Мертвые и забытые

— И когда мы сможем открыться? — спросила я.

Несколько полицейских машин уехали, тело убрали, и было похоже, что весь процесс свертывался. Я была готова подождать, если вскоре смогу попасть в здание.

Но после того как Бад сказал, что это будет возможно только через два-три часа, я решила поехать домой. Я сказала всем работникам, что я их вызову, и любой посетитель, заметив ленту вокруг стоянки, мог с легкостью сделать вывод о том, что бар не работает. Я бездарно потратила свое время. Мои агенты ФБР, к ушам которых были прижаты сотовые телефоны, кажется, теперь были в большей степени сконцентрированы на преступлении, чем на мне, и это было прекрасно. Может, они и вовсе обо мне забудут.

Поскольку никто из них не следил за мной или им было все равно, что я делаю, я завела машину и поехала. У меня не хватило смелости ехать куда-то по делам. Я направилась прямо домой.

Амелия давно уехала к себе в страховое агентство, но Октавия была дома. Она стояла у гладильной доски в своей комнате. Старая ведьма заглаживала край брюк, которые она собиралась укоротить, и рядом лежала куча блузок, готовых к встрече с утюгом. Думаю, не существует никаких магических заклинаний, которые могли бы их разгладить. Я предложила отвезти ее в город, но она сказала, что уже съездила вчера с Амелией и сделала все, что было нужно. Она попросила меня посидеть на деревянном стуле у кровати, пока она работает.

— Одежда гладится быстрее, когда с кем-нибудь разговариваешь, — сказала она, и в ее голосе слышалось такое одиночество, что я почувствовала укол вины.

Я рассказала ей о том, как провела свое утро и об обстоятельствах смерти Кристалл. Октавия всякого повидала на своем веку, так что не проявила бурных эмоций. Она задала несколько подобающих вопросов и изобразила потрясение, которое бы почувствовал почти любой, но она не была знакома с Кристалл. Я знала, что было у нее в мыслях.

Октавия поставила утюг и посмотрела на меня.

— Сьюки, — сказала она. — Мне нужно найти работу. Я знаю, что являюсь бременем для тебя и Амелии. Я могла пользоваться машиной своей племянницы в те дни, когда она работала в вечернюю смену, но с тех пор, как я переехала сюда, я вынуждена просить вас всякий раз, когда мне нужно куда-то поехать. Я знаю, что стара. У племянницы я убиралась, готовила и присматривала за детьми за стол и дом, но вы с Амелией такие чистюли, что мои два цента не являются заметной помощью.

— Я рада, что ты здесь живешь, Октавия, — сказала я, хотя это и не было правдой на сто процентов. — Ты помогаешь тысячей самых разных способов. Помнишь, что ты отвадила от меня Таню? И теперь, похоже, у нее роман с Кэлвином. Так что она больше меня не достает. Я знаю, что ты бы чувствовала себя лучше, если бы нашла работу, и возможно что-то подходящее подвернется. Но пока ты и здесь на месте. А мы что-нибудь придумаем.

— Я звонила своему брату в Нью-Орлеан, — сказала она к моему удивлению. Я даже не знала, что у нее есть живой брат. — Он сказал, что страховая компания приняла решение выплатить мне страховку. Не очень много, учитывая, что я потеряла почти все, но достаточно, чтобы купить неплохую подержанную машину. Но мне некуда возвращаться. Я не собираюсь строиться заново, и есть не так много жилищ, которые я могу себе позволить.

— Мне так жаль, — сказала я. — Я бы хотела тебе помочь, Октавия.

— Ты всегда мне помогаешь, — сказала она. — Я благодарна тебе за это.

— Ох, пожалуйста, не надо, — скала я грустно. — Благодари Амелию.

— Все, что я умею — это колдовство, — сказала Октавия. — Я так рада, что смогла тебе помочь с Таней. Как ты думаешь, она что-нибудь помнит?

— Нет, — сказала я. — Думаю, она ничего не помнит о том, как Кэлвин ее сюда привез, или о том, как накладывалось заклятье. Я, конечно, не ее любимица, но, во всяком случае, она больше не пытается сделать мою жизнь невыносимой.

