Святыня

— И что еще она сказала тебе, Алиса?

— Она сказала, чтобы я пришла снова..

— И сказала зачем?

— Послание. У нее есть послание.

— Послание для тебя?

— Нет-нет, для всех…

— И когда она должна вернуться?

— Не знаю.

— Разве она не сказала тебе?

— Я сама узнаю.

— Как?

— Просто узнаю, и все.

— А почему она тебя исцелила?

— Исцелила меня?

— Да Ты же не могла слышать и говорить. Разве ты не помнишь?

— Конечно помню…

— Так почему же она помогла тебе?

— Просто помогла, и все.

Последовала пауза, задумчивая, озадаченная, но доброжелательная. Очевидно, Алиса понравилась медицинскому персоналу, но на них подействовало и что-то еще. Ее спокойная безмятежность была заразительна Молчание прервал, психиатр, знакомый с Алисиным случаем;

— Тебе понравилась та женщина, Алиса?

— О, да. Я люблю эту женщину…

И тут Алиса заплакала.

Отец Хэган ушел из больницы в замешательстве, его не коснулся охвативший окружающих душевный подъем. К тому времени история уже разнеслась по окрестностям, и Хэган был ошеломлен, увидев заголовок в «Курьере». И его так обеспокоило не просто внимание, которое, несомненно, теперь привлечет к себе его церковь, и не известность, которая станет преследовать Алису — это была малая цена за избавление от несчастья, — а сравнение с чудесными исцелениями в Лурде. Хэган боялся, что распространившиеся слухи превратят все происходящее в балаган. Страшило и кое-что еще. Ощущение предвестия. Ему было жутковато, и он сам не понимал почему.

Из чайника валил пар, когда священник вышел из кухни к телефону в прихожей.

Понедельник, поздний вечер.

— Как вам понравился барашек, мистер Фенн?

Фенн поднял бокал вина, благодаря ресторатора:

— В лучшем виде, Бернар.

Тот засиял.

— A y вас, мадам?

Сью издала одобрительный звук. Ее рот был набит блинчиками в апельсиновом сиропе, и Бернар признательно кивнул.

— Бренди к кофе, мистер Фенн?

Обычно он давал клиентам достаточно времени, чтобы отдохнуть между подачами блюд, но сейчас знал, что Фенн никогда не расслабляется, пока не прикончит весь обед и перед ним не поставят большой стакан с бренди.

— Арманьяк, Сью? — спросил репортер.

— Нет, пожалуй, не надо.

— Давай! У нас же праздник, помнишь?

— Хорошо. М-м-м, тогда «Драмбюи». [15]

— Прекрасно, — сказал Бернар; это был маленький, аккуратненький человечек, и весьма любопытный. — У вас праздник?

Фенн кивнул:

— Вы уже видели вечерний выпуск?

Ресторатор знал, что Фенн имел отношение к «Курьеру», так как несколько лет назад, когда Бернар и его деловой партнер (также шеф-повар) только что открыли дело в Брайтоне, репортер черкнул несколько строк в газете об их ресторане «Французское знакомство». Тогда это обеспечило заведению хорошую рекламу, поскольку приморский курортный городок был перенасыщен ресторанами и пабами, и с тех пор журналист стал дорогим посетителем.

— Сегодня не было возможности просмотреть газеты, — извиняясь, проговорил Бернар.

— Как? — Фенн изобразил ужас. — Вы пропустили мою величайшую сенсацию? Как вам не стыдно, Бернар!

— Я непременно прочту позже.

Ресторатор улыбнулся и исчез на лестнице, ведущей на верхний этаж, где был небольшой бар. И, словно они были связаны через блок веревкой, тут же сверху спустился официант, чтобы убрать тарелки после десерта.

Ресторан занимал три этажа, сдавленный, как бутерброд, между мастерской и гостиницей, и здание было таким узким, что казалось, его вколотили молотком в занимаемое место. Фенн считал ресторан лучшим в городе и посещал его только в особых случаях.

— У тебя очень самодовольный вид, Джерри, — сказала Сью, проводя пальцем по кромке своего бокала.

— Да, — признал он с ухмылкой, но ухмылка исчезла как только Фенн заметил нахмуренные брови Сью. — А что, статья получилась неплохая.

— Да, неплохая. Хотя ты малость переборщил.

