23

гна с укором и явным облегчением оттого, что я никуда не сбежал.

Она остановилась на пороге подвала, и тут же вперед выскочила соседка.

— Нет, ну что за сучонок!

В этот момент я смог развязать вторую руку и, не обращая внимания на их возгласы, кинул на пол провод и плюнул на его оголенную часть. Образовавшаяся искра тут же превратилась в пламя. Похоже, это был бензин. Только сейчас Анилегна заметила под своими ногами полуразлитую канистру и автоматически сделала шаг назад. Тонкая струя огня поползла в сторону канистры. Соседка стояла и с недоумением наблюдала, как огонь приближается к ней, а я в этот момент уже развязывал вторую ногу.

Через мгновение раздался хлесткий хлопок и весь подвал озарился красным заревом. У входной двери вовсю пылал огонь, который тут же заполнил половину помещения.

— Горю! А-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а-а-а! — завопила соседка.

Я соскочил с тележки и увидел горящего гулу Обухова, Анилегны в подвале уже не было, она успела выскочить еще до взрыва. Соседка же, вся в огне, тщетно пыталась нащупать входную дверь и выбраться наверх. Все деревянные конструкции уже пылали, кругом было темно от дыма, и стало безумно жарко.

Я побежал в самый угол и стал обреченно смотреть по сторонам. Взглянув еще раз на пылающий портрет Ленина, я снова посмотрел по направлению его взгляда. И черт! Это была не вешалка и не провод! Ленин все время смотрел на трубу дымохода.

Прямо за вешалкой, у самого пола, виднелся лаз, похоже, это была бывшая котельная, перестроенная в мастерскую или совмещающая одно с другим.

Улыбнувшись напоследок пылающему вождю мирового пролетариата, я кинулся в узкую трубу, лезть по которой оказалось намного проще, чем я предполагал. Поднявшись на один пролет, труба выпрямилась, и я по-пластунски полез по ней вглубь. Свернув два раза, я увидел под собой решетку, через которую виднелись парты и стулья. Меня пытали в школе?! Я откинул решетку и спрыгнул вниз. Посмотрев в окно, я определил, что была еще ночь или раннее утро, по крайней мере, за окном было еще темно. Но это временно. Школа скоро на хрен сгорит, и всем станет светло. То-то детишки обрадуются.

Я подбежал к окну и сначала попытался его отпереть, но увидел, что оно почти полностью разбито. Соседнее окно было тоже разбито. Какая-то странная школа. Выпрыгнув из окна и пригибаясь (боялся быть замеченным, к тому же меня предательски выдавал мой белый костюм), пробежав метров двести, я оказался на каком-то заброшенном пустыре. Кругом не было ни людей, ни машин, ни каких-то строении. Совершенно глухая местность. Оглянувшись назад, я увидел очертание двухэтажной кирпичной школы, огня еще видно не было. Как, собственно, и Анилегны. Я пригнулся еще ниже и побежал в направлении отдаленных контуров деревьев. За спиной я услышал дикий рев. Кричала соседка. Это второй раз умирал Дима Обухов.

Прошло уже минут двадцать, а лес все не приближался. Я шел по какому-то полю, совершенно не зная, куда я иду. Мне предстояло заново составлять план, так как предыдущий