Тайная история лорда Байрона, вампира. Раб своей жажды

Должен ли я бороться с этим? Я вспомнил девушку — намек о жестокости, существующей в мире Лайлы, жестокости, о которой я подозревал, но с которой прежде никогда не встречался. Одна из моих максим всегда гласила: наше подсознание опасно и полно угроз, ибо мы не способны управлять желаниями, которые могут быть порождены в нем. Что Лайла предложила мне, как не желания моего подсознательного разума? Боюсь поддаться им вновь, боюсь потерять самоконтроль, боюсь — и признаю — того, куда желания могут завести меня. Больше не поеду к Лайле. Хочу остаться верен себе, остаться тем, кто я есть.

Больше к Лайле я не поеду.

11 вечера. Извинился перед Ллевелином и отослал его спать. Бедный малый, вид у него утомленный. Хотя, пока меня не было, ничего не произошло, кроме того, что заходил Эдвард Весткот. Кажется, Люси от изнеможения упала на сцене, и ее уложили в постель. Завтра навегцу, а то сегодня уже поздно. Будить пациентку в одиннадцать часов вечера не самое лучшее лекарство от изнеможения.

20 августа

Боюсь, что Люси Весткот в ужасной опасности. Охраняйте ее. Срочно. Повторяю — срочно!

Хури.

21 августа. Ужасные дни, и конца им не видно. Вчера рано утром пришла телеграмма от Хури с предупреждением об опасности, грозящей Люси. Это меня насторожило, ввиду сообщения ее мужа о том, что ее уложили в постель. Бросил работу на Ллевелина и сразу же поехал на Миддлтон-стрит. Весткот был рад моему приезду.

— Да ничего особенного,— не переставая бормотал он,— она просто перетрудилась, правда, ее что-то беспокоит.

Я попросил его провести меня к Люси.

— Только тише,— предупредил Весткот.— Она спит.

Мы тихо поднялись наверх, где спала Люси. Достаточно было одного взгляда, и я сразу поставил диагноз.

Люси была смертельно бледна. Более того, на шее у нее виднелись крохотные ранки, точно такие же, как я видел у Джорджа. Я спросил у Весткота, когда они появились. Он ответил, что в начале месяца, около трех недель назад. А когда Люси стала жаловаться на слабость? Весткот глотнул воздуха и взглянул на жену.

— Три недели тому назад.

Он во что бы то ни стало хотел знать мое мнение. Я вначале не ответил ему, подошел к окну и попытался открыть его. Задвижка была закрыта. Я взглянул на Весткота.

— Окно заперли совсем недавно,— сказал я.— Это видно по узорам пыли.

— Да,— согласился Весткот,— на прошлой неделе.

— Зачем? Ведь в последнее время стоит такая жара.

— На этом настояла Люси.

— Дурные сны? — поинтересовался я.

— Откуда вы знаете?

— Из-за чего? Кто-то ломился? Какая-то странная угроза?

Весткот медленно кивнул.

— Расскажите.

— Не знаю,— покраснев, наконец промолвил он,— да.. это была... странная угроза.

Я нахмурился — его явно что-то смущало. Я пожал плечами и вновь вернулся к оконной задвижке. Внимательно изучив ее, я повернулся к Весткоту.

— Смотрите,— указал я,— краска по краям задвижки слезла. Кто-то с силой открывал ее.

Весткот, поразившись, уставился на меня.

— Вы имеете в виду... нет... это невозможно.— Голос его затих. Он взял ключ, отпер окно, раскрыл его и выглянул наружу.— Но здесь голая стена,— заявил он.— До карниза не добраться.

Я взглянул на Люси.

— Эдвард,— спросил я его,— за последние три недели... вы были вместе с ней в комнате? Я имею в виду ночью?

Он снова покраснел.

— Прошу вас,— нетерпеливо промолвил я,— положение не терпит ужимок. Вы спали с ней?

Весткот покачал головой:

— Большую часть времени я провел в Уилтшире, готовил дом родителей для Шарлотты. Это моя сестра... Она должна вскоре вернуться из Индии.

— Вы об этом точно знаете? — удивился я.

— Да, она сейчас на пароходе, следует рейсом из Бомбея.

— Тогда очень рад за вас.

