке. По-моему, единственный посудный предмет, который я услышала без твоей помощи и который согласился сотрудничать.

   Степан Иваныч сосредоточенно застыл, после чего сказал:

   - Что-то я ничего не слышу. Вообще.

   - Хм, я тоже. Либо она меня обманула, либо у меня просто ничего не получилось.

   - А что она пообещала?

   - Показать лицо... э-э... того, кто ест неестественным образом и не то, что едят все, нанося ущерб здоровью и жизни того, кто ест естественным образом.

   Степан Иваныч сказал, что ничего не понял, но если б он был тарелкой, то, скорее всего, решил бы, что речь о каннибале, а вовсе не о нечисти. Шталь возразила, что каннибалы тоже в своем роде нечисть, просто куда как более реальная, после чего толкнула собеседника под столом ногой, и оба они внимательно уставились на блондинку.

   - Ах ты черт! - вдруг шепнула Эша. - Она ж тут ничего не ест! Я совсем забыла!