Наркоза не будет!

— А как же выставки? Живопись? Друзья? Я столько времени потратила. У меня купили работы во Францию! Может быть, я бы стала известным художником Е-Кош! А теперь? Да мне теперь и рисовать-то наверное, нельзя. Во всяком случае, в том стиле уж точно!

Роня ласково гладил ее по голове и смотрел куда-то сквозь стену.

— Чем больше ты теряешь, тем больше у тебя остается. А, может, ты только думаешь, что живопись и друзья для тебя — все, а на самом деле — это заблуждение. Может быть, тебе нужно совсем другое! А, может быть, все так сложится, что у тебя и выставки будут. И друзья такие, каких еще никогда не было. Ты же летом исчезла — и ничего. Жива!

— Я могла сама вернуться, когда хочу! — возразила Коша. — А теперь все кончится! Я уже потеряла Мусю, Чижика и теперь — всех… Как же я буду? Зачем мне эти потери?

— Как-нибудь. Это не важно, — урезонивал ее друг. — А если бы была война? Люди погибают и умирают. С этим ничего не поделать. И расстаются навсегда! Бывает так! Все, что у тебя есть — это ты сама! Глупо дорожить тем, что уходит от тебя и что ты не можешь удержать. Тот, кто ведает твоей судьбой, наверное задумал что-то новое, если ты будешь сопротивляться, это убьет тебя. Доверься ему. Отпусти прошлое от себя и найдешь что-то новое. Возможно будущее будет именно тем, которое ты ищешь.

— И для тебя ничего не значит, то что мы больше никогда не пойдем на залив?

— На самом деле вообще ничего ничего не значит. И никто не знает, что «когда», а что — «никогда». Не грусти! Это сейчас тебе кажется, что все кончилось. А потом ты поймешь, что это только начало. У тебя будут новые друзья, новые возлюбленные. Возможно, если ты остепенишься, дети. А я? Кош, мы ведь даже не любовники с тобой. И практически ничем не обязаны. Иначе мне пришлось бы разделить твою новую жизнь. Хотя бы как-то. Это не та жизнь, которую я хотел бы иметь. Но и теперь я сделаю все, что смогу. А потом наши пути разойдутся. Я всегда буду думать о тебе. Если ты уедешь куда-то, это не значит, что мы расстанемся. Хотя это всегда могло случиться. Бывает, что люди расстаются, лежа в одной постели. А бывает, что они встречаются через тысячу лет так, как будто расстались вчера… Я верю, что тебя ждет волшебное путешествие.

Запах жареной селедки проникал во все щели этажа. Рита в комнате тоже почувствовала его. Она поднялась с кровати и, ругнувшись, поплотнее захлопнула дверь. Наконец-то заставила себя вчитаться в первые строчки. Ее нисколько не интересовала самоценность сюжета или литературные красоты предстоящего чтива. Она должна была просто прочитать это. Просто понять, что хотела объяснить диковатая Коша. Чтобы подумать, как можно правильно использовать сложившуюся ситуацию.

Рита набралась терпения.

ЧТЕНИЕ ДНЕВНИКА

Часть первая. Лето

ИГРА НА ФЛЕЙТЕ

(Коша)

Ветреный, почти летний день. Сухие лучи солнца на кирпичных стенах и кусках фанеры. Красные стайки клопов-пожарников на стыках обветшавшего забора.

Коша сидела посреди разваленного дома и играла на флейте. Она заметила странную закономерность: как только флейта начинала звучать, поднимался ветерок. Особенно он отзывался на простую фразочку, которая начиналась с длинной «фа» первой октавы. Коша так и сидела, поиграет чуть-чуть, потом чуть-чуть послушает, но никак могла понять, то ли это кажется, то ли в самом деле ветер отзывался на флейту.

В полуразрушенном проеме окна очень деликатно возникла долговязая фигура в темной широкой рубахе и широких холщовых штанах. Это был парень с черными короткими волосами, с узким лицом, которое он прикрывал крупной продолговатой ладонью, как бы стараясь спрятаться и не обращать на себя внимания. Парень не мешал. Даже наоборот — казалось, что он понимает, чего Коша хочет добиться, и тоже ждет результата.

Внезапно она поднялась и спросила:

— Ты кто?