Он слегка улыбнулся и кивнул:

— Можете себе представить, сколько всего нужно подготовить. Вообще-то, я всего несколько дней как вернулся в Лондон, а меня уже ждало письмо мистера Стокера, сообщающее о том, что Люси заболела. Сама Люси ничего мне не написала. Она все заявляет, что с ней ничего особенного. Но она очень больна, правда ведь? — Он посмотрел на жену. Она пошевелилась и застонала, но не проснулась, лишь смяла простыни, словно отстраняя от себя что-то угрожающее ей.— В таком состоянии она пребывает с самого моего приезда. Я лежал рядом с ней в первую ночь по возвращении, но спать не мог — ей снились дурные сны, а когда она просыпалась, то говорила, что со мной ее еще больше мучают кошмары...

Он замолчал и вновь покраснел, уставившись в пол.

— Кошмары? — тихо спросил я.— Какие кошмары?

— Женщина,— пробормотал он.— К ней приходит женщина...

— Да? И что делает?

Он с беспокойством оглянулся:

— Этого я вам сказать не могу.

— Почему?

— Просто не могу.

— Почему? Ей снится, что эта женщина пожирает ее?

— Нет... Может быть... Нет... Вообще-то, я не уверен...

— Тогда у них сексуальная связь? Вы это имеете в виду?

— Доктор! — Весткот посмотрел на меня страдальческим взглядом.— Прошу вас!

Я выдержал этот взгляд, а потом взял Весткота за руку и крепко сжал ее.

— Эдвард,— прошептал я,— понимаю, вы сильно расстроены. Но прошу, расскажите мне, это чрезвычайно важно, не описывала ли вам Люси, как выглядит эта женщина?

Весткот отвернулся и встал рядом с женой.

— На ней была вуаль,— наконец заговорил он.— Люси так и не удалось увидеть ее лицо. А что? — покосился он на меня, словно пораженный моим вопросом— Вы думаете, эта женщина — нечто большее, чем сон?

Я оглядел отвесную стену под окном и пожал плечами.

— У меня есть друг. Он сейчас уехал на время, но, вернувшись, сможет ответить на этот вопрос более авторитетно, чем я. Тем временем,— я подошел к постели Люси,— надо посмотреть, что я могу для нее сделать с точки зрения медицины.— Я прощупал пульс Люси. Он был очень слабым.— Очевидно, она потеряла много крови.

— Но,— Весткот неверяще уставился на жену,— она же никуда не выходила... Не понимаю... И на простынях не было никакой крови.

Я указал на шею Люси:

— А эти шрамы? Что вы о них скажете?

Весткот нахмурился и беспомощно пожал плечами:

— Не знаю.

— Что ж,— произнес я как можно более доверительным тоном,— давайте подождем, что покажет мой осмотр.

Я взял кровь у Люси и, на всякий случай, у Весткота. Оставив Эдварду наказ ни на шаг не отходить от постели Люси, я как можно быстрее вернулся в Уайтчепель и заперся в лаборатории. Кровь Люси, слава Богу, не показала серьезных аномалий, никакой мутации лейкоцитов. РОЭ ниже, чем я ожидал, но, к счастью, анализ крови Весткота показал совместимость сангвигенов. Мой же собственный сангвиген оказался несовместимым. Впрочем, это не обеспокоило меня: Весткот — крепкий молодой человек.

Готовясь к переливанию крови, я вспомнил о Джордже. Ввиду явного сходства этих случаев и полдня привязанность Джорджа к своей подопечной, я подумал, что, может быть, стоит навестить его и вызвать на разговор. Мне подумалось, что сравнение его состояния с состоянием Люси можеу многое прояснить в обоих случаях. Однако, когда я подъехал к дому Моуберли, мне сказали, что Джордж недавно отбыл на юг Франции восстанавливать здоровье. Леди Моуберли, сообщившая о его отъезде, уверила меня, что Джордж чувствует себя лучше. Многообещающая информация, которая доказывает, что перемещение с места болезни действительно может привести к излечению. Но Люси в настоящее время слишком слаба, чтобы куда-либо ехать, и нам надо постараться сделать все возможное, чтобы восстановить ее здоровье. Леди Моуберли очень обеспокоилась, услышав о состоянии Люси, и предложила свою помощь. В частности, она вызвалась присматривать за ребенком Люси, если в доме возникнет какая-либо угроза инфекции. Я уверил ее, что такой угрозы нет. Задним умом мне пришло в голову, что это не совсем так. Однако можно передать ее предложение Эдварду Весткоту сегодня вечером.