Пока смерть не заберет меня

Пока мы располагали свободным временем, Алан предложил покончить с неприятным и неизбежным делом.

— Сначала ты почувствуешь себя нехорошо, — объяснил он. — Не знаю, сколько это продлится, у каждого индивидуально. Тебе нужно будет отдохнуть, поспать.

А у самого уже глаза горели в предвкушении! Я стиснул зубы и мысленно велел утихнуть занывшему сердцу.

— Давайте, чего уж…

Алан запер дверь своего номера, усадил меня на кровать и достал из заднего кармана джинсов маленький раскладной ножик.

— Вы всегда его с собой таскаете? — храбрился я.

— А как же. Сними свитер, Илэр, а то зальем его кровью. Позволь, я помогу тебе…

Он помог мне освободиться от свитера, и что-то в его прикосновениях мне не понравилось, но думать об этом было некогда.

Описывать дальнейшее бессмысленно и неинтересно, поскольку повторилось все точь-в-точь, как в прошлый раз, с участием Лючио вместо Алана. Только на этот раз ритуал был завершен, и мне пришлось таки наглотаться чужой крови. До чего это было омерзительно! — не передать словами. Меня едва не стошнило, но Алан очень строго велел терпеть и не позволил оторваться от раны на его запястье до тех пор, пока не счел, что я проглотил достаточно его крови. Тогда я без сил повалился на кровать; голова кружилась, в глазах темнело, во рту стоял отвратительный ржавый привкус. Из ранок возле ключицы продолжала сочиться кровь, и пока Алан не приложил к ним салфетку, кровью была закапана вся простыня.

— Горничная решит, что здесь была оргия с участием десятка девственниц, — засмеялся Алан, но я даже не смог улыбнуться в ответ. Меня сотрясала все усиливающаяся дрожь, а когда Алан накинул на меня одеяло, я провалился в забытье.

На закате я пришел в себя, а может быть, проснулся. Голова была такой тяжелой, что с трудом удалось оторвать ее от подушки. Ворочать глазами было больно, и в целом состояние походило на жестокое похмелье. То есть, следует сказать: "вероятно, походило", поскольку испытывать его мне еще не приходилось.

Первая мысль, толкнувшаяся в больной голове, была окрашена паникой: "Где Алан?!" Мне показалось, что если не увижу его сию минуту, то упаду замертво тут же. Странное ощущение. Погруженная в сумерки комната была пуста, и в сердце шевельнулся страх пополам с отчаянием. Где Алан? Он ушел? Он бросил меня? Преодолевая головокружение, я сел и спустил ноги на пол.

— Алан?! — позвал я и удивился тому, как хрипло и незнакомо звучит мой голос. — Алан!

Господи, что со мной? Почему мне без него так плохо? Неужели это и есть пресловутая зависимость от хозяина? Да лучше умереть, чем жить с тоской и страхом в сердце!

Что. Я. Наделал.

Застонав, я встал; пошатнулся и ухватился за спинку кровати, чтобы не упасть.

Неужели нельзя с этим никак справиться?

Кто я теперь? Слуга? Раб? Марионетка? Или вот еще противное словечко — "миньон"?

Почему осознание совершенной ошибки приходит, когда уже нельзя ничего переиграть?

Если окажется, что Алан ушел и оставил меня, как я себя поведу? Побреду искать его? Или потеряю сознание, упаду и буду лежать, пока кто-нибудь меня не найдет?

Как много вопросов — слишком много для одной, к тому же больной, головы.

Нет, все-таки вряд ли я куда-то побреду — ноги не держат. Не в силах сопротивляться земному притяжению, я опустился на колени и, когда этого оказалось недостаточно для сохранения устойчивого положения, уперся ладонями в пол.

Ну и что теперь?

Краем глаза я поймал какое-то движение и радостно вскинул голову: тихо отошла в сторону белая створка двери, ведущая в ванную, и комнату ступил Алан.

— Тебе нехорошо? — строго спросил он. — Лучше ляг опять в постель.

— Не уходи… те.

— Конечно, я не уйду, — он наклонился и помог мне встать; я уцепился за него, как будто он был последним живым существом в этом мире. — Успокойся, Илэр. Это пройдет, и ты не будешь нуждаться во мне… во всяком случае, не так остро.