Парень замялся, потом, оступившись взмахнул длинной рукой и смущенно улыбаясь ответил:

— Я не помешал? Если я мешаю, я уйду. Мне просто очень понравилось… У тебя волшебная флейта. Я никогда не слышал такой волшебной музыки.

— Нет, не мешал. — Коша покачнулась на большом куске отколовшейся от стены кладки. — Я даже не сразу заметила, что ты слушаешь… Флейта обычная. Я нашла ее на помойке музыкального училища. А хочешь? Попробуй сам. На. — Она протянула ему инструмент. — А играть я не умею. Просто выдыхаю и перебираю пальцами.

Парень смущенно хмыкнул, осторожно взял инструмент длинными нервными пальцами, поднес к губам, резко дунул. Вырвался свист, пришелец снова смутился. Коша улыбнулась, молча протянула руку и сыграла медленную фразу «фа-ля-си-до-фа-ля». Нота «фа» бархатно вибрировала в теле флейты, отзываясь резонансом во всем теле. Ветер встопорщил волосы.

— Знаешь, — задумчиво сказала девушка. — Мне почему-то кажется, что ветер откликается именно на эту фразу. Особенно на ноту «фа».

— Да… — с готовностью кивнул парень. — Я заметил.

Коша улыбнулась, почувствовав неожиданную близость незнакомца. Ей хотелось сказать ему: «Мы одной крови, ты и я».

Но она не сказала этого, а протянула руку:

— Коша. У меня фамилия Кошкина. Все зовут меня Кошей… А имя ко мне как-то не присохло… Хотя в паспорте, конечно, написано… Я рисую, и подписываю картины Е-Кош.

— А я Роня, — он осторожно сжал ее теплую ладонь. — Андрей… У меня есть имя. Я, знаешь, тоже рисую, когда нужно сдавать сессию. Но вообще, я рисовать так и не научился. Мне нравится больше придумывать.

— А ты куда сейчас? — спросила Коша.

— Даже не знаю, — пожал плечами Роня. — Куда-нибудь.

— Тогда пойдем вместе!

Они вышли из разрушенного дома на теплый тротуар.

Весь день они бродили по Васильевскому и по Петроградской, время от времени играя на флейте, чтобы проверить ее способность вызывать ветер. Странная игра захватила их.

Они уже возвращались назад, когда косой луч вечернего солнца вычертил на фоне бронзово-голубого неба отливающие в красноту черные силуэты Сфинксов.

— О! Давай отдохнем немного на набережной, — предложила замотанная счастьем Коша. — Так хочется умыться!

Они добрели до гранитных фигур и спустились к воде.

Коша сняла сандалии и села прямо на камень, опустив ноги в Неву.

— Холодная… — сказала она с удовольствием.

Зачерпнув воду горстями, ополоснула лицо. Новый знакомый улыбнулся своей странной улыбкой и осторожно взял флейту. На этот раз у него получилось достаточно хорошо. Звук потек ровный густым потоком.

— Вот, — сказал он и наклонил голову, разглядывая силуэт черноволосой девушки.

Она одобрительно посмотрела на Роню и тряхнула челкой. Вода отбрасывала на лицо зеленовато-золотистые блики. На верхушках волн вспыхивали маленькие ослепительные солнца.

— Дай! — сказала Коша и требовательно протянула руку к флейте.

Она поднесла ее к губам и выдохнула долгое-долгое бархатное «фа». Когда нота кончилась, Коша сладко улыбнулась и снова набрала воздух. Вторая нота была еще прочнее первой, наполняясь постепенно внутренней упругостью, словно стремнина реки.

Внезапный порыв ветра плеснул волной, обдав холодными брызгами.

Коша засмеялась и отвернулась от воды. Она увидела, как новый друг улыбается ей теплой открытой улыбкой и засмеялась. Вдруг она оглянулась. Лицо приобрело настороженное кошачье выражение. Роня оглянулся следом.

Наверху, около правого Сфинкса, неподвижно стоял человек в темной шелковой рубашке и шелковом темном пиджаке. Он не шевельнулся и не улыбнулся, словно и не видел их вовсе. Но его присутствие незримо изменило саму пустоту. Откуда не возьмись в небе появилась лиловая тучка. По реке пробежала рябь. И воздух зазвучал низкой, почти неслышной нотой. Волна снова плеснула на гранит, намочив Кошины брюки.

Она с воплем вскочила на ноги.

— Ну вот! — воскликнула она. — Я совсем мокрая…