Избранник Небес

— Ух ты! Да ты совсем плохонький, надо же, измотал себя как.

— Это тот самолет, о котором я подумал? — дрожа всем телом, спросил Марио.

— Да, и я тоже тот, о ком ты подумал.

— То есть, вы хотите сказать, что вы…

Фараон оборвал его на полуслове и бросил на стол черный бархатный мешочек с вышитыми на нем золотыми нитками тремя перевернутыми крестами.

— Ты ведь у нас сегодня одержал победу в героическом танковом сражении со своим шефом. И даже выудил у него триста евро, так что теперь тебе положено отметить это событие как следует. Вытяни сразу два листочка и съешь.

— А мне потом плохо не будет? На ткани какая-то вышивка, не очень вселяющая оптимизм. Чем-то этот рисунок надгробие вампира напоминает.

— Самолет уже тормозит на полосе. Съешь листок, остальные растяни на неделю. И не прикасайся больше к этой дряни, от которой у тебя ломка. Нам нужны здоровые люди.

Марио трясущимися руками запихнул себе в рот листок и через несколько секунд почувствовал, как приятное тепло разлилось по всему телу. Ломку, боль, страх — все сразу, как рукой, сняло. Он улыбнулся, наслаждаясь сиянием звезд и полной луны за окном медпункта.

— Веселые у вас листочки. Что я должен сделать для вас, сеньор?

— Можно просто — господин Цалмавет, — представился фараон. — Беги к себе и сделай все, о чем просил Адамо, с точностью до наоборот. Этот чокнутый физик Дитрих Фабер на самом деле кардинал Сантори, который находится в розыске. Забери у него шкатулку с восковой куклой. Положи в нее несколько тяжелых камней, обмотай скотчем, чтобы кукла не выпала, и выброси на середину реки.

— Как же я ее заберу, она же должна храниться в комнате хранения конфиската.

Цалмавет бросил конверт на стол.

— Здесь двадцать тысяч евро в купюрах по пятьсот. Можешь оставить себе на свое усмотрение сколько захочешь. Меня интересует результат.

— Но ведь у нас все строго. Кругом камеры. Это же не какой-то мафиозный полицейский участок, где они сами же и торгуют конфискованной наркотой!

— Все камеры — твои, не так ли? Вот и разберешься. Беги вниз. Он уже подъезжает к VIP-зоне.

— Я думал, такие вещи случаются с другими, но не со мной, — повторил Марио, оброненную четыре часа назад его шефом фразу, засовывая деньги в карман.

Он не чувствовал ног, когда бежал вниз по лестнице. Восстановив дыхание у дверей, Марио открыл своей карточкой дверь и, стараясь держать себя в руках, неспешно прошел к рабочему месту.

— Так быстро вернулся? — спросила Элора.

— Вернулся бы еще быстрее, если бы наш док не храпел без задних ног.

— Ну да, я видела, ты топтался у дверей не меньше минуты.

— Мне казалось, прошла целая вечность, — ответил Марио, вглядываясь в лица прибывших в VIP-зал. — Наш гость уже прибыл?

— Только вошел с группой священников и бизнесменов с Мальты. Я уже звонила начальнику таможенной смены в отношении него.

— Поднимусь наверх и лично проверю, чтобы они сделали все как следует, раз этот ученый — такая важная птица.

Марио преодолел лестницу за три прыжка и помчался сломя голову в VIP-зону. Сбавив темп у стоек иммиграционного контроля, он подошел к своему приятелю, заместителю начальника таможенной смены, с которым постоянно играл в нарды во время перерыва.

— Привет, Адриано.

— Меня уже предупредили насчет Фабера, хотя можно было этого и не делать. Вот он, стоит седьмой в очереди, и у него на лбу написано, что он спит в обнимку с коллайдером вместо жены.

— Поступила новая команда, — шепнул Марио на ухо таможеннику, улыбнувшись высокой блондинке, предъявившей паспорт гражданки США.

— И что же я должен с ним сделать? Задержать его за то, что у него зеленая бабочка и костюм болтается, как на вешалке? А, может, сказать, что в Риме теперь появилась полиция моды, и всех, кто носит такие дурацкие очки, арестовывают прямо на улице? — рассмеялся Адриано.