— Вы знали, как это… бывает?

Алан улыбнулся странной мечтательной улыбкой, в полутьме шрамом прорезавшей его смуглое лицо.

— Да, знал. У меня тоже когда-то был хозяин. Недолго.

Голос, просто слушать его голос! Но почему он так мало говорит?!

— И… где он теперь?

— Нигде. Его больше нет. Илэр, не цепляйся за меня так; я не дерево, а ты не кошка. Ложись. Прошу тебя, не будь ребенком. Сейчас ты уснешь, а утром проснешься счастливый и радостный.

Я принудил себя улыбнуться.

— Счастливый… и радостный? Верится с трудом. Сейчас мне больше всего хочется умереть.

— Это пройдет.

Едва ли не силой он все-таки запихнул меня в постель и подоткнул со всех сторон одеялом, как ребенка. Такая заботливость умиляла, в теперешнем своем состоянии я едва удержал слезы.

— Как тебя развезло… — услышал я бормотание Алана. — Как девчонку, ей богу. Кто бы мог подумать…

И это было последнее, что я слышал в тот день. Наконец я крепко уснул.

— Могу я просить тебя об одолжении? — не очень уверенно спросил Кристиан за завтраком.

Илэр вскинул на него удивленные глаза.

— Как ты можешь говорить об одолжении, Крис? Я сделаю для тебя что угодно.

— "Что угодно" не потребуется. Я лишь хотел просить тебя навестить Лорену…

— Конечно! — Илэр с радостью ухватился за эту идею как за великолепный предлог отсрочить тягостное объяснение. — Конечно, я зайду к ней. Неужели ты думаешь, что я пренебрегаю ей настолько, что даже не пожелаю ее видеть?

Кристиан грустно улыбнулся.

— Мне трудно представить, какие чувства ты к ней испытываешь. Не знаю, как бы я сам относился к ней, оказавшись на твоем месте.

— Крис… — молодой человек заколебался и вдруг покраснел. — Как бы то ни было, она моя мать. Я обязан ей хотя бы тем, что она родила меня на свет. Хотя, — добавил он тише, — было несколько моментов, когда я жалел об этом.

— У всех бывают такие моменты, малыш.

— Наверное.

— Если хочешь, поедем к Лорене вместе, — предложил Кристиан.

— Это было бы здорово, Крис.

Кристиан по-прежнему предпочитал машины фирмы «шевроле» всем другим. Его новое темно-синее авто обтекаемой формы очень понравилось Илэру; а внутри оно выглядело еще более роскошно, чем снаружи.

— Этот автомобиль очень идет тебе, Крис, — одобрительно сказал Илэр. — Такой же стильный, как ты сам.

— Ты бы еще сказал, что мы похожи как две капли воды, — улыбнулся Кристиан.

Ход у «шевроле» был такой плавный, что глаза отказывались верить цифрам, высвеченным на спидометре; машину Кристиан вел, как всегда, легко и играючи. Илэр смотрел на его руки, почти незаметными движениями поправляющие положение руля, и они казались ему воплощением уверенности. С новой силой он ощутил, что вернулся домой. Рядом с Кристианом ему было так спокойно, и он знал, что не он один испытывает подобные чувства: от Кристиана исходила как бы волна спокойствия и уверенности, захватывавшая всех, кто оказывался поблизости. И ничего не менялось, даже если он сам был неспокоен или подавлен. В этом, вероятно, и состоит секрет его обаяния, подумал Илэр. Каждому хочется держаться к нему поближе, чтобы черпать в нем силу. Я и сам остался бы с ним до конца своих — или его — дней, но теперь это невозможно. Мне придется уехать, вернуться к человеку, рядом с которым я снова надолго позабуду, что такое спокойствие… И кто знает, удастся ли мне еще когда-нибудь сбежать от него?

За четверть часа они домчались до дома Лорены. Выйдя из авто, Илэр с удовольствием разглядывал двухэтажный коттедж, строгие и изящные линии которого говорили о хорошем вкусе как строившего его архитектора, так и живущих в нем людей. Впрочем, в данном случае приходилось говорить о хорошем вкусе человека, выбравшего этот дом для Лорены — а человеком этим был, конечно, Кристиан.