Таня портила мне кровь из-за девушки по имени Сандра Пелт, которая пылала ко мне жгучей ненавистью. Когда Кэлвин узнал о «поднаготной» Тани, Амелия и Октавия немного поколдовали, чтобы освободить ее от влияния Сандры. Таня все еще была ершистой, но, кажется, теперь это было исключительно проявления ее личности.

— Как ты думаешь, может нам стоит сделать реконструкцию, чтобы найти убийцу Кристалл? — предложила Октавия.

Я подумала. Я попыталась представить постановку эктоплазменной реконструкции на стоянке возле Мерлота. Нам нужно было найти еще как минимум одну ведьму, потому что территория была велика, и я не была уверена, что Октавия и Амелия справятся с этим самостоятельно. Хотя, возможно, и справятся.

— Я боюсь того, что мы увидим, — сказала я, наконец. — И это может плохо кончиться для тебя и Амелии. Кроме того, мы не знаем, где на самом деле произошло убийство. Мы же должны быть именно там? На месте убийства?

— Да, если ее убили не на стоянке, то толку будет мало, — сказала Октавия, и в ее голосе прозвучало некоторое облегчение.

— Полагаю, пока не произведут вскрытие, мы не узнаем, умерла ли она там, или до того, как они уставили там крест.

В любом случае, я не думала, что смогу стать свидетелем еще одной эктоплазменной реконструкции. Я уже видела две. Видеть мертвеца — призрачного, но вполне узнаваемого, восстанавливать последние минуты его жизни, было неописуемо жуткое и угнетающе зрелище.

Октавия вернулась к своей гладежке, а я направилась на кухню и разогрела себе какого-то супчика из пачки. Я кое-что съела, но в открытой упаковке было больше, чем я могла использовать.

Тянувшиеся часы были абсолютно пусты. Сэм не звонил. Не было звонка от полиции, разрешающей открыть бар. Фэбээровцы не возвращались задавать свои вопросы. Наконец, я решила поехать в Шривпорт. Амелия вернулась с работы, и они с Октавией вместе готовили ужин, когда я уезжала. Это было так по-домашнему, но я была слишком напряжена, чтобы присоединиться к ним.

Второй раз за столь долгое время я была на пути в Фэнгтазию. Я не позволяла себе задумываться об этом. Всю дорогу я слушала негритянскую евангельскую радиостанцию, и проповедь помогла мне почувствовать себя лучше после ужасных событий дня.

К тому времени, как я приехала, уже полностью стемнело, но было еще слишком рано, чтобы бар заполнился. Эрик сидел за одним из столов в основном зале, спиной ко мне. Он попивал Trueblood и разговаривал с Клэнси, который, думаю, шел в иерархии сразу после Пэм. Клэнси сидел лицом ко мне, и он усмехнулся, когда заметил, что я направлялась к их столу. Клэнси не был фанатом Сьюки Стахкаус. Поскольку он был вампиром, я не могла узнать, почему, но думаю просто потому, что я ему не нравилась.

Эрик повернулся, заметив мое приближение, и его брови поднялись. Он что-то сказал Клэнси, тот поднялся и проследовал в свой кабинет. Эрик дождался, пока я сяду за его стол.

— Привет, Сьюки, — сказал он. — Ты здесь, чтобы поговорить, насколько ты зла на меня за нашу клятву? Или ты готова к тому долгому разговору, который нам рано или поздно предстоит?

— Нет, — ответила я.

Какое-то время мы сидели в тишине. Я чувствовала себя истощенной, но странно умиротворенной. Я могла бы устроить Эрику разгон за его своевольное обращение с просьбой Куинна и подношение ножа. Я могла бы задать ему целую кучу самых разных вопросов. Но я не могла вызвать в себе необходимый пыл.

Я просто хотела сидеть рядом с ним.

Играла какая-то музыка, кто-то включил всевампирскую радиостанцию, KDED. The Animals пели «The Night». Эрик допил Trueblood, и лишь красные потеки остались на стенках бутылки. Он положил свою прохладную руку поверх моей.

— Что сегодня случилось? — спросил он спокойным голосом.

Я начала ему рассказывать, начиная с визита ФБР. Он не прерывал восклицаниями или вопросами. Даже когда я закончила свою историю о теле Кристалл, он какое-то время молчал.

— Даже для тебя это был насыщенный день, — сказал он, наконец. — Что до Кристалл, то я не думаю, что встречал ее, но слышал, что она была ничтожеством.