23

е высветился небольшой абзац. «Видеть во сне умершего — неблагоприятный знак. После такого сна следует ждать получения печальных известий от тех, кто сейчас далеко от тебя». Дальше описывалось, в каком ракурсе приснился покойник, лежащим в гробу или нет, был это близкий человек и клал ли ты ему во сне на глаза монеты. Ничего о том, что покойник дарит тебе часы и ухмыляется в ответ, в соннике сказано не было. Но однозначно говорилось о том, что это неблагоприятный знак. Собственно, я и не сомневался.

Опять зазвонил телефон. Это снова была мама, прошло только минут десять, как мы закончили говорить.

— Звоню тебя успокоить. Слушай. — И мама стала зачитывать толкование сна с участием покойника. — «Увидеть во сне покойника — к добру. Это указывает на скорое выздоровление от старой болезни. Покойник, дарящий часы, — правильное распределение своего времени…». Мама читала дальше, но я ее слушал уже вполуха. Она мне врала. Зачем? Только что я читал обратное, и однозначно, что и было написано в соннике Миллера: покойник — дурной знак.

— Я тебя успокоила?

— Что? А, да, — теперь уже и я соврал. — Слышь, ма, а Обухов точно умер от пневмонии?

— Конечно, от пневмонии, что у тебя за вопросы?! Наберешь в голову какой-то ерунды и ходишь с ней. Лучше бы о работе своей подумал. — Мама опять заводилась, но мне показалось, что теперь она хочет специально сменить тему и не говорить о смерти Димки. Я почувствовал, что затронул тему, о которой мама знала намного больше, чем хотела говорить. Но повторять вопрос не было никакого смысла, все бы закончилось криком и брошенной трубкой.

— Ладно, ма, я буду работать. Ты меня отвлекаешь.

— Работать он будет — как ни позвоню, он ничего не делает, а тут «работать». Ладно, пока. И сходи обязательно к шефу.

— Пока, мам.

Я положил трубку и вновь задумался. Что-то с этим Обуховым не так. Умер он прошлым летом, в июне. Может, летом люди и умирают от пневмонии, не знаю, я ведь не врач, но все же это простудное заболевание, и чтобы летом? Странно все это.

Тут опять раздался звонок.

— Да! — голос от постоянных звонков у меня был раздраженным.

И снова звонила мама.

— Сынок, ты знаешь, что сделай…

Я ее перебил:

— Мам, я же работаю! Ну сколько можно звонть?

— Не кричи на мать. Сходи сегодня в церков и поставь две свечки. Одну за упокой Димки, а вторую за свое здоровье. Это так, на всякий случай.

— Ма, в какую церковь? У меня дел полно. И молитв я никаких не знаю, зачем этот цирк?

— Тебе трудно сходить? Это еще никому не повредило. Сходи, прошу тебя.

— Ну ладно, схожу. Только я ведь не знаю, куда какую свечку ставить. Вдруг спутаю, и ту, что за здоровье, поставлю за упокой?

— Ничего не спутаешь. Спросишь у батюшки или у бабушки, которая свечки продает. Тебе все объяснят. Сходишь? — В ее голосе четко читалась просьба.

— Да схожу, схожу, — пробурчал я уже для проформы, почувствовав, что и в самом деле не помешает сходить.

— Ну ладно, не буду тебя отвлекать от твоей «важной» работы.