Три сказки о Городе Теней, и одна – о прекрасной принцессе (СИ)

Управлять Казначейством, как профессионал, станет точно – он!

А что – отличный План!..

Сознание медленно, словно с трудом, преодолевая тенёта паутины сна, выбиралось на поверхность. Вот и пришло понимание – это был только сон. Сон про то далёкое и солнечно беззаботное, наивное и простое детство.

А сейчас…

Он открыл глаза. Да, он снова здесь. На великолепнейшем ложе, под расшитым золотом балдахином из малинового бархата, и воздушным полотнищем газового полога от докучливых летних насекомых.

Положение обязывает. Чтобы он представал великолепным. В великолепных покоях помпезно-раззолочённого Дворца. В окружении не менее великолепного Двора! Потому что «Двор делает Повелителя!..»

Двор.

О, Аллах милостивый и милосердный!

Как же он их всех ненавидел!

Чванливые, расфуфыренные, в золотых перстнях и цепях, отожравшиеся мерзавцы, кичащиеся своей родословной, восходящей к самому «какому-то-там-древнему-говнюку», что смог в нужное время подлизать нужную задницу!..

И получившему поэтому право на звание «высокородного придворного лизоблюда». Которое теперь гордо передаёт по наследству! И презирает «плебеев»!

Как быстро пара снисходительно-ироничных взглядов таких вельмож отучила его в самом начале правления, от привычки ковырять в носу!

И ведь с ними нельзя даже по душам поговорить: не приблизишь кого-то одного, чтобы остальные за твоей и его спиной не зашушукались, и не стали лютой завистью завидовать новому фавориту, и тихо ненавидеть его… Вплоть до банального убийства.

Первый его «доверенный», которого он выбрал, чтоб просто было кому рассеять душившие его юную душу сомнения, внезапно умер от мучительных и скоротечных «желудочных колик». Второго нашли утонувшим в собственном бассейне, в хаммоме-бане.

Нового он пока не выбрал – решил, что воспользуется этим приёмом, когда захочет какого-либо расфуфыренного осла… Устранить. Чужими руками. Но пользоваться таким приёмом часто нельзя. Как и казнить их самому. Можно остаться и вовсе без свиты…

О-о, если бы не эта дурацкая необходимость поддерживать видимость «самого пышного Двора Вселенной!» С каким бы наслаждением он пересажал всех этих профессиональных бездельников и гнусных интриганов на кол. Утопил бы в бочках с дерьмом – словно воришек, пойманных за руку за кражей на базаре. Или попросту – повесил, чтоб наблюдать, как в муках они сдыхают, пытаясь вдохнуть хотя бы маленький глоточек воздуха, купить который не помогут ни подвалы, набитые золотом, ни «высокородность»!..

Они, словно нарочно, чтобы научить его «гордой осанке» и «командному голосу», оказались уже «вмонтированы» в его Дворец, когда это произошло. И всё понеслось!

О, он отлично помнил, как одел-таки на юную и беспечно-наивную головку чёртову Корону Повелителя Вселенной!

Как вокруг всё задрожало, заревело, словно могучий не то – водопад, не то – Пожар! Как дрожь пробирала аж до паха, а гул стоял такой, словно наступает Конец Света!.. Как пол ушёл из-под ног, и что-то странное, зловеще-пугающее, стало происходить с Городом…

Да – Город словно вывернулся наизнанку!

А вернее сказать – он попросту возник, вылез, словно чудовищный гриб, сотрясая землю на три дня пути, на поверхность! Будто вызванный могучими силами откуда-то из небытия, болезненный прыщ, появившийся на её до этого здоровом теле!

Представший взорам людей во всей монументальной красе.

О, да: он отлично понял, причём – сразу, что это только благодаря тому, что он одел Корону, Город воскрес из небытия. Величайший Город на свете! Краса Вселенной! Центр просвещения и мудрости веков! Средоточие будущей и прошлой вселенской ВЛАСТИ!!! Самой Судьбой предназначенный покорить и обратить в вечное рабство все несогласные с этим Народы и Страны. И обложить их народы данью налогов…

Правда, вместе с этим городом воскресли и все блохи-клещи-пиявки этого могучего организма: поторопились принести свои лицемерно-слащавые «заверения» в вечной преданности, послушании, и в восхищении мудрым руководством, неистребимые, словно пыль, или ржавчина, угодливые черви-прихвостни! Придворные «наследные» «помощнички» и «советнички»!

