Заклятье красных свечей

Миша испуганно глянул на свою сестру, и увидел, что из её зрачков исходит алое свечение. Ему стало не по себе: рядом с ним была сестра, и в то же время — страшное, враждебное существо. Но всё же он нашёл в себе силы сказать:

— Мы что-нибудь придумаем…

И вот они выбрались на берег…

Идти приходилось медленно: надо было выверять каждый шаг, ведь, напоровшись на острый как пика камень, можно было лишиться жизни.

Камни становились всё выше, и, в конце концов, ребята попали в узкое, усеянное шипами ущелье.

А потом они вошли в пещеру. Стены пещеры были покрыты объёмистыми руническими знаками, которые пульсировали, источая багровое свечение. Ну а в центре пещеры стоял массивный каменный гроб. Крышка гроба была немного приоткрыта, но что там внутри невозможно было разглядеть.

— Ну, вот и пришли… — прошептал Миша.

— Вот здесь, наверное, и есть сердцевина всех ужасов… — вымолвила Таня, и вцепилась в Мишину руку.

Мальчик почувствовал, что когти его сестры выросли, и затвердели: она медленно, но верно превращалась в ведьму…

И тогда мальчик сказал:

— Надо сделать, что-то решительное. Ведь бегать и прятаться теперь не имеет смысла. Быть может, то, что лежит в гробу до наступления ночи не имеет силы. Быть может, удастся захватить это в заложники, как я захватил предводителя носатых уродцев…

— Миша, нет! Пожалуйста… — взмолилась Таня, и ещё сильнее впилась в его руку ведьмиными когтями.

Мальчик взглянул на свою сестру, и увидел, что на лице её проступают, и прямо на глазах углубляются морщины. Его передёрнуло, и он заявил таким решительным тоном, на какой только был способен:

— Таня, у нас осталась совсем немного времени. Ты должна мне помочь поднять эту крышку…

— Миша.

— Я приказываю тебе! Это вопрос жизни и смерти!

И вот они подошли к гробу. Самое страшное было запустить пальцы в чёрный проём между крышкой и стенкой гроба. Им казалось, что затаившееся в гробу только и ждёт этого, и сразу же в них вцепиться.

Но всё же они опустили в эту страшную черноту и пальца и запястья. Потом потянули вверх. Крышка оказалась очень тяжелой, и, если бы не колдовская сила, которая прибывала в Тане, то у них вообще бы ничего не получилось.

Но вот они приподняли крышку. Внутри гроба по прежнему было темно, ничего не видно. Тогда брат и сестра оттолкнули крышку, и она с превеликим грохотом повалилась на пол.

А потом они, сцепившись за руки, склонились над гробом, и увидели то, что было в нём.

А в гробу лежала старая, уродливая ведьма. Её кожа имела болезненный, тёмно-жёлтый оттенок. Глаза ведьмы ввалились, и были похожи на две чёрные воронки, уводящие в царство ужаса. Верхняя часть её носа ввалилась, а верхняя выпирала бугристым крюком. Изо рта её торчали грязные клыки. Подбородок её выпирал, словно мысок башмака. На теле ведьмы было какое-то рваньё, но ещё ребята заметили, что вся она поросла густой звериной шерстью.

И хотя лик у ведьмы был жутким, он завораживал. Миша склонился над ней, и с болезненным любопытством разглядывая изъеденные глубокими морщинами черты.

Когда они поднимали крышку гроба, то край её задел Мишино лицо, и расцарапал его щёку. Царапина была незначительная, и мальчик не обратил на неё внимания. Но, тем не менее, капля крови скатилась по его щеке, нависла на подбородке, а потом сорвалась и упала прямо на сухую, пористую губу ведьмы. И эта капля тут же впиталась в плоть ведьмы.

А в следующее мгновенье ведьма раскрыла глаза. Это были простые человеческие глаза. Ведьма привстала в гробу (при этом тело её заскрипело), и спросила скрипучим голосом:

— Где я?

— Вообще-то в подземном гроте, — ответил Миша.

Ведьма посмотрела на стены, на которых по-прежнему мерцали багровые руны. Затем она осмотрела гроб, и, наконец, глянула на своё тело. Тогда она вскрикнула, и закрыла когтистыми руками лицо.

Через некоторое время Миша и Таня поняли, что ведьма горько плачет.

— Что с вами? — спросила Таня.

А ведьма ответила:

— Она обманула меня…

— Кто «она»? — поинтересовался Миша.

— Колдунья с Тёмных болот.

— Кто? — разом спросили Таня и Миша.