— Он такой же ученый из Швейцарии, как я папуас из Новой Гвинеи.

Марио набрал имя кардинала, и на экране моментально высветилась его фотография крупным планом в красной сутане. Глаза Адриано округлились.

— Надо же. Теперь у нас действительно есть о чем с ним поговорить.

Поставив штамп в паспорт, он отдал его девушке из Америки и связался по рации с полицейскими, которые играли в карты за стеклянной перегородкой:

— Ваш клиент шестой в очереди. Стоит прямо за группой священников. Постарайтесь быть с монсеньором кардиналом повежливее.

Очередь продвигалась медленно, и Сантори начал нервничать. Волнение усиливалось еще и тем, что впереди кардинала стояли католические священники с Мальты, которые уже искоса поглядывали на него, не решаясь обратиться с вопросом — он это или не он. Прижав сильнее шкатулку локтем, Сантори опустил голову, обратившись с краткой молитвой к Господу. Во время молитвы он прикрыл глаза и этим выдал себя окончательно.

— Кардинал Сантори? — негромко спросил падре Торкватто, повернув голову.

— Ньет-ньет. Ви ошибаться. Я Дитрих Фабер из ЦЕРНа, — жестко отрезал кардинал с диким акцентом.

Дав понять, что на этом разговор окончен, он уткнулся в Библию, которую, несмотря на настоятельные просьбы стилиста, все-таки вынул из багажной сумки.

— Извините, но мы не знали, что вы были не с официальной поездкой у нас на Мальте, иначе мы бы вас встретили, — еще тише сказал падре, привлекая к себе тем самым дополнительное внимание полицейских, которых уже собралось у выхода не менее шести человек.

Когда к центральному входу подъехали три полицейские машины с включенными мигалками, все сомнения кардинала сразу развеялись.

Он придвинулся ближе к священнику и прошептал ему на ухо:

— Меня предали, падре. Я знал, что этим протестантам-госпитальерам доверять нельзя. Спрячьте эту шкатулку со священными текстами, в которые обернута восковая кукла дьяволицы, и сохраните ее у себя. Вас сам Господь послал, чтобы избавить мир от рождения зверя.

Опустив дорожную сумку на пол, Сантори нарочито громко попросил падре подержать его плащ, под которым была шкатулка, чтобы он смог достать свою визитницу. Склонившись над сумкой, он вытянул визитницу и передал стоящим впереди него священникам карточки. Трое других, уже прошедших паспортный контроль, в полном недоумении наблюдали за всем происходящим. Обняв падре, которого уже подозвал к себе рукой таможенник, кардинал шепнул ему напоследок:

— Позвоните мне сразу же, как сядете в такси. Берегите шкатулку, иначе дьявольский отпрыск погубит нашу Святую Католическую Церковь.

— Следующий, — еще раз подозвал Адриано к иммиграционной стойке перегруженного информацией священника.

Падре незаметным движением прикрыл шкатулку черным плащом Сантори и, перейдя через желтую линию, на удивление спокойно приблизился к окну. Он протянул паспорт с улыбкой на лице и поприветствовал на чистом итальянском таможенника, рассеяв все его подозрения. Шлепнув штамп в иммиграционную карту, Адриано вернул паспорт священнику и заученным до автоматизма движением руки подозвал следующего «клиента» к стойке.

Пять шагов растянулись для кардинала в целую вечность. Он вдруг отчетливо представил себя Иисусом, несущим крест на Голгофу. Полицейские у входа превратились в римских легионеров, внимательно наблюдающих за каждым его движением. Остановившись у окна, Сантори протянул швейцарский паспорт, решив играть до последнего.

— У вас новый паспорт, господин Фабер? — спросил на английском Адриано.

— Да, я очень много ездить на разный научный конференция, — повторил кардинал заученные с акцентом фразы, обрадовавшись тому, что священники не стали его ждать и быстро вышли наружу.

— У вас нет при себе ничего запрещенного? — спросил Марио, не желая выпускать кардинала из таможенной зоны до тех пор, пока не изымет у него шкатулку.

— Что может бить у простой учьоный-физишиэн, кромье вьечно недофольный жьена?

— Я прошу вас пройти со мной в комнату для досмотра, — опережая вошедшего в зал комиссара Лугани со своей свитой, вежливо сказал Марио.