Если б ещё не советовали: одни – одно, а другие – прямо противоположное. И не охаивали советы соперников в стремлении лучше угодить Повелителю!.. Так что «ценность» их советов для него очень быстро свелась к нулю.

Хассан со стоном спустил ноги с мягчайшей перины прямо в расшитые золотом туфли без задников. В сердцах сплюнул. Где вы, дни беззаботной молодости, когда казалось, что самое сложное – накормить семью, и отложить хоть что-то на чёрный день: хотя бы на чёрствую лепёшку!..

Он теперь – попиратель вый непокорных, и светоч доброты для покорных. Только от него зависит, будут ли живы – как отдельные недовольные его правлением людишки, так и целые народы… Осознание этого уже не наполняло душу восхитительным ощущением вседозволенности, и своей почти божественности…

Да – он всемогущ! И как никто другой понимает, что такое АБСОЛЮТНАЯ ВЛАСТЬ!

Впрочем, как и то, что он – всё ещё самый обычный человек.

Он смертен. И уязвим.

Для покушений, спланированных получше, чем провалившиеся…

Он подошёл к огромному, в полный рост, зеркалу, как делал каждое утро.

Да – вот они, признаки неумолимо надвигающегося конца: побелевшие волосы. Седая, хоть и пышная пока, борода. Морщины. Набрякшие мешки под глазами. Сами глаза… Н-да: красные, и словно горящие безумным блеском. Совсем, как у Магрибца…

Он теперь старался не предаваться излишествам – не пил много. Вина. Не объедался даже вкуснейшими яствами и деликатесами, доставляемыми со всех концов обширной Империи. С жёнами и наложницами не…

Эх, жёны и наложницы… После того, как его три раза пытались «достать» через его почти единственную страсть – к красивым женщинам, он…

Перестал встречаться с ними.

Вспоминая о том, что сейчас даже женщин, восстановленных гребнем по его воспоминаниям он «вызывает» не чаще раза в неделю, да и то – мучает одышка, он дёрнул щекой. Проклятье! Вот она: старость!.. И не помогает против неё абсолютная Власть. И против одиночества она не помогает…

Первое, что он сделал, воссев на Трон – приказал тысячам сотворённых сардоров, доставить в шикарном паланкине, с фанфарами и наивозможнейшим почётом, свою семью: мать, двух сестёр, и дядю.

Разумеется, мать лечили лучшие придворные лекари-табибы. Затем – проклятые заморские лекаря-«учёные», (Он убедился, что все они – такие же шарлатаны, как местные табибы!) доставляемые со всех концов земли. Которую он поначалу даже и не думал завоёвывать.

Но о статусе своей будущей Столицы подумал. Приказал тогда за её стенами на расстоянии дневного перехода ничего не распахивать и не сажать. Вначале – потому, что хотел, чтоб его Город красиво высился как бы посреди необжитого, дикого простран-ства… Затем – потому, что замучила ностальгия по степям и барханам того, далёкого детства, когда они с чёртовым Магрибцем шли пять дней, забравшись в самое сердце дикой пустоши Кара-ком.

Хассан тогда честно тащил свою долю: три бурдюка с самой обычной водой. А Магрибец кроме бурдюков тащил ещё котомку с сухими лепёшками и мешок с сушёными фруктами. Перед ночёвкой они ели курагу и кишмиш. Иногда баловались и скользко-приторными ломтиками вяленной дыни. Да, это было страшновато, необычно, но…

Это была его старая, простая и привычная, жизнь! И он понимал, что оставляя дома мать под присмотром сестёр, может, конечно, никогда их больше и не увидеть… Но что-то тогда всё же заставило его согласиться на безумное предложение!

Может, как раз – подсознательное ощущение того, что он сумеет обмануть хитрущего старикашку, и не позволит тому загребать жар его руками?! И – уж тем более не позволит, как в старой сказке, обмануть и убить себя сразу после того, как передаст явно волшебные предметы всё заранее рассчитавшему своим коварно-подлым умишком, магу.