— Что же, я расскажу вам эту историю…

Тут Миша взглянул на свою сестру, и обнаружил, что на её щеках появляются всё новые и новые морщины. И тогда он обратился к ведьме:

— Мы бы с удовольствием вас послушали, но, понимаете, у нас нет времени. Наступит ночь, и моя сестра станет монстром…

При этих словах Таня всхлипнула, сжалась, а Миша продолжал:

— Так что, если вы можете нам помочь, так помогите прямо сейчас, а потом расскажите свою историю.

— Хорошо, — кивнула ведьма. — Пойдёмте за мною. А по дороге я как раз всё вам расскажу.

Она окончательно поднялась из гроба, и, издавая громкий скрип, с неожиданным проворством подошла к стене, там подобрала некую тёмную ткань, и молвила:

— Это нам пригодится.

Затем ведьма направилась к противоположной стене, выбрала одну из мерцающих рун, склонилась к ней, и стала шептать что-то. Руна померкла, а на её месте в стене открылся проход. Видна стала винтовая, ведущая вверх лестница.

— Поёдемте, — молвила ведьма.

Таня и Миша поспешили за ней. Они быстро поднимались, почти бежали по лестнице, а ведьма рассказывала им свою историю:

— Прежде у меня были хоромы, внутри холма…

— Того самого холма, у которого стоит дом, купленный нами, — вымолвил Миша.

— Возможно, но в те времена, когда я жила, никого дома там не было. Зато внутри холма сияли роскошным убранством залы. Я была доброй феей тех мест, целительницей и знахаркой. Мне рады были служить не только люди, но и духи земли, воздуха и огня. Я щедро одаривала своих преданных слуг здоровьем, магической силой и богатством. Я так привыкла жить в мире и благоденствии, что уже забыла и думать о врагах. А враги были. Точнее — врагиня: ведьма с Тёмных болот.

— Никогда о таких болотах не слышал, — признался Миша.

— Должно быть, теперь они уже пересохли. А прежде Тёмные болота занимали очень большую площадь. И тот, кто попадал в трясину, навсегда становился рабом Болотной Ведьмы. Но жизнь в болотах наскучила ей, и она позарилась на мой холм, и прилегающие к нему земли. И однажды она пришла ко мне в обличии бедной старушки. Вся с ног до головы была она закутана в тряпьё, она тряслась, она медленно приближалась к моему трону. Вид её вызывал только жалость. Я сказала ей: «Должно быть, вы устали с дороги. У меня в гостях вы можете отдохнуть, а также поесть и попить, сколько вам будет угодно». Старуха отвечала мне: «Ах, доченька, спасибо тебе за заботу. Ты меня угощаешь, угощу и я тебя. Вот, отведай-ка яблочка. Второго такого вкусного на всём белом свете не сыщешь…» И она протянула мне дивное, наливное яблоко. Не ожидая подвоха, я откусила. Яблоко действительно оказалось очень вкусным, и я его съела. А когда съела, то поняла, что не могу больше двигаться. Тогда ведьма скинула с себя покрывало, и я увидела её мерзкое обличье. Она положила свою шершавую ладонь на мой лоб, и тогда приняла мой облик. Ну а я попала в её прежнее тело. Бессильная, рухнула я на пол. Она уселась на мой трон, и сказала: «Теперь я молода и красива. А мои рабы уже вторглись в твои владенья. Они побивают твоих слуг. И твои слуги либо станут служить мне, либо будут испытывать страшные мученья…»

Тут Миша вспомнил искажённые страданием лики, которые выступали из колонн, внутри холма, и сказал:

— Они предпочли мучиться, чем служить ей.

— Бедные мои, верные слуги, — жалостливо вздохнула Фея (и именно как добрую Фею, а не как ведьму воспринимали её отныне ребята), а затем она закончила свою историю. — …Итак, я без сил лежала перед троном, а ведьма потешалась надо мной. И я чувствовала, как ужасом наполняется моя земля, как призрачные слуги ведьмы входят в деревья, заполоняют старое кладбище… А она говорила: «Отныне этот холм и прилегающие к нему леса — прокляты. Там, где раньше были свет и радость, теперь будут тьма и ужас. Там, где раньше была красота, теперь поселится уродство. Ну а ты будешь спать в каменном гробу, глубоко под землей. И только если девственная кровь падёт на твои губы, сможешь ты проснуться. Но этого никогда — слышишь! — никогда не произойдёт…» Через некоторое время её ужасные слуги подхватили моё дряхлое тело и понесли вниз, по этой вот лестнице. Я притворилась, что уже без чувств, но на самом деле кое какие силы у меня ещё оставались, и я намеривалась ими воспользоваться. Когда меня положили в гроб, и удалились, я попыталась поднять крышку. Но крышка была слишком тяжёлой, а я слишком ослабла. Я смогла лишь немного отодвинуть её, а потом погрузилась в колдовской сон, который продолжался, наверное, очень-очень долго…