— Переборщил!.. Боже, в чем же?

— Я понимаю, Джерри, понимаю. Извини, я тебя не упрекаю. Просто это так, ну, я вижу, что все оказалось раздуто сверх меры.

— И чего ты ожидала? Там произошло знамение. Глухонемая вдруг исцелилась и объявила, что видела Пресвятую Деву. Некоторые другие дети, когда я поговорил с ними, сказали, что тоже что-то видели. То есть один, которого я смог расслышать — а то родители так набросились на них, что я с трудом разбирал слова.

— Я ведь тоже была там, помнишь?

— Да, помню. Но у тебя тоже был не очень умный вид.

Сью потеребила салфетку на коленях.

— У меня было странное ощущение, Джерри. Как будто… Не знаю… Как во сне. Как под гипнозом.

— Истерия. Ты разве не заметила, что вчера она носилась в воздухе? Дети подхватили ее от той девочки. Помнишь историю, что случилась несколько лет назад? Шествие оркестров в Мэнсфилде? Триста детей грохнулись в обморок, ожидая начала конкурса, и после довольно тщательного расследования власти объявили это массовой истерией.

— Один или два врача, участвовавших в расследовании, не согласились с этим. Они сказали, что дети могли пострадать от какого-то органического яда И в почве были обнаружены следы инсектицида.

— Этого недостаточно, чтобы привести к такому эффекту. Ну да ладно, назовем это заключение правдоподобным. Все равно существует множество других случаев массовой истерии, доказывающих, что такое случается, верно?

Она кивнула, потом проговорила:

— Так ты считаешь, что все дело в этом. Массовая истерия.

— Вероятно.

— Эта мысль не очень ясно видна в твоей статье.

— Да, на это скорее намекается. Послушай, нынче люди любят читать про аномальные явления. Их уже тошнит от войн, политики и рушащейся экономики. Им хочется подумать о чем-то другом, о чем-нибудь выходящем за пределы земной человеческой деятельности.

— И это позволяет продать большой тираж.

Фенн удержался от резкого ответа, поскольку вернулся Бернар.

— Арманьяк для джентльмена, «Драмбюи» для леди.

Улыбка ресторатора угасла, когда он ощутил внезапное похолодание в атмосфере.

— Спасибо, Бернар, — сказал Фенн, не отрывая глаз от Сью.

Тот снова исчез — проверить, как обстоят дела за соседним столиком.

— Извини еще раз, Джерри, — проговорила Сью, прежде чем Фенн сформулировал свой ответ. — Я не собиралась начинать ссору.

Сразу успокоившись, Фенн протянул через стол руку и коснулся ее руки.

— В чем дело, Сью?

Она пожала плечами, но не отдернула руку, когда их пальцы переплелись. Несколько мгновений помолчав, она сказала:

— Наверное, я просто не хочу, чтобы все это утратило свою ценность. Вчера в этих краях произошло нечто чудесное. Было это действительно чудо или нет — не так важно; просто случилось что-то доброе. Разве ты сам не почувствовал? Разве не ощутил, как тебя омыло что-то теплое, умиротворяющее?

— Ты серьезно?

В ее глазах сверкнул гнев.

— Да, черт возьми, совершенно серьезно!

Фенн крепче сжал ее руку.

— Успокойся, Сью, не волнуйся. Ты же видела — я был занят. У меня не было времени что-либо почувствовать. Впрочем, одну вещь я заметил: одного-двоих в толпе — кто не встревожился за своих чад — очень развеселило происшедшее. Они вовсю улыбались, но тогда я подумал, их позабавило, что дети покинули мессу. Хотя они не смеялись и не шутили, а просто стояли с веселым видом. Может быть, они ощутили то же, что и ты.

— Опять истерия?

— Не исключаю.

— Ты не можешь предположить, что эта девочка, Алиса, действительно стала свидетельницей пришествия?

— Пришествия? — Слово на мгновение насторожило Фенна. Он беспокойно заерзал на стуле, потом взял бренди, отпил и дал жидкости обжечь горло. — Я не католик, Сью. Если разобраться, я, наверное, ничего не смыслю в религии. Я даже не уверен, существует ли Бог. Если да, он, наверное, работает по другому каналу. Ну неужели ты ожидала, что я поверю, будто девочка увидела мать